Ольга Грейгъ - Женщина фюрера, или Как Ева Браун погубила Третий рейх Страница 36

Гость, мгновенно проанализировав и уяснив, что к чему, отреагировал: «Мы согласны, румынская нефть окажет существенную помощь в развитии нашей экономики. И мы согласны с тем, что вы готовы поделиться с нами новыми технологиями. Но все это требует больших капиталовложений». — «Не беспокойтесь. Наши общие друзья вам помогут.»

Скрытый в полумраке поодаль от говоривших Митрополитов, синхронно переводивший их разговор, уловил перемену, произошедшую с гостем. Гитлер больше не горячился, не убеждал, а лишь внимал тихому, гипнотизирующе-спокойному, не терпящему никаких возражений голосу с характерным акцентом. Именно так эту встречу описал Олег Грейгъ, по его словам, получивший эти сведения от своего непосредственного босса — Митрополитова; думаю, он даже видел пленки из сверхсекретных архивов партийной разведки.

И вновь я обращусь к свидетельству моего собеседника, чтоб ошарашить читателя странным и, по-моему, невероятным, даже фальшивым признанием. Ну что за напасть, — куда мне деться от участи некоего передаточного звена, от которой я, скажу честно, всеми силами стараюсь отделаться. Увы…

Этот разговор состоялся в первой половине 70-х годов, тогда О. Грейгъ служил в качестве референта под началом всесильного члена ЦК КПСС Митрополитова. Прошло несколько лет после окончания учебы в военно-дипломатической академии и еще в нескольких специфических школах, в том числе и за границей. Причем ни военное, ни силовое ведомства к этим последним секретным школам никакого отношения не имели. В какой-то момент референт был отправлен на очередную встречу с определенным узким кругом лиц, среди которых оказалась хрупкая дама средних лет. Эта дама, скажем, Рогнеда Павловна, в прежние времена преподавала сценическое искусство (мастерство пластики) у курсантов академии, возможно, как и писал небезызвестный В. Суворов, скрытая за специальной ширмой (или световым экраном), дабы не видеть лиц сидящих перед ней молодых ребят, предназначенных партией и правительством в будущем «исполнять самые секретные задания Родины».

Безусловно, все имена в этом эпизоде вымышленные, а вот события, возможно, и нет (?!). Разговор зашел о теме, которая могла оказаться небезынтересной и даже важной в предстоящей операции, подготавливаемой для референта его боссом — о Третьем рейхе, Адольфе Гитлере и Еве Браун.

— Я знаю, что ты хочешь знать, — сказала Рогнеда Павловна, — тебя интересует тайна: что случилось после ночи любви, проведенной Евой в объятиях Сталина, когда она со своим возлюбленным тайно посетила Крым.

— Да, — подтвердил молодой человек. — Помнится, вы сказали, что это происходило в Магараче, и что она забеременела от нашего вождя.

— Так оно и было, — сказала актриса, словно не размыкая губ. И повторила сказанное чуть ранее: — Они встретились: Ева и товарищ Сталин, и провели бурную ночь. И она забеременела от нашего вождя, забеременела в первый и последний раз. Ее возлюбленный, оставаясь без нее на целую ночь, знал, с кем она… как знал после, чьего ребенка она носит под сердцем.

— Она родила? — допытывался собеседник.

— Конечно, Гитлер привез в Германию свою возлюбленную беременной, хотя они оба еще не знали об этом.

Ева выносила ребенка и в срок родила девочку. Но она не стала матерью.

— Я правильно вас понял, она не…

— Совершенно верно. У нее отняли ребенка.

— Девочку забрал отец?

— Всю эту историю лучше знает твой босс.

— Вы намеренно ушли от ответа.

— Считай, что ее увезли к отцу. И это было роковое решение. для него.

— ?!

— После того, как у Евы отобрали ребенка и стерли память о рождении дочери. а ты знаешь, как это умеют делать в наших лабораториях, и делают уже давно, пожалуй, чуть ли не с 20-х годов… эта несчастная женщина, лишенная памяти, но не лишенная инстинкта, стала отчаянно просить своего возлюбленного фюрера подарить ей собачку, маленького щенка.

— Какая трогательная история, достойная романа, — иронизировал мужчина, но хрупкая дама и не думала реагировать на иронию и едва видимую улыбку в уголках его губ.

— Советский агитпроп никогда не позволит себе подобный сюжет. Там, где бред принимают за правду, правда не нужна.

— Рогнеда Павловна, вы же. так не думаете?

— Сейчас мы с тобой думаем иными категориями, дорогой друг. И хорошо, что нас никто не слышит.

— Вы правы, но я хочу знать судьбу этого ребенка.

— Не в моих полномочиях открыть тебе всю тайну. С этим вопросом тебе нужно обратиться к боссу.

Ну вот, собственно говоря, мы и подошли к тому, ради чего писалась эта книга. Еще добавлю, как штрих, что эффектная немолодая дама в свое время была любовницей вождя, и ее имя в этой ипостаси уже известно читателям… Вот незадача: так хотелось не называть имен, но словно укором сейчас смотрит записанное в моих творческих тетрадях имя «Рогнеда Павловна», напротив которого рукой Олега Грейга выведено ее настоящее имя. Обращаюсь к энциклопедиям и справочникам, которые свидетельствуют, что интересующая меня особа — народная артистка СССР, не единожды лауреат Сталинских премий — происходила из семьи старых большевиков, профессиональных революционеров. С начала 1960-х годов вела педагогическую работу (скажем, как раз в годы, когда в Военно-дипломатической академии учился О. Грейгъ); в качестве репетитора (уж не по партийной ли линии выполняла секретные задания?) выезжала в Венгрию, Германию, Италию, Швецию, бывала в Нью-Йорке и Токио (это в те годы, когда заграница для простого человека и рядового театрального деятеля была «железным занавесом»). Имеет высокие правительственные награды (по всей вероятности, не только за искусство). Эта легенда российской сцены получила от «вождя всех народов» ласковое прозвище Стрекоза. Возможно, она не только знает весьма прелюбопытные секреты эпохи, но и до сих пор сохраняет умение не доверять их никому (не подписки ли «о неразглашении государственной тайны» висят грозным дамокловым мечом и над ее седенькой головой?).

Итак, Крым августа 1933 года; тайная встреча Сталина и Гитлера, приехавшего с Евой Браун, затем ночь любви Иосифа Виссарионовича с юной любовницей фюрера, и как итог — ребенок. К слову: мне, как автору, импонирует в связи с этими невероятными событиями другая дата: август 1935 года, — о чем я скажу ниже…

Честно говоря, если бы я была простым читателем, я бы на этом самом месте зашвырнула книгу в самый дальний угол. И даже не скажу с уверенностью, смогла ли бы взяться за нее вновь, чтоб дочитать до конца. Но, может быть, да-да, может быть, любопытство все-таки пересилило.

Что ж, продолжу повествование для самых упорных читателей, среди которых найдется 50 процентов тех, кто безоговорочно поверит всему рассказанному, и ровно столько же готовых уничтожить, распять автора на своей безапелляционной столбняковой уверенности, что им подсовывают фальшивку. Кто среди них прав? — и те, и эти…; к кому бы примкнул автор? — весьма вероятно, затаился бы посередине, принимая и не принимая это весьма спорное откровение.

Вторая встреча Сталина и Гитлера состоялась в апреле 1934 года.

Подсчитала: да, теоретически возможно, что роды у Евы Браун были приняты медиками одного из закрытых институтов партийной разведки, а после проведена простая операция по стиранию памяти об этом событии. Впрочем, спецы из сталинской организации могли все провести и на месте, переправив затем младенца из Германии в Союз. Да что говорить, подобные деяния проделывались неоднократно и при менее странных обстоятельствах. Вспомнить, к примеру, старого коминтерновца Стативу, этот болгарин по заданию партии проведший большую часть жизни в Крыму, в 30-е годы привез свою полугодовалую девчушку, рожденную ему итальянской графиней (все — партийные игры (!); так сложилось, что эта девочка не была востребована; то ли ее мамочка рано свела счеты с жизнью и не было нужды шантажировать семью, то ли профессиональному большевику удалось удачно лавировать между Коминтерном, сталинской спецслужбой и КГБ, но только девочка выросла в его законной семье, среди других детей, так ничего и не узнав о своем происхождении). Но! Вот что не дает покоя: как могли не заметить, что любовница фюрера беременна? Конечно же, я задала этот вопрос. «В то время она была в тени, для широкой публики была практически никем, в те несколько месяцев, когда у женщины уже действительно виден живот, Ева почти ни с кем из посторонних не встречалась, да и животик у нее был очень маленьким, очень аккуратным, как, впрочем, у многих женщин, признающихся, что некоторые товарищи из их окружения и даже близкие люди не догадывались об их «интересном положении» до последнего», — последовал ответ. Спрашивать же о том, как и почему страстно влюбленная женщина проводит ночь в объятиях другого, может быть, даже не симпатичного ей мужчины, мне не хотелось. Да и не нужно было. В закрытых институтах Бокия, а после и Сталина проводились столь необычайные эксперименты в области физиологии, генетики, антропологии, воплощались столь грандиозные проекты и столь одиозные планы, что заставить жертву проделать некие манипуляции не представлялось сколь нибудь сложной задачей.