Сергей Кара-Мурза - Потерянный разум. Интеллигенция на пепелище России Страница 36

– Леонид Андреевич, какие же основные выводы содержатся в отчете НКДАР ООН?

– В нем сделаны два основополагающих вывода. Первый вывод гласит, что ни одного случая острой лучевой болезни среди ликвидаторов, то есть тех людей, которые участвовали в ликвидации последствий аварии в течение первых двух лет (1986–1987 годов), и населения, проживающего в так называемой чернобыльской зоне, зафиксировано не было. По оценкам специалистов Института биофизики, общее число задействованных в тот период на Чернобыльской АЭС людей составляло около 227 тысяч человек, из них примерно половина – военнослужащие…

Повторяю, что среди этих людей, по всем официальным и научным данным, ни одного случая острой лучевой болезни и хронической лучевой болезни зафиксировано не было. Это принципиально важный результат, полученный на основании крупномасштабных исследований здоровья чернобыльцев в России, на Украине и в Белоруссии… Эти данные получены путем тщательного изучения всех случаев заболевания и смертности.

Таким образом, можно утверждать, что до настоящего времени не зафиксировано увеличения общей заболеваемости злокачественными опухолями или смертности, которые можно было бы отнести за счет действия радиационного облучения. Среди ликвидаторов и детей не наблюдалось значительного роста риска заболевания лейкемией – одного из наиболее чувствительных показателей облучения»95.

Утверждения экологов бывают настолько тоталитарны, что иной раз почти все общественные институты и устроения причисляются ими к числу факторов, несовместимых с жизнью человека. Вот из той же статьи: «Сельское хозяйство – еще один опосредованный фактор, несущий угрозу здоровью… Химизация в сельском хозяйстве по своим масштабам и негативным последствиям не только сравнима с ядерными катастрофами, но может превзойти их, поскольку сказывается повсеместно… В группу косвенных факторов целесообразно включить политику, экономику, здравоохранение, поскольку, пересекаясь с экологией, последние наносят ей, а через нее здоровью человека чрезвычайно большой вред»96.

В Институте философии РАН обсуждалась книга американских авторов, профессора Джорджтаунского университета М.Фешбаха и журналиста А.Френдли-младшего «Экоцид в СССР» (М., 1992, тираж 20 000 экз.). Опять экоцид – не больше и не меньше! Как сказано во введении, «книга стала шоком для тех, кто прочел ее».

В целом, профессора для этого обсуждения были подобраны так, что вышел очередной шабаш такого пошиба, что сегодня, думаю, многие из них с удовольствием вымарали бы свои фамилии. И все-таки был там один, врач-гигиенист питания Л.М.Прихожан, который не постеснялся сказать: «Я должен сказать, что, к сожалению, книга мне не понравилась. Вы, уважаемые коллеги, представляете науку, я же санитарный врач и всю жизнь занимаюсь практическими вопросами гигиены питания. Увы, большая часть того, что написано авторами о питании – это чушь. Прежде всего – нитраты, которым уделено 90 % текста. Как вы знаете, нитраты – естественный продукт жизнедеятельности азотобразующих микробов в почве. Они есть всегда и везде. Действительно, установлено, что в каких-то определенных ситуациях нитраты могут превращаться в нитриты, а те в свою очередь в нитрозамины – потенциальные канцерогены. Причем, тоже только в определенных условиях…

Почему же возник такой «нитратный» бум? В конце концов, с вареной колбасой и сосисками вы получаете нитриты в чистом виде, и ни у кого это не вызывает отрицательных эмоций»97.

Но в целом появление на собраниях элитарной интеллигенции такого человека, который не побоялся бы воззвать к здравому смыслу, особенно в присутствии «американских коллег», – явление исключительное. Отказ от норм рациональности стал именно нормой, а следование им – оригинальным, экстравагантным явлением. Он если и допускается, то только в качестве изюминки, «как добавляют щепотку соли в пирожное, чтобы оно казалось слаще» (Ж.-П. Сартр).

Полезно было бы сегодня в учебных целях поднять материалы хотя бы по двум большим психозам, созданным в общественном сознании в конце 80-х годов – нитратном и сероводородном. Тогда центральные газеты, многие видные «деятели науки и культуры», а также политики включая М.С.Горбачева, сделали кучу нелепых, противоречащих и знанию, и логике, и здравому смыслу заявлений. Это – важный феномен нашей новейшей истории, нельзя его обходить вниманием.

Прозорливо завершает группа океанологов (Т.А.Айзатулин, Д.Я.Фащук и А.В. Леонов) обзор «сероводородной проблемы»: в «Журнале Всесоюзного химического общества» (№ 4, 1990): «Работая во взаимодействии с выдающимися зарубежными исследователями, восемь поколений отечественных ученых накопили огромные знания о сероводородной зоне Черного моря. И все эти знания, накопленные за столетие, оказались невостребованными, ненужными. В самое ответственное время они были подменены мифотворчеством.

Эта подмена – не просто очередное свидетельство кризиса в социальной сфере, к которой принадлежит наука. В силу ряда особенностей это, по нашему мнению, является ярким индикатором социальной катастрофы. Особенности заключаются в том, что на всех уровнях надежное количественное знание об очень конкретном, однозначно измеренном объекте, относительно которого в мировом научном сообществе нет разногласия по существу, подменено опасным по своим последствиям мифом. Это знание легко контролируется с помощью таких общедоступных измерительных средств, как канат и боцманский нос. Информацию о нем легко получить в течение десятка минут обычными информационными каналами или телефонным звонком в любой институт океанологического профиля АН СССР, Гидрометеослужбы или Министерства рыбного хозяйства. И если в отношении такого, вполне определенного знания оказалась возможной подмена мифами, то мы должны ожидать ее обязательно в таких областях противоречивого и неоднозначного знания, как экономика и политика.

Множество кризисов, в которые погружается наше общество, представляет собой болото искусственного происхождения. Утонуть в нем можно только лежа. Дать топографию болота кризиса на нашем участке, показать наличие горизонта, подняв человека с брюха на ноги, – цель настоящего обзора»98.

Как известно, поднять советского человека «с брюха на ноги» в созданном искусственно болоте не удалось – не позволили. Сейчас мы изучаем этот случай уже как патологоанатомы – делаем вскрытие ради того, чтобы извлечь урок на будущее.

И главный урок состоит в том, что значительная часть интеллигенции, из чисто конъюнктурных соображений поддерживая антигосударственные антисоветские движения (в частности, экологическое), пошла на то, чтобы «ради идеи» пожертвовать рациональностью. Она удивительно легко отказалась от ценностей, данных ей образованием и историческим опытом – способностью выстроить причинно-следственные связи, «взвесить» явления и интересы, оценить достоверность утверждений, выслушать иную точку зрения и сделать ответственные логичные умозаключения.

Когда в конце 80-х годов с помощью экологических демонстраций и психозов подрывали советский строй, уже было нетрудно видеть, что на смену ему, со всеми его дефектами, может прийти только строй, производящий экологическое бедствие. Ибо осколки СССР, за исключением привилегированного союзника Запада по холодной войне Прибалтики, имеют шанс попасть только в зону периферийного капитализма – с неминуемой архаизацией хозяйства и быта большинства населения. А один из способов пропитания у населения таких зон – продажа или сдача в аренду богатым странам своих экологических ресурсов (в виде территории для захоронения отходов или размещения грязных производств). Не видеть этой перспективы образованные люди просто не могли. И им пришлось забыть все то, чему их учили, в том числе навыкам мышления.

В обзоре упомянутого в начале раздела экологического конгресса сказано: «Если задуматься над нашей российской ситуацией, то особый интерес представляет гипотеза П. Леруа (Нидерланды) и А.Блоуэрса (Великобритания). Экологическое неравенство человеческих сообществ и территорий, говорят они, проявляется в феномене «периферизации». Общества пространственно и социально все более дифференцируются на экологически привлекательные (здоровые) и опасные («нежелательные»). В последних концентрируются атомные электростанции, химические производства, свалки, отстойники и могильники радиоактивных отходов и другие экологически вредные формы деятельности.

Эти устойчивые «периферийные» зоны не только малопригодны для жизни, но и экономически отсталы и политически безгласны. Культивируемые в них формы деятельности в основном регулируются извне (государством, транснациональными корпорациями), а местные власти или слабы, или коррумпированы, чтобы противостоять этому процессу. Такая ситуация «внутренней провинции» (которая пространственно может возникнуть совсем рядом с крупнейшими городами) стимулирует социальный протест местного населения, активизирующий традиционные структуры социальной интеграции (родство, соседство). Последние, казалось бы, давно аннигилированы процессом модернизации. Вместе с тем рост безработицы и политической безгласности вынуждает местное население соглашаться на любой труд и закрывать при этом глаза на сопряженный с ним риск для здоровья и жизни»99.