Михаил Зыгарь - Газпром. Новое русское оружие Страница 37

Оставался третий вариант – афганский. В марте 1995 года в Исламабаде Сапармурат Ниязов и пакистанский премьер Беназир Бхутто подписали меморандум о строительстве газопровода из Туркменистана в Пакистан. Американская компания Unocal была готова профинансировать этот проект. Туркменбаши пригласил участвовать в этом проекте и Газпром. Газпром согласился, – своего газа компании вполне хватало для выполнения европейских контрактов, и Вяхирев, вероятно, полагал, что выгоднее участвовать в афганском газопроводе, чем пытаться сохранить монополию на транспортировку туркменского газа, который все равно, по большому счету, некому продать.

Южнее Туркмении шла активная подготовка к началу строительства. Реализация проекта трубы Туркмения – Афганистан – Пакистан зависела от уровня безопасности в Афганистане. И как раз в этот момент в стране появилось движение Талибан. Спонсируемые Пакистаном формирования начали методично брать под свой контроль как раз те территории, по которым должен был пройти туркменский газопровод. В течение нескольких лет талибы смогли взять власть почти во всей стране. Больше всего это событие радовало компанию Unocal, которая открыто заявляла, что приход талибов к власти является позитивным событием. Приход к власти талибов горячо приветствовал и Сапармурат Ниязов, он даже принимал их лидеров у себя в Ашхабаде. Талибам полагалось выполнять сложную миссию: охранять газопровод, по которому туркменский газ должен был пойти на экспорт в обход трубы Газпрома. Фактически талибы оказались самыми эффективными борцами с контролем Газпрома над энергоресурсами Центральной Азии.

Газпром эта ситуация устраивала. На официальном уровне Россия осуждала режима талибов и призывала с ним бороться, всячески поддерживая афганского президента в изгнании Бурхануддина Раббани и «Северный альянс». Однако Газпром эти внешнеполитические принципы не волновали – он участвовал в проекте «талибского газопровода», вовсе не собираясь бороться за монопольный контроль над энергетикой Центральной Азии. Имперские амбиции Вяхиреву были совершенно чужды.

Если бы тот проект был реализован, то Газпром навсегда лишился бы контроля над Центральной Азией. Возможно, это привело бы к большей открытости тамошних режимов, в том числе и туркменского. И наверняка это спасло бы Афганистан от далекого тогда еще военного вторжения 2001 года. Правда, укрепленный газопроводом, режим талибов еще долго оставался бы у власти.

Однако незадолго до начала строительства Иран и Россия поставили афганскому «Северному Альянсу» крупную партию оружия. Тот пошел в контрнаступление и отвоевал у талибов значительные территории. Проект трансафганского газопровода был заморожен.

Как раз в этот момент идея трансафганского газопровода разонравилась и Газпрому. Причем Рем Вяхирев беспокоился вовсе не об ослаблении позиций России в Центральной Азии. Он понял, что туркменскому газу, который вот-вот сможет потечь на юг, в сторону Афганистана, можно найти лучшее применение. Рем Вяхирев придумал, как на туркменском газе можно заработать.

В июне 1996 года Туркменбаши приехал в Москву на инаугурацию Бориса Ельцина – наряду со всеми остальными лидерами стран СНГ. Они уже давно не виделись, но в этот раз Ниязов решил, что вполне может позволить себе появиться среди них, потому что чувствовал себя триумфатором. Туркменбаши гордо расхаживал среди давних знакомых – лидеров СНГ, сияя гигантскими золотыми перстнями, усыпанными бриллиантами.

Он собирался подписать с Борисом Ельциным сразу два очень важных соглашения. Во-первых, Газпром неожиданно решил пустить туркменский газ в Европу, пообещав, начиная с 1997 года, поставлять на Запад 20 миллиардов кубометров туркменского газа в год. Однако за это Газпром хотел получить доступ к добыче газа в Туркмении. Так было создано акционерное общество «Туркменросгаз», 51 % акций которого принадлежал Туркмении, 44 % – Газпрому и еще 5 % – никому тогда еще не известной компании Itera International. Газпром и Ниязов условились, что «Туркменросгаз» будет контролировать всю добычу и продажу туркменского газа. А «Итеру» они решили сделать посредником: она получала право закупать газ на туркмено-узбекской границе и продавать его Украине на российско-украинской. Газпром уступил «Итере» место в своей трубе. Для того чтобы подобрать все нужные ключи к сердцу Туркменбаши, в «Итеру» был привлечен Валерий Отчерцов, бывший вице-премьер правительства Туркмении.

Однако работа с «Итерой» не приносила Туркменбаши желаемых денег – она вынуждала Ашхабад продавать газ по мизерной цене. В 1997 году Туркменбаши потребовал, чтобы «Итера» платила ему больше. Он гневался, кричал, что разница цен, по которым россияне покупают туркменский газ на границе и перепродают его конечным потребителям достигает 600 процентов. Более того, он был взбешен тем, что, вопреки обещаниям, Газпром так и не начал платить Туркмении за газ, поставляемый в Европу. Туркменбаши утверждал, что из добытых в его стране в 1996 году 35 миллиардов кубометров примерно 20 миллиардов было экспортировано в Западную Европу.

В марте 1997 года Туркменбаши объявил, что не будет больше сотрудничать с «Итерой». Газпром не стал его уговаривать. Из Москвы просто позвонили и сказали, что газопровод крайне загружен, поэтому маршрут транспортировки туркменского газа на Украину придется изменить. Отныне протяженность маршрута будет не 580 км, а 1050. Это значило, что платить за транзит пришлось бы в два раза больше. Украина покупать подорожавший вдвое туркменский газ отказалась.

Сапармурат Ниязов был в ярости. Он порвал соглашение о создании совместного с Газпромом АО «Туркменросгаз». Он приказал залить водой и бетоном газовые скважины. Он ждал, что к нему прибегут просить прощения. Но телефоны молчали.

По туркменскому телевидению снова и снова говорили о прозорливости и гениальности великого вождя. В Ашхабаде активно готовились к очередному национальному празднику: Дню туркменского скакуна, а может, ко Дню туркменской дыни. Канцелярия президента каждый день была завалена письмами трудящихся, которые просили разрешить им назвать именем Туркменбаши улицу или школу или завод или новый сорт помидоров. В Ашхабаде достраивался новый отель и новый конгресс-центр, хотя три других уже были готовы и пустовали.

Туркменбаши вызывал секретаря и приказывал уволить диктора. И запретить выращивать новый сорт помидоров. Ему казалось, что все эти люди издеваются над ним в тяжелый час, когда Газпром отказался транспортировать, а Украина отказалась покупать туркменский газ.

В августе 1997 года Ниязов полетел в Москву договариваться. Его приняли вдвоем Виктор Черномырдин и Рем Вяхирев.

– Россия прекрасно обойдется без туркменского газа, – с порога заявил туркменскому президенту российский премьер. А Вяхирев сказал, что может сократить маршрут доставки газа на Украину, но в полтора раза повысит плату за транзит, ориентируясь на украинские тарифы – 1,75 доллара за прокачку 1000 кубометров.

– У Черномырдина старосоветские амбиции, – выпалил Туркменбаши, выйдя из премьерского кабинета. Он пошел жаловаться к Ельцину, но тот сказал, что поддерживает политику Газпрома. Ельцин говорил, что ничего страшного в требованиях Газпрома нет – это бизнес.

Нет, это оскорбление, твердил Ниязов. И вообще, разве газ – бизнес?

Но он решил отступить. Он согласился почти на все условия, он стал продавать газ «Итере». И ждать момента, когда можно будет отомстить Вяхиреву и Газпрому.

За довольно короткий срок малоизвестная компания, возглавляемая бывшим велосипедистом, уроженцем Ашхабада Игорем Макаровым, стала второй по величине газовой компанией в России. И единственной, закупавшей газ у Туркмении. У Вяхирева подобные успехи «Итеры» никаких нареканий не вызывали – наоборот, он даже был очень рад. Но в конце 90-х спрос на газ вырос, а у Газпрома начала стремительно падать добыча, поэтому его топ-менеджеры все чаще говорили о надвигающемся энергетическом кризисе.

Ниязов дождался. 17 декабря 1999 года Рем Вяхирев прилетел в Ашхабад – после долгого перерыва. Все эти годы Сапармурат Ниязов коллекционировал интервью Вяхирева, в которых тот говорил о Туркмении, и встретил Вяхирева с кипой газетных вырезок.

– Рем Иванович, мы с вами старые друзья. Но честно скажу вам: в Туркменистане на вас в обиде. Вам надо извиниться перед нашим народом. Вы такие слова говорили на пресс-конференциях: туркменам пески кушать надо, качество туркменского газа не то, запасы не те. Много в горячности вы нам обвинений сделали. Мы молчали. Где-нибудь Ниязов сказал в адрес Газпрома что-нибудь дурное? Скажите. В адрес России? Скажите. Мы терпели. Поэтому очень будет хорошо, если вы разъясните, в чем дело. Мы не должны камень за пазухой держать.