Александр Архангельский - Базовые ценности: инструкции по применению Страница 37

Архангельский Александр, интеллектуал: Да не будет никаких оранжевых революций, утешьтесь. Или расстройтесь, не знаю, какой вариант вам ближе. Украина с Грузией уходили от Америки через Россию; от кого и через кого уходить самой России? Она уже уходила через Америку от СССР, было это в августе 1991-го, и о том мы с вами уже говорили. Что же до предпосылок к новой смуте, то нету их. Решительно нету. Запас экономической прочности невероятный, уровень политического прагматизма элит выше всяких административных похвал и ниже всякого нравственного предела, доходы масс растут несмотря на мелкие потрясения…

Александр Архангельский, интеллигент: Объективно — нету, субъективно есть. А бытие определяется сознанием, что бы вы, позитивисты, по этому поводу ни думали. И если все время твердить: смута, смута, смута — то она придет. И никто не будет интересоваться тем, что пиарщики, запустившие в оборот разрушительный образ, всего лишь имели в виду Путина, выводящего нас из 1990 годов, как Минин вывел народ из 1610-х. Никого не будет волновать, какие экономические предпосылки должны были защитить нас от угрозы кризиса…

Архангельский Александр, интеллектуал: Все бы вам, интеллигентам, тревожиться. Все бы дуть на воду. Все бы пророчить потрясения.

Александр Архангельский, интеллигент: Наоборот: задача в том, чтобы поучиться у классиков, как преодолевать смуту в себе.

ПРАВДА И КРИВДА

Инструкция сорок восьмая, на неделю 31 октября — 6 ноября 2005 года, когда Россия впервые официально отметила праздник 4 Ноября.

Александр Архангельский, интеллигент: Здравствуйте, дорогой коллега! С очередным праздничком.

Архангельский Александр, интеллектуал: С каким? Сегодняшним, 7 Ноября? Или пятничным, 4-го? А может, с четверговым, с окончанием священного месяца Рамадан? Должен вас огорчить. С большевиками мне не по пути, смысла в общенациональных торжествах по поводу победы над поляками, открывшей путь к воцарению Романовых, — не вижу, а веру исповедую христианскую. Поэтому 4 Ноября для меня как был праздник Казанской иконы Божией Матери, так и остался. В свою очередь, вряд ли братья-мусульмане перед разговлением благоговейно читали акафист. В отличие от коммунистов, которые, не покаявшись за гонения на веру, готовы прикладываться к любым иконам, лишь бы народ поддержал.

Александр Архангельский, интеллигент: Я рад, что мы наконец-то совпали в оценках. Жаль только, взаимное понимание приходит лишь в точке обоюдного непонимания. Я давно веду любительский опрос в регионах: что же случилось 4 ноября и как это событие связано с нашей сегодняшней жизнью. Результат почти всегда нулевой. Во-первых, люди не знают, что именно им предписали праздновать; во-вторых, узнав, не могут понять, какое отношение к ним имеет то ли освобождение Китай-города, то ли изгнание горстки поляков из Кремля. Вы человек более политизированный; объясните мне, зачем было принимать такое решение? Кого объединит странный день единства, из какой Смуты выведут нас смутные торжества?

Архангельский Александр, интеллектуал: Нечему тут удивляться. Да, это общенациональный праздник, смысла которого нация не понимает. А какой еще может быть главный праздник в стране, где никто не знает слов гимна: на последнем футбольном чемпионате нашим болельщикам раздавали майки с текстом Михалкова на спине, чтобы сидящие сзади могли петь, а не мычать. В стране, где у армии и государства разные флаги. Где торжественно хоронят белого вождя и национального философа, но при этом закрывают тему Катыни и спокойно слушают, как президент объявляет пакт Молотова — Риббентропа вынужденной мерой — на прошлой неделе он повторил это в голландском интервью. Какой еще может быть праздник в стране полной смысловой неопределенности, идеологической смеси, политического китча. В стране, правящая элита которой в одно и то же время хочет строить восточную деспотию с газово-нефтяным наполнением — и ориентируется на Запад, по крайней мере экономически. Только такой: неопределенный, расфокусированный, виртуальный, не подлежащий качественной мифологической обработке.

Александр Архангельский, интеллигент: Ну, страну-то вы не пинайте. За страну я могу и обидеться. Она тут ни при чем.

Архангельский Александр, интеллектуал: При чем. Ее такая ситуация устраивает. И в этом смысле общенациональный праздник без внутреннего содержания — предельно точно отражает общее умонастроение.

Александр Архангельский, интеллигент: Ругаться все мы здоровы, а что же делать?

Архангельский Александр, интеллектуал: Некоторые предлагают воспользоваться смысловой неразберихой и наполнить этот день, как пустой графинчик, желательным содержимым, например, превратить его в день гражданского общества, народного выбора, национального самоопределения. Не такое глупое предложение, между прочим. Появится связь полузабытых событий XVII века с современностью, мифологический сюжет разверстается в реальность…

Александр Архангельский, интеллигент: Слова-то какие мудреные. Но, голубчик, у нас же был неподдельный, беспримесно современный праздник гражданского общества, общенародной свободы, государственного суверенитета и законной демократии. Назывался День Конституции. 12 декабря на работу не ходили, вспоминали, как Конституция вывела нас из смуты 1993-го. Теперь пойдем: выходной отменен, статус торжества понижен; почему?

Архангельский Александр, интеллектуал: Потому что Конституцию принимали при Ельцине, а у нас 90-е годы в загоне. И в центре нынешней политики — не идеи законности и свободы, а пафос общенародного подъема, любви к вождям и ненависти к пришлым.

Александр Архангельский, интеллигент: Жаль; подъем неизбежно заканчивается отбоем; а в промежутке — перерыв на обед…

КОМПЛЕКС КНИЖНИКА И КОМПЛЕКС ФАРИСЕЯ

Инструкция сорок девятая, на неделю 7—13 ноября 2005 года, когда в мусульманских пригородах Парижа продолжались массовые погромы.

Александр Архангельский, интеллигент: Кажется, стихают европейские волнения. А у нас все только начинается. О воронежских погромах все помнят. О столичном «Правом марше» 4 ноября, обернувшемся нацистской демонстрацией, многие слышали. В Ростове цыганская община потребовала выбросить из репертуара оперу по роману Анатолия Калинина «Цыган»; там оперные казаки борются с цыганами как главными разносчиками наркотической заразы. Назревает межнациональный кризис; образовалось нагноение, рано или поздно нарыв лопнет.

Архангельский Александр, интеллектуал: Во-первых, в Европе не стихло, во-вторых, у нас не началось. И, надеюсь, никогда не начнется. Правда, для этого одних только действий политиков мало, нужна и другая работа — ваша. Культурная.

Александр Архангельский, интеллигент: Это какая ж? Просвещать фашистов на курсах толерантности? Или преподавать мигрантам историю русской философии? Представляю себе сёвероафриканских бомжей, которых году в 95-м собирают в Сорбонну на лекцию Жака Деррида, потом ведут на семинар Поля Рикера, а завершают лабораторной работой у Жана Бодрийяра. И которые после этого так расслабляются, так пропитываются духом французской культуры, что раз и навсегда зарекаются от будущих погромов… По-моему, это бессовестно, перелагать все с больной головы на здоровую. И назначать несчастных интеллигентов стрелочниками. Вместо того чтобы требовать от власти вести другую политику.

Архангельский Александр, интеллектуал: Простите, это логика книжника. Политики — даже если они об этом не догадываются — зависят от культурной работы образованного сословия куда больше, чем от своих собственных идей и решений. Вы язвите насчет французских интеллектуалов; разумеется, жители мигрантских пригородов в Сорбонну на публичные лекции не пойдут; значит ли это, что интеллектуалы не причастны к тому, что. творилось последние две недели? Разве не интеллектуалы сформировали во французском обществе набор устойчивых представлений о допустимом/недопустимом в отношении к мигрантам? Разве не их проповедь размытой политкорректности помешала властям проводить политику ассимиляции, офранцуживания приезжих? Разве не они стали творцами культурного разрыва между основным населением и мусульманским гетто, которое теперь готово превратить в гетто собственно французскую Францию? Так, в Латинской Америке деятели культуры стали самыми настоящими «творцами нищеты», гипнотически внушая обществу мысль об особой духовной непрактичности латиноамериканской культуры, которая противостоит деляческому духу Запада… Напоминает кое-что, правда?