Александр Соловьев - Бизнес есть бизнес - 3. Не сдаваться: 30 рассказов о тех, кто всегда поднимался с колен Страница 37

Пауза для справки N1

Разговор, может, и пустой, но я попытался цинично найти запрещенные Ломаковым данные. Так вот, машина «Мерседес-Бенц-540 К» 1936 года стоит в Германии 575 тыс. евро, а его модификация Cabrio / Roadster - 1 365 000 евро. А если в коллекции Ломакова самый ценный «Мерседес» в мире… Самый дорогой старинный автомобиль продан на аукционе Christie's еще в конце 1980-х годов за примерно $10,5 млн. Вот в таком диапазоне приблизительно.

- Дмитрий, ну и что же делать? Сколько нужно тратить в идеале на ваше такое некоммерческое предприятие?

- С учетом того, что в музее предполагается еще 10 залов, штат должен быть приблизительно человек двадцать. Зарплата, чтобы не эксплуатировать энтузиазм людей, - 9000 рублей, скажем. Освещение, обогрев и прочие коммунальные платежи плюс благоустройство территории - это 100-150 тыс. А если еще и поддерживать экспонаты в хорошем состоянии и вкладывать деньги в реставрацию и пополнение коллекции… Минимум 200 тыс. рублей в месяц. В обрез, на самое необходимое. А по-хорошему на обслуживание планируемых четырех помещений музея нужно 450 тыс. рублей в месяц. Но ведь эти новые помещения надо еще построить!

- И каков размер инвестиций?

- Нужно $1,5 млн. - чтобы построить все необходимо и закончить проект, вывести его на рабочие мощности.

- Вы считаете, это возможно?

- Когда в 1987 году я задумал музей, отец, который начал собирать эту коллекцию, сказал, что сделать такой музей даже теоретически невозможно - в нашей стране. А вот музей есть.

- Но, если не ошибаюсь, прошло 19 лет.

- Это точно. У нас очень богатая страна, если она может себе позволить, чтобы я почти 20 лет боролся с чиновниками, а не реставрировал редкие машины, в чем действительно мое призвание.

Пауза для справки N2

Действительно, Дмитрий Ломаков придумал музей в 1987 году. А саму коллекцию начал собирать отец Ломакова еще в конце 50-х годов прошлого века. Сначала Дмитрий пытался получить под музей здание бывших интендантских складов на Зубовском бульваре и вступил в переписку еще с коммунистическим начальством столицы, с товарищем Зайковым в частности. Непреклонный Зайков ответил на идею Ломакова с большевистской прямотой: «А вы в металлолом сдайте ваши старинные машины, и проблема с их сохранением отпадет». Дмитрия это не остановило, он писал всем московским руководителям: Ельцину, Попову, Лужкову… Лужков наконец откликнулся - Ломаков рассказал анекдотичную историю. Прообраз музея в гараже у Хлебозаводского проезда посещали иностранцы, про уникальные ломаковские машины много писали в западной прессе. Так вот, по словам Дмитрия, во время первого официального визита Лужкова в Штаты прямо в аэропорту едва ли не вторым вопросом был: «А как там у вас в Москве коллекция Ломакова?» Мэр как-то выкрутился с ответом, а уже по приезде навел справки, разобрался и начертал на очередном письме Ломакова исторические слова: «Быть в Москве музею автотехники». Факсимиле этой резолюции воспроизведено на мемориальном камне у входа в нынешний музей. В общем, в 1996 году за музеем был зарезервирован 1 гектар в Люблине… Там, где он сейчас и расположен. Летом 1999-го заложили памятный камень, осенью того же года музей зарегистрирован как учреждение культуры, как первый в стране частный музей. Свидетельство о собственности на землю под музей Ломаков получил только в 2000 году. Параллельно работал прообраз в Хлебозаводском. По словам Ломакова, этот мини-музей за пять лет, с 1999 по 2004 год, пока наконец открылся музей главный, посетили более 40 тыс. человек. По-моему, это много.

Вечный бой

У Дмитрия Ломакова есть и бизнес-история - а как же! После армии Дмитрий организовал первый в России женский боксерский клуб «Русские медведицы». План был сумасшедший: провести матч США - Россия между двумя женскими командами по боксу. Интерес проявлял промоутер Майка Тайсона, Ломаков переписывался с матерью Сталлоне - я так понимаю, она большой человек в мире бокса, особенно женского. Как бы там ни было, этот самый промоутер был настроен серьезно. Дело было на мази, требовалась только видеозапись боев наших девушек. Был организован под это дело первый всероссийский чемпионат по женскому боксу - на нем и предполагалось сделать эту важную запись. Турнир прошел успешно, все было замечательно, кроме одного: на видео не сняли. Дмитрий разозлился тогда, его произошедшее потрясло. По скромным подсчетам, клуб мог заработать $1 млн. И подвел хороший приятель, армейский дружок. Просто не записал - с девушкой загулял что ли… И не предупредил, что не сумел организовать съемку, сказал только через пару дней после турнира.

Ломаков плюнул, продал, как он утверждает, за бесценок клуб и с головой ушел в создание музея - историю еще более безнадежную, чем женский бокс с Америкой.

Остальные составляющие

Кроме скромной спонсорской поддержки (установки компьютеров, факса или, вот я знаю, что одна компания бесплатно установила окна в музее) Ломаков зарабатывает - на тех же машинах. Сдает их в аренду для съемок в кино (больше 100 кинофильмов), предоставляет красивые свои автомобили, большинство из которых на ходу, для свадеб и, разумеется, корпоративных праздников. Стоимость аренды - от $50 до $200 в час.

- К сожалению, этот, казалось бы, выгодный бизнес не может прокормить музей. Для меня это дико, но люди заказывают на праздники не уникальные машины, а стандартные, как они думают, лимузины. На самом деле эти очень длинные автомобили называются «стрейчи». Но когда свадьба на нашей машине приезжает куда-нибудь на смотровую площадку, все сбегаются сфотографироваться на фоне нашего автомобиля. И все говорят одно и то же: как нам в голову не пришло заказать такую машину! И аренда этих уникальных автомобилей не дороже аренды «стрейчей»… В общем, этот бизнес не очень-то и прибыльный - четыре-пять заказов год.

- Не может быть.

- Именно так.

Еще Дмитрий Ломаков на базе музея консультирует автолюбителей старины. Цены тоже, прямо скажем, приемлемые - 1000 рублей по мотоциклам, 1500 по автомобилям. И все заработанное вбухивается в музей.

- Мне вообще повезло: дешево купил металл для конструкций здания музея. Все строительство обошлось примерно в $70 тыс. Но на это ушло семь лет и все мои накопления, вообще все накопления моей семьи. Я понимаю: ждать столько же, пока построятся остальные залы музея, я не могу. Поэтому сегодня у меня новая тактика: я ищу девелопера или инвестора, который мог бы построить на этом месте многоэтажку. Тут по Генплану Москвы может быть возведено 33-этажное здание, которое станет архитектурной доминантой округа. Мой план таков: общая площадь предполагаемой застройки - 15 тыс. кв. м. После окончания строительства я передаю девелоперу в долгосрочную аренду или в собственность 50% всех площадей. Половина музею - как и по плану. Другого выхода сегодня не вижу.

Музейное дело - жестокое дело. Даже не черная дыра, а Кинг-Конг, требующий жертв. Дело хорошее, но дорогое и неблагодарное. Для того, кто им занимается.

Дмитрий Ломаков пошел на эту жертву. Самоотверженно кидая в эту топку не только деньги, но и время, можно сказать, даже жизнь. Безусловно, во всяком случае мне это совершенно ясно, с такими организаторскими способностями, с таким упрямством и умением добиваться невозможного Ломаков мог бы руководить любой компанией, которая приносила бы прибыль. А может быть, и не мог бы - потому что он выбрал как бизнес наоборот, бизнес, производящий убытки. Сточки зрения традиционного бизнеса.

А с точки зрения дела, дела всей жизни, Ломаков сделал правильный выбор. Выгода она тоже не всегда деньгами измеряется. Хотя без денег все равно не обойтись.

«БИЗНЕС», N207(472) от 03.11.06

Вера БашунВладелица компании «Фотопрокат»Сервис-магазин с посуточной арендой фототехники для профессиональной и любительской съемкиСообщество фотозависимых

ТЕКСТ: Анастасия Никитина

ФОТО: Наталья Медведева

Вера Башун не любит фотографировать. Но она точно знает, что именно для этого нужно. Ее компания «Фотопрокат» - первый и до недавнего времени единственный в Москве сервис-магазин с посуточной арендой фототехники для профессиональной и любительской съемки.

Биография Веры Башун лишена линейности. Нет четких поступательных движений, карьерных лестниц, сплошные отклонения.

- Я очень увлекающийся человек, иду туда, куда мне нравится, - рассказывает Вера. - Сменила три школы, закончила историко-литературный лицей и поступила в иняз на экономический факультет. На втором курсе начала работать - сначала стажером в PR-агентстве, потом в кофейне Coffee Bean, в конце концов попала в журнал «Эксперт». Пришла туда переводить с немецкого какие-то материалы, а через три дня мне сказали: пиши статьи. Жутко тяжело было. На третьем курсе я уехала на годичную стажировку в Германию. Случилось полное погружение в другую жизнь. Приезжаешь в чужую страну и начинаешь все с нуля: ищешь работу, жилье, организуешь свое время. Полезный тренинг для молодых людей, которые еще не знают, чего хотят. Большинство моих коллег так и остались в Германии, а я вернулась - по личным причинам, да и просто хотелось домой. Вообще, мне кажется, не важно, где ты живешь, - если есть внутренняя потребность развиваться, то это можно делать где угодно. По возвращении в 2001 году встал вопрос: чем теперь заняться? Писать статьи больше не хотелось, поэтому я погрузилась в аналитику - организацию подразделения «Эксперта» по рынку облигаций. Это было совершенно новое направление в СМИ. Параллельно я делала рейтинги капитализации компаний, экологические рейтинги, лизинговые и т. д. Но в какой-то момент четко поняла, что деловая журналистика - это всего лишь отстраненное наблюдение. До тех пор пока человек сам не побывает внутри бизнеса, он не поймет суть его процессов. И в 2004 году я открыла свое дело - фотопрокат.