Светлана Букина - Неоднажды в Америке Страница 37

Ему сорок. Коренаст, слегка косит, заметно лысеет, как-то совершенно по-детски улыбается. Живёт с мамой, работает на стройке. Другие-то дети в дантисты да инженеры выбились, и гордая еврейская мама не устаёт рассказывать про процветающий бизнес зятя или карьерные успехи старшей дочери. Джо – третий из четырёх детей, и мама давно махнула на него рукой. Впрочем, на второго ребёнка она тоже махнула – поссорились. Я не знаю, в чём там дело, но старшего сына мать видеть не хочет и с ним не общается. Джо ездит к нему тайком строить дом. Почти каждые выходные он говорит маме, что поехал к друзьям, а сам направляется к брату. Дом строится большой, делает всё в основном Джо, а брат только помогает. Иногда Джо говорит маме, что пошёл к соседям (кам) пить чай, а сам чинит с Борей ванную или балкон. Иногда он обещает слишком много слишком многим и не успевает помочь всем. Мама не любит, когда Джо бесплатно работает на кого-то, а деньги он с друзей брать отказывается наотрез, поэтому всё время придумывает отмазки. Чаще всего это срабатывает, хотя частенько наш сосед получает очередной нагоняй за «непутёвость», очень часто прямо при нас. Джо неловко улыбается своей детской улыбкой и уходит в дом – чинить ещё что-нибудь.

Я не знаю, как он это делает. Всю неделю на стройке, иногда по 50 часов. Приходит измотанный, еле доплетается до душа и идёт спать в восемь вечера. В четыре утра ему вставать. А на выходные – опять стройка. Только бесплатно. Дом для брата, бассейн для друга, ванная для нас, крыша для другого соседа – золотые руки Джо приложились почти к каждому дому на этой улице. А уж советы по починке чего бы то ни было он раздаёт направо и налево. Вы думаете, мы его эксплуатируем? Мы его гоним! Правда, посоветовать что-нибудь иногда просим, поскольку дома старые, проводка старая, сантехника старая, а он тут всё наизусть знает. Придёт, посмотрит да и начнёт сам делать. И уверяет, что ему это в удовольствие. По ходу мужа моего каким-то хитростям учит. Боре уже неудобно его звать: Джо с таким энтузиазмом берётся за работу, что создаётся полное ощущение, будто это мы делаем ему одолжение. Деньги, как я уже сказала, не берёт. На подаренный дорогой коньяк посмотрел как на чудо морское, – мне бы пива, говорит. Слава богу, спорт любит, Боря ему всякие коллекционные книги, медальоны и открытки покупает про местный бейсбольные и футбольные команды, а то просто не знали бы, как отблагодарить.

Однажды мы пригласили Джо на ужин. Купили специально для него пива (мы оба пиво терпеть не можем), я лазанью сделала, салатики. Он забыл. Ставил своей маме новую ванную и заработался. Потом долго извинялся. Я пообещала выдать ему ужин сухим пайком и понесла лазанью вместе с печеньем к соседям домой.

Подхожу, звоню, стучу. Никто не открывает. Обошла дом, чтобы постучать в окошко; у них телевизор на полную громкость включён, вот и не слышат. Стучу в окно. Заглядываю в комнату. Джо сидит на одном конце дивана, а мама на другом; оба ссутулились и отрешённо, устало смотрят на экран. Между ними меньше двух метров – и пропасть. Такой тоской веет от этой сцены, что сердце сжимается. Два одиноких человека, делящих крышу над головой, очень любящих, но плохо понимающих и безмерно раздражающих друг друга. Для неё Джо неудачник: без высшего образования, без престижной профессии, без семьи. Он очень много делает по дому, который ему, естественно, и достанется; зачем другим детям дом, у них свои есть. К тому же этот шлимазл* в свободное время бесплатно строит и чинит всё для всех, нет чтобы… а что, собственно? У Джо нет амбиций. Он давно смирился с одиночеством, так и сказал: не женюсь я уже, неинтересен я женщинам. Он никуда не стремится, работает, пока есть силы, а потом получит от профсоюза пенсию. Его главная радость в жизни – два любимых кота да помощь другим. Джо – человек дающий. Брать не умеет, не давать не может. А мама пилит и пилит. Впрочем, он давно не обращает внимания. Лицо «выключается» – опять она за своё, что ещё я сделал не так?

Что у меня общего с этим человеком? Да ничего. Некрасивый, любящий пиво и походы с друзьями-работягами в бар, не блещущий интеллектом, обожающий спорт и котов мужчина с руками, которые выглядят грязными, даже когда они чистые. Он слегка теряется в моём присутствии. Муж уверяет, что Джо ко мне неровно дышит. Я вижу его приветливую улыбку, когда выхожу из машины, и становится тепло. Просто потому, что он есть. И где-то там, наверху, в идеальном несуществующем мире, по некой высшей шкале ценностей, нам расти до него и расти.

Легенды Луговой улицы II

Они мне сразу не понравились: какие-то разъевшиеся, громкие, провинциальные, поинтересовавшиеся на второй минуте беседы, сколько я плачу няне своих детей, а на третьей – стоимостью нашего дома. Слишком ярко выкрашенные волосы у неё, слишком шикарный спортивный костюм на нём, слишком много гномиков и зайчиков на газоне перед их домом. В Нью-Йорке таких, говорят, много, а в Бостон по большей части едет немного другая публика, и от вопросов типа «Почём вы дом-то купили» я давно отвыкла. Ладно, подумала я, мне с ними детей не растить.

На нашей улице, кроме нас, ещё две русскоязычные семьи. Это нам сообщили первым делом: «А вы с другими русскими уже познакомились? Тут ещё два дома с русскими – вон тот и тот». С тем, что мы «русские», я давно смирилась, но к тому, что мы, по их мнению, должны друг друга выискивать, страшно радоваться наличию соплеменников и дружить по принципу «Я тоже там родился», никак привыкнуть не могу.

«Ещё не познакомились, но улица небольшая, так что обязательно, думаю, столкнёмся как-нибудь. Спасибо».

Куда там! Завидев нас на другом конце улицы, услужливые соседи отчаянно машут руками: «Идите сюда, мы вас с другими русскими познакомим!» Первые русскоязычные соседи оказались очень милой парой намного старше нас, с двумя детьми, один из которых уже учится в колледже и дома не живёт. Мы вежливо поговорили и разошлись, хотя при встречах обмениваемся, как правило, несколькими репликами о школе, погоде, здоровье и прогрессе в уборке листьев со двора.

А вот вторые «русские» мне всё никак не попадались. Сидели упорно дома, забаррикадировавшись газонными гномиками. Впрочем, я и думать забыла об их существовании. Переезд, ремонт, двое маленьких детей, работа, неухоженный участок и прочие радости жизни не оставляли времени для общения с соседями. Зато я начала активно собирать информацию про детские садики в округе. Мне быстро объяснили, что садики делятся на американские и русские; в американских дети (о ужас!) едят то, что принесли из дома, и спят в спальниках, а в русских детки спят в кроватках, кушают горячие обеды и, естественно, говорят по-русски. В итоге мои дети пошли в американские садики, но тогда я на некоторое время впечатлилась идеей русского сада и стала расспрашивать всех и вся про наличие оных в окрестностях Шэрона.

Мне много рассказывали про замечательный садик «где-то у озера», то есть совсем рядом с нами, куда ходили и русские, и американские детки. Выпускники садика были двуязычны, спали в кроватках и ели те самые горячие обеды. (Дались же всем горячие обеды!) Условия там якобы замечательные, детишки счастливые и прекрасно подготовленные к школе, а родители довольные. При этом рассказчик не знал никого, чьи дети ходили бы в этот сад в данный момент, и никто не помнил ни имени, ни адреса. Кто-то уверял, что сад закрылся, кто-то – что владелица заболела и решила сделать перерыв, а большинство просто отсылали меня «поискать это место в Интернете». Просто не сад, а летучий голландец какой-то. Иди туда не знаю куда.

Я поискала. И ничего не нашла. В Шэроне обнаружилось два русских садика, оба хорошие, но ни в одном из них не было американских детей, и оба были далеко от озера. Явно не то. Я плюнула на поиски того, не знаю чего, к тому же мы на тот момент уже решили отдать сына в «аборигенский» сад. Тему закрыли и думать забыли.

Зачем я им сказала, сколько плачу няне? Какое их дело? На вопрос о стоимости дома, правда, прямо не ответила и посмотрела. Они, кажется, поняли, что со мной такие разговоры вести не надо, и быстренько уехали. Познакомились, называется. Мужу так и сказала: «Увидела, наконец, вторых „русских“. Брайтон Бич на выпасе. Говорить не о чем».

В следующий раз я встретила её одну, без мужа. Она высаживала какие-то цветочки в саду, а мы с мальчишками проходили мимо. Младший спал в коляске, зато старший с визгами побежал к ближайшему не то зайчику, не то гномику и попытался его уволочь. Пришлось игрушку отнимать, водворять на место и извиняться, а заодно отвечать на вопросы про возраст, что умеет, на каких языках говорит и т. п. Решила похвастаться тем, что сын собирал puzzles из двенадцати кусочков, а то и из двадцати.

– А у меня дети в три-четыре года из ста кусочков puzzles собирали.

– А разве ваши дети тут выросли?

– Ну, вообще-то мои дети тоже тут выросли, мы же в семидесятые годы приехали, но им уже было, конечно, не три и не четыре. Младшему было семь, а старшей десять.