Вадим Эрлихман - Вольф Мессинг. Экстрасенс Сталина Страница 38

О работе над мемуарами вспоминал и Рэм Леонидович Щербаков, друг Хвастунова и сотрудник его редакции: «Работал Михаил Васильевич напористо и самозабвенно. Так что поначалу Вольфу Григорьевичу приходилось часто бывать на Беговой улице «по долгу службы», а потом он привык и привязался к нашей молодежной кампании, собиравшейся у Михваса что-то обсудить, отметить или просто потрепаться. Мессинг жил в своем мире, привык к нему и не находил нужным кого-либо воспитывать или образовывать. Попытка разгадки, намеченная в этой книге, принадлежит, скорее всего, литобработчику — Михвасу. Мессинг не был склонен к теоретизированию. Человек он был конкретный, заземленный и начисто лишенный фантазии. По его собственному выражению, он был «больной на точность». Если Вольф Григорьевич обещал быть в семь часов, то по звонку в дверь можно было ставить часы. Все эти человеческие качества заставляют относиться к его рассказам с полным доверием, как бы удивительно они ни выглядели». Таким образом, опытный журналист Щербаков тоже подпал под обаяние Мессинга и счел все его фантазии бесспорными фактами.

Работа над мемуарами была закончена в январе 1964 года, а в октябре сняли Хрущева, и в идеологической области началось постепенное «закручивание гаек». Одной из жертв этого процесса стала и книга Мессинга — ее то ли сочли идейно сомнительной, то ли связали с продвигавшим ее А. Аджубеем, который лишился поста вслед за своим тестем. Как бы то ни было, издательство «Советская Россия» выкинуло ее из своих планов, и только в июле 1965-го журнал «Наука и религия» начал печатать ее главы с неизбежными цензурными изъятиями. Книжный вариант, как уже говорилось, был опубликован только в 1990 году стараниями Рэма Щербакова, но ничего сенсационного в сравнении с журнальной публикацией там не обнаружилось. Некоторые знакомые Мессинга утверждают, что в мемуарах была последняя, пятая глава, посвященная ясновидению, но никаких следов ее найти не удалось.

Последняя жена М. Хвастунова Галина Терехова в интервью утверждает, что эта глава хранилась у ее мужа и после его смерти была изъята КГБ. Кстати, Галина Ивановна тоже общалась с телепатом и рассказала о нем журналистам: «К нам постоянно приходили ребята из отдела науки «Комсомолки», ученые, переводчики, поэты. Мессингу льстило их внимание. У него была фишка: когда расходились поздно, объявлял, с какой стороны улицы появится свободное такси. И всегда угадывал! Я как-то спросила: «Вольф Григорьевич, а почему не ездите общественным транспортом?» — «Галочка, меня могут толкнуть в троллейбусе, наступить на ногу, я рассержусь на человека. И ему будет плохо. Не хочу, чтобы люди из-за меня страдали». В этом был весь Мессинг!» В истории с мемуарами Терехова подтверждает то, что говорят другие мемуаристы: «Муж ничего не придумывал. Разве что вложенные в уста Мессинга рассуждения о сверхъестественных явлениях, ясновидении принадлежат Михвасу. Тут уж его любовь к науке победила. Что касается фактов биографии, это все к Мессингу. Почему муж не проверял их? Ту же встречу со Сталиным? Кто бы его допустил в секретные архивы? Вы помните, какое время было?»

Конечно, ситуация с мемуарами волновала Вольфа Григорьевича. Дожидаясь их выхода, он даже отложил празднование своего 65-летия, намеченное на сентябрь 1964 года. В итоге юбилей отпраздновали только в 1966-м, зато с размахом. Официальная часть состоялась 19 января в Центральном доме медицинских работников, а на следующий день Мессинг арендовал зеркальный Красный зал ресторана «Прага», где дал банкет на 60 персон. Среди гостей были академики Петр Ребиндер и Иосиф Кассирский, писатель Леонид Леонов, главный редактор журнала «Наука и религия» Владимир Мезенцев, опубликовавший мемуары телепата. Михвас, как ни странно, отсутствовал — очевидно, отношения между ним и Мессингом к тому времени уже испортились. Татьяна Лунгина вспоминает: «Вечер прошел тогда в непринужденной обстановке, шутки чередовались с тостами, не умолкал смех. Были довольны и официанты ресторана. К иностранцам и крупным партийным чиновникам у них уже пропал интерес, так как ресторан «Прага» давно стал излюбленным «злачным местом» московской элиты. А вот такую персону они еще не обслуживали. К полудню следующего после ресторанного банкета дня мне позвонила Ираида Михайловна и сообщила, что «скорая» увезла Вольфа Григорьевича в крайне тяжелом состоянии в клинику имени Боткина. Ему предстоит срочная операция».

Очевидно, банкет в «Праге» с обильным угощением спровоцировал обострение аппендицита, перешедшего в гнойный перитонит. Врачи едва успели спасти Мессинга. Навещавшая его в больнице Лунгина писала: «Встретил он меня слабой улыбкой, а когда я склонилась и поцеловала его в лоб, я поняла, с каким трудом ему эта улыбка дается: жар был не менее 40 градусов. Держался он молодцом, ни на что не жаловался, только дышал тяжело и прерывисто. В его палате лежал еще молодой парень, богатырского сложения, с бородой, как у Хемингуэя. Казалось, он попал сюда по недоразумению. Мессинг перехватил мой взгляд в сторону здоровяка, поманил к себе пальцем и тихонько прошептал на ухо: «Тайболе, эти черти-врачи, видно, считают, что я испекся, готов. Нет, фигу им! А видишь этого здоровяка? Жалко парня — отсчитывает последние дни. А внешне ведь — ни-ни!»

Во второй мой визит Вольф Григорьевич попросил, если возможно, достать и принести черной икры. Больше у него ни на что аппетита не было.

Пришлось исколесить буквально всю Москву. Все же в одном из маленьких отдаленных ресторанов мне удалось раздобыть грамм сорок. Тут же поспешила отвезти «драгоценный» гостинец в клинику. Пропустили и на сей раз, и Вольф Григорьевич несказанно был рад и мне, и икре. Теперь уже улыбка без натяжки, и я вижу, что дело идет к поправке.

А молодого крепыша в палате уже не было. Он умер».

Мессинг поправился удивительно быстро, и через три недели его выписали из клиники, велев соблюдать режим и не ездить в командировки как минимум до конца года. Но без зрителей жизнь казалась телепату серой и лишенной смысла: уже в мае он выступал в одном из московских домов культуры, а осенью отправился выступать во Львов. Летом следующего года Мессинг отдыхал на Волге вместе с семейством Лунгиных. По словам Татьяны, «в жаркие деньки он сам отправлялся к ближайшей деревне, где у кладбищенской дубравы, у заброшенной мельницы бил ключик вкусной родниковой воды. Он черпал воду и утолял жажду первобытным способом, но для гурманского вечернего чая приносил и нам пластмассовый бидончик. Там он и познакомился с местными крестьянами, с несколькими особенно сдружился, покупал у них парное молоко, а старых и бывалых людей расспрашивал о знаменитых в их краях в прошлом гадалках или целителях. Деревенские жители в свою очередь полюбили — как в старину сказали бы — странного барина и за несколько дней до нашего отъезда подарили ему на память жанровую скульптурку, вырезанную из дерева: мужичок сидит на бочке и пьет из большой кружки самогон».

Популярность Мессинга в советском обществе с годами только росла. Простые зрители воспринимали его как настоящего чародея, а интеллигентная публика видела в нем эмиссара Запада, носителя чуждых и оттого особенно привлекательных идей и привычек. Первая публикация «Мастера и Маргариты» в 1966 году еще больше подняла популярность артиста, которого только ленивый не сравнивал с Воландом. Герои, похожие на Мессинга, встречались в произведениях многих фантастов; Иван Ефремов, к примеру, упоминал его с симпатией как пример овладения неизведанными силами психической энергии. В фильме Л. Гайдая «Операция Ы» (1965) о герое, «угадывавшем» мысли, говорили: «Да вы же телепат! Вольф Мессинг!» В 1962 году стихотворение о Мессинге написал чрезвычайно модный в то время поэт Роберт Рождественский:

Автобус грязь месит,Автобус филармонии по лужам бежит.На концерт к шахтерамЕдет Вольф Мессинг.Наверное, без Мессинга они не могут жить.Тучи над дорогой залегли, нависли,Едет Вольф Мессинг,Спокойствием лучась.Шахтерские подземныеПодспудные мыслиНачнет он, будто семечки, щелкать сейчас.Пусть он чудодействомНа всех со сцены дунет!Отгадывает мысли, — не все ль ему равно.Но пусть вслух не говорит,О чем шахтеры думают,Потому что в зале женщин полно.И я со всеми вместе от чудес немею.Ахаю! Охаю! Не верю глазам.

В. В. Шульгин

На выступлении во Владимире у Мессинга объявился новый, довольно неожиданный поклонник — бывший депутат Государственной думы, националист и монархист Василий Шульгин. Лунгина пишет об их встрече: «В антракте за кулисы пришел седовласый старик, представился Вольфу Григорьевичу и попросил несколько минут для беседы, что было обычным при выступлениях Мессинга. Вольф Григорьевич говорил, что Шульгин произвел на него неотразимое впечатление. Высокий статный старец (здесь это слово употреблено в смысле — мудрец) обликом своим напоминал апостола или пророка. Изысканная речь, утонченные манеры аристократа, поразительная энергия для человека, за плечами которого восемь с половиной десятков лет и обильный тюремный стаж. В восторженных словах благодарил он Мессинга за доставленную радость — за повод к духовным размышлениям. (Я выделила эти слова и еще вернусь к ним.) Но заканчивая разговор, прощаясь, выразился так: