Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6544 ( № 9 2016) Страница 39

Так, в декабре 1917 года он имел за упомянутый выше концерт «Сбор без налогов» в сумме 4430 руб. 10 к., но к расходам относились «Плата за театр», т.е. за аренду Городского театра, где проходил концерт, в размере 500 руб., и «Городской сбор», составивший 467 р. 10 к. В результате концерт принёс доход почти три с половиной тысячи рублей, которые приходилось каким-то образом делить на четырёх участников – кроме Вертинского, Сладкопевцева (актёр, педагог, мастер художественного чтения, рассказчик-импровизатор) и пианиста обычно был и антрепренёр, организовывавший гастроли.

Не следует думать, что Вертинский уже тогда был артистом, популярность которого приносила самые большие сборы. На самом деле в Крым часто приезжали выдающиеся, ныне забытые артисты, которые привлекали публику в большей степени. Например, в том же 1917 году в Евпатории 25 и 26 сентября прошли концерты артиста балета Мордкина (Мордкин Михаил Михайлович – артист балета, балетмейстер, балетный педагог). Но жизнь артистов балета на сцене недолгая, и сегодня о Мордкине вспомнит не каждый любитель этого вида искусств, а песни Вертинского звучат и сегодня, его знают и любят все почитатели авторской песни.

Одесса с давних дореволюционных времён имела с Евпаторией и Крымом прямое морское сообщение, разнообразные торговые и общественные связи. Поэтому многие гастролёры, бывавшие в Одессе, посещали и Евпаторию, особенно с тех пор, как там появился прекрасный театр. В период Гражданской войны Одесса привлекала многих представителей творческой интеллигенции и образованной публики, и до прихода советской власти там процветали многие жанры «буржуазного искусства». Очевидно, Вертинский в тот период избегал ситуаций, когда он мог бы оказаться на территории, подвластной большевикам.

Из его мемуаров узнаём: «Из Одессы я попал в Ростов, потом в Екатеринослав и Харьков. <…> Весь 17-й и почти весь 18-й год я ездил по России. <…> Я побывал и на Кавказе, и в Крыму, и во многих городах. Отношение ко мне публики было самое наилучшее». Была попытка возвратиться к московской жизни, но об этом он кратко упоминает, что «В Москве всё труднее становилось жить». Поэтому поехал в родной Киев, хотя там были немцы, отметив в мемуарах, что «советская власть никого не удерживала». После Киева был Харьков, когда там «жили под гетманом». Но в середине декабря 1918 года в Киев пришли петлюровцы, гетман отрёкся, и вместе с немцами его вывезли в Германию. В Харьков в начале 1919 года вошла Красная Армия.

Пытаясь завуалировать тот факт, что при советской власти он не видел себе места, Вертинский пишет: «Я же двигался по своей артистической, увы, совершенно независимой от политики и вообще неосознанной орбите и скоро опять оказался в Одессе». Но как раз в это время белые изгнали из города петлюровцев и туда прибывали французские войска, о которых артист вспоминает как об «африканской экзотике», но зато для него «В Одессе было сравнительно спокойно. Город развлекался по мере возможности. Красные были где-то далеко». В начале апреля 1919 года из Одессы эвакуировались французские интервенты, и город с советскими отрядами взял будущий атаман Григорьев. В то же время в Крыму в начале марта всю власть захватила Добровольческая армия белых. Поэтому уже не удивительно, – описывая свою встречу в Одессе с генералом Слащовым, после ставшим «крымским героем», на его вопрос о дальнейшем маршруте, Вертинский назвал Севастополь. Но далее в мемуарах после Одессы им вспоминаются другие города: «Белые армии откатывались назад. Уже отдали Ростов, Новочеркасск, Таганрог. <…> Вместе с армией отступал и я со своими концертами. Последнее, что помню, была Ялта». После Ялты Вертинский всё же попал в Севастополь.

Из его мемуаров трудно понять, когда это происходило – в 1919 или уже в 1920 году. Например, писатель Аркадий Аверченко, также бежавший с белыми под напором красных, оказался в Севастополе в феврале 1919 года. Автор книги об Аверченко для описания обстановки в городе использует отрывок из воспоминаний А. Вертинского. Далее в рассказе о дальнейшей жизни Аверченко в Крыму находим упоминание: «Бывая в Ялте, Аркадий Тимофеевич встречал здесь Александра Вертинского, Ивана Мозжухина, Надежду Плевицкую, которые поселились поближе к съёмочным павильонам Иосифа Ермольева и Александра Ханжонкова…»

Но затем был период, когда с 29 апреля по 22 июня 1919 года в Севастополе Красная Армия установила советскую власть. Потом в город и в Крым снова вошла Добровольческая армия, и началось «врангелевское сидение в Крыму». В книге об Аверченко мы находим упоминание, что к 1920 году Вертинский перебрался из Ялты в Севастополь. Однако об этом периоде сам Вертинский рассказал очень скупо, в основном об эпизодах встреч со Слащовым, поклонником его творчества.

Именно Севастополь 1919–1920 годов в культурном смысле напоминал Одессу, в которой недавно блистал Вертинский. Там собрались многие знаменитые писатели, поэты, журналисты, певцы и артисты многих жанров. В Севастополе, подобно Одессе, тоже существовал театр-кабаре «Дом артиста». Сам Аверченко не только публиковал фельетоны и рассказы, но и участвовал в постановке своих пьес как актёр: «Театрик «Гнездо перелётных птиц» хорошо знали не только в Севастополе, но и в других городах Крыма, потому что труппа часто гастролировала. Выступали в Симферополе, Феодосии, Евпатории. Об этих поездках напоминает фотопортрет Аверченко, сделанный в евпаторийской мастерской Н.Я. Зейферта. Можно не сомневаться, что и Вертинский тогда выступал с концертами во многих городах Крыма и ещё не раз посещал Евпаторию. Эмигрировал Вертинский на пароходе, уносившем в политическое небытие самого Врангеля. Была середина ноября 1920 года. Эти события необходимо вспомнить, чтобы хотя бы приблизительно восстановить даты событий жизни Вертинского, отсутствующие в его мемуарах, а также логику его поступков и причины, приведшие к эмиграции. Ясно, что он в то время не видел никакой перспективы для своей артистической карьеры в советском государстве.

А. Вертинский в Ялте. 1954 год

Тем не менее наиболее загадочным остаётся период его жизни 1918–1920 годов, значительная часть которого непосредственно связана с Крымом. Косвенные свидетельства о жизни того времени в Севастополе наводят на мысль, что Вертинскому было что скрывать. По некоторым источникам, известно, что в «Доме артиста» в Севастополе «при Деникине и Врангеле звучали антибольшевистские фельетоны и куплеты…», а Аверченко «точил свои «Ножи в спину революции».

Поскольку в годы эмиграции Вертинского ничего не связывало с Крымом и Евпаторией, то обратимся теперь к советскому периоду его жизни. Имея мировое имя, он не стал в советском обществе полноправным исполнителем своих песен. Как вспоминают теперь его дочери и вдова, ему было разрешено исполнять всего три десятка песен из его репертуара. В больших городах, а также в Москве и Ленинграде выступать почти не позволяли. Стихи и песни не публиковали, грампластинки не выпускали. Разрешили гастролировать по провинциальным городам и участвовать в кинофильмах как артисту с большим опытом в этой области искусства.

Судя по опубликованным письмам артиста к жене, уже в августе 1945 года он выступал в своём родном Киеве с большим успехом: «Сегодня буду стоять на сцене и колдовать над публикой – бывший статист, теперь Вертинский. Огромные афиши с фамилией заклеили весь город. Ажиотаж невероятный. Билетов давно уже нет, а все хотят слышать. Администрация замучена и говорит: что вы с нами сделали! Нам не дают жить! Лучше бы вы не приезжали!» Выступления проходили и в других крупных и столичных городах: Баку, Одесса, Ленинград, Ташкент, Алма-Ата, Москва, Львов… Он участвует в фильме «Заговор обречённых» и за роль католического кардинала получает в 1951 году Сталинскую премию.

Но вдруг всё резко меняется, как и тон писем Вертинского. В конце 1950 года его отправляют в длительное турне на Дальний Восток. Владивосток, Хабаровск, Сахалин, Магадан и множество более мелких городов и «точек» для 60-летнего артиста в зимнее голодное время: «Мы только что «позавтракали» чаем с сухим чёрным хлебом и сходили на базар. Там, кроме семечек, ничего нет. Но мы вчера купили во Владивостоке мяса и зелени и сегодня будем готовить борщ». Так Вертинский сообщал о своей жизни на одной из дальневосточных станций. Приходилось жить в вагоне, из которого машиной выезжали в близлежащие дома культуры. Это была обычная для рядового советского артиста гастрольная жизнь.

В 1951 году, после получения Сталинской премии, если снова судить по письмам к жене, почти на год гастроли прерываются. В 1952 году, как сталинский лауреат, Вертинский уже мог отказаться от нежелательных поездок. Да и гастроли не столь длительные – с февраля по июль: Ижевск, Свердловск, Куйбышев, Минск, Могилёв. В августе артист собирался в отпуск и сообщал жене: «В 63 года трудно так работать, как раньше. Возможно, я отменю Украину на май и перенесу её на весну 53-го года. Нечего так загонять себя. С сентября по конец ноября у меня ведь Средняя Азия. Это даст достаточно денег. Дети растут без меня. Тебя я не вижу. Дома не бываю. Скучно и тяжело. Я уже не тот, что был, и мне всё труднее работать».