Дмитрий Верхотуров - Клевета на Победу. Как оболгали Красную Армию-освободительницу Страница 4

Итак, подлог. Для чего это нужно было немцам, что они с такой поспешностью и в таком масштабе раздули пропагандистскую кампанию? Была очень простая и ясная причина – нацисты хотели оборонять Рейх любой ценой и для этого возбуждали страх и ненависть к советским солдатам среди немцев, военных и гражданских. В Германии шла повальная мобилизация в фольксштурм, и нацисты собирались поездить на теме защиты родных от «зверств большевиков». Неммерсдорф был стратегически важным пунктом, и, видимо, Эрих Кох рассчитывал, что после этой пропагандистской кампании немецкие солдаты будут более устойчивы в обороне и не позволят советским войскам ворваться на левобережье Прегеля. Частично этой цели нацисты добились: Неммерсдорф был второй раз взят только в январе 1945 года, уже во время общего наступления в Восточной Пруссии.

Собственно, этих двух фактов: упорный бой в Неммерсдорфе 21-22 октября 1944 года и последующий подлог с фотографиями – достаточно, чтобы отвергнуть версию о зверствах. Мирные жители и беженцы в основном стали случайными жертвами боя.

Во всей этой истории остался такой момент, который нужно упомянуть. Дело в том, что в этом районе было много немецких крестьянских хозяйств и усадеб, в которых работали иностранные рабочие, главным образом поляки. Эти люди были пригнаны на работу насильно и жили на положении рабов. Нередко немецкие хозяева покупали их на специальных рынках, относились к ним как к скотине, избивали и иногда даже убивали. Но когда к границам Восточной Пруссии подошла Красная Армия, этих самых немецких хозяев обуяли страх и предчувствие расплаты.

В это время отношения между хозяевами и рабами складывались по-разному. Бывало, что эти рабочие укрывали своих бывших хозяев и помогали им. Так, например, супругу расстрелянного бургомистра Неммерсдорфа полячки, работавшие в ее усадьбе, переодели в старое платье, велели не говорить по-немецки и выдали перед советскими солдатами за полячку. Многие из тех немцев, которые смогли покинуть Восточную Пруссию, вспоминают о таких случаях, произошедших лично с ними или с их знакомыми. Что же, между хозяевами и их рабами бывали вполне человеческие отношения, и это спасло им жизнь. Но не всем так повезло. Заслышав грохот советских пушек и танков, во многих случаях рабы беспощадно расправились со своими хозяевами за все унижения и издевательства. По всей видимости, Харри Тюрк видел жертв именно такой расправы: поваленного на кучу навоза и заколотого вилами мужчину, прибитую гвоздями к дверям сарая женщину. Вероятнее всего, это дело рук их бывших рабов, очень похоже, во всяком случае.

Другой случай «зверств», в Метгетене, не получил столь же широкого освещения и детального разбора, но тоже почти всегда упоминается в обвинениях в адрес Красной Армии. Об этом случае говорится следующее. 29 января 1945 года Метгетен был захвачен частями Красной Армии, 19 февраля 1945 года был отбит обратно немцами. После этого, 27 февраля 1945 года, капитан штаба коменданта крепости Герман Зоммер обнаружил в самом поселке и в гравийном карьере около него трупы женщин и детей, а также два захоронения, в которых было около 3 тысяч трупов.

Об этом случае осталось мало документов, поскольку, по словам самого Зоммера, они хранились в штабе крепости, который был 2 апреля 1945 года уничтожен прямым попаданием снаряда. Остался только альбом из 26 фотографий, который после войны оказался в Библиотеке Конгресса США и теперь доступен для исследователей. Рассказы Зоммера и этот фотоальбом – единственные источники, на которые ссылаются ревизионисты, как на примеры «зверств красноармейцев» в Метгетене.

Но и в этом случае, как в примере Неммерсдорфа, опускаются важные детали, полностью меняющие всю картину. Метгетен также был стратегически важным пунктом, поскольку через него проходила автомобильная и железная дорога из Кёнигсберга на Пиллау – главный морской порт Восточной Пруссии. Для гарнизона крепости в январе – феврале 1945 года эта дорога была единственной, по которой они могли получить помощь, а для гражданского населения единственным шансом на спасение. Правда, после того, как 30 января 1945 года подводная лодка С-13 под командованием А.И. Маринеско пустила ко дну лайнер «Вильгельм Густлофф», беженцы стали опасаться эвакуации в Германию по морю.

Но этим значение Метгетена вовсе не исчерпывалось. В этом поселке были расположены военные предприятия: Presswerke GmbH (производство винтовочных патронов), артиллерийский завод Ostlandwerke и кирпичный завод, принадлежавший заместителю Коха, генералу пожарной службы Альфреду Фидлеру. Каждый завод имел лагерь, в котором находились военнопленные, использовавшиеся на работах. Всего в Метгетене находилось более 1500 военнопленных. Также в Метгетене находились: штаб рейхскомиссара обороны Первого военного округа, то есть самого Коха, и штаб командира айнзацгруппы В, полиции безопасности и службы безопасности абшнита Норд-Ост оберфюрера СС Хорста Бёме. Как видим, это был вовсе не «тихий курортный городок», в который ворвалась Красная Армия, а стратегически важный для немцев населенный пункт.

Первоначально этот очень важный для обороны Кёнигсберга поселок не оборонялся, и, как пишет в своих мемуарах Отто Ляш, советские части заняли его внезапно и почти без сопротивления: «Но в ночь с 29 на 30 января противник, не встретив сопротивления, бесшумно проник сначала в имение, а потом и в окруженный садами пригород Метгетен, застав его ничего не подозревавших жителей спящими. Расположенному там полицейскому посту не удалось разбудить жителей»[10]. Прорыв войск 39-й армии под командованием генерал-лейтенанта И.И. Людникова к побережью залива Фришес-Гафф оказался настолько быстрым и внезапным, что были захвачены несколько населенных пунктов, из которых не успели уйти мирные жители.

Есть воспоминание об этом и с советской стороны. Владимир Тарский в своих записях «От Кёнигсберга до Чойбалсана» описал момент вступления в Метгетен: «Как только мы вошли в Метгетен, Чемирис приказал мне взять двух разведчиков и расположиться на втором этаже двухэтажного дома, стоящего метрах в двухстах за спиной нашей пехоты. Задача была наблюдать за передним краем и при изменении обстановки сообщать на батарею. С разведчиком Новиковым и радистом Шаминым мы выбрали удобную комнату, развернули стереотрубу и по очереди вели наблюдение в сторону Кёнигсберга. В доме еще оставалась большая немецкая семья: отец, мать и трое детей. На время нашего наблюдения я предложил им перейти в соседний дом. Немцев военных мы не опасались, так как перед нами довольно плотно располагалась своя пехота. Вдвоем с Новиковым мы стали тщательно осматривать дом и обнаружили мешок муки. В подвале неожиданно нарвались на безоружного эсэсовского унтер-офицера. Связались по радио с Чемирисом. Он приказал: «Пусть кто-нибудь из вас отведет его в штаб полка и возвращается на наблюдательный пункт». Новиков увел его, а мы с Шаминым решили испечь оладьи. Замешали муку водой, оказалось очень густо. Тогда взяли детскую ванночку и довели тесто до кондиции. Кстати, нашли сахарную пудру и соду. Развели огонь в печке угольными брикетами и стали печь. Видимо, на дымок, поднявшийся от нашей печки, с немецкой стороны прилетело несколько мин, и мы загасили огонь. Возвратился Новиков и, захлебываясь, начал рассказывать о том, что творится в Метгетене. Во-первых, на железнодорожной станции захватили несколько вагонов с ценными трофеями. Среди этих трофеев был вагон, наполненный «ромеровскими» часами, «цейсовскими» стереотрубами и артиллерийскими биноклями. Наши оставшиеся ребята приложили руки к этим трофеям. Впоследствии часы пришлось отдать по начальству, стереотрубы, кроме двух, я сдал в артснабжение как трофеи, а бинокли я припрятал, и они сослужили нам великую службу в Монголии, но об этом – в свое время»[11].

Тарский тогда служил в 47-й отдельной истребительной противотанковой артиллерийской бригаде. Он описал, похоже, самый первый день боев к северу от Кёнигсберга, после чего его бригаду перебросили на другой участок фронта. Вступление советских войск в Метгетен в самом начале действительно не встречало сопротивления.

Впрочем, все было далеко не так легко, как может показаться. Подробное описание этих боев на западе Земландского полуострова было составлено к.и.н. Владимиром Беспаловым и Василием Савчуком, опубликовавшими его на форуме «Подземелья Кёнигсберга». Они использовали весь круг доступных источников, опубликованных и архивных, советских и немецких, из которых встает картина жестокой схватки за обладание Земландским полуостровом и подходом к Кёнигсбергу, одним из эпицентров которого стал Метгетен.

Сразу же после того, как советские бойцы вошли в Метгетен, трем танкам 89-й танковой бригады пришлось вступить в бой с бронепоездом, подошедшим из Пиллау. Танкисты сумели заблокировать движение бронепоезда, разворотив перед ним пути, но потеряли все три танка, подбитых орудиями бронепоезда, и вынуждены были отступить. 30 и 31 января 1945 года немцы предприняли ряд контратак при поддержке самоходок как со стороны Пиллау, так и со стороны Кёнигсберга. Это был клин, выходящий к морскому каналу, который немцы пытались срубить с двух сторон. Советские войска быстро окопались и стали успешно отражать атаки. От дальнейших попыток срубить этот клин, запирающий сообщение Кёнигсберга с Пиллау, отвлекли только события, связанные с прорывом советских войск к морю.