Андрей Паршев - Л. П. Берия Страница 4

Война — не школа гуманизма. Любая, какой бы справедливой она ни была. Война — это катастрофа, уродующая все стороны общественной и государственной жизни.

Спросите любого ветерана-фронтовика, израненного героя, и он вам подтвердит, что были и лучше его, но они погибли. На войне погибли лучшие.

В конце войны несуразно важную роль начинают играть люди и структуры, связанные с войной и военным производством. После войны они становятся не нужны и должны потерять своё значение, но хотят ли они этого?

Как ни парадоксально, от этого меньше страдают побеждённые страны, военная элита которых уничтожена. В Японии и Германии не было проблем с ориентацией политики — только на мирное созидание. А вот во Франции и США, например, вместо миролюбивых предвоенных руководителей к власти пришли генералы и ястребы, ввергшие вскоре свои страны в новые бесславные войны.

Не нужна стала и в СССР 10-миллионная армия. А куда деваться генералам?

Посмотрите статистику — сколько в 1945 году было произведено уже ненужной боевой техники. Сами производители понимали, что она уже не нужна, поэтому гнали настоящий брак. Переходить на продукцию, которая должна ещё завоёвывать покупателя? Это риск. Покупателя не уговоришь! Совсем другое дело, когда достаточно уговорить военного приёмщика, пусть и в маршальских звёздах. Кто будет делать ширпотреб? Да кто-нибудь сделает.

Вот эти капитаны промышленности, инструкторы отделов райкомов, обкомов, рескомов. Они давали военный план, и давали хорошо. Конечно, кто недоволен, что кончилась война? Но отдавать власть людям, у которых лучше, а, главное, дешевле получается пошив платьев и сборка телевизоров…? Извините!

Вот поэтому развитие экономики и пошло по парадоксальному пути — товары народного потребления оценивал не потребитель своим рублём, а что-то вроде Совета Обороны, только он так не назывался.

И без специального анализа понятно, из кого состоял после войны главный руководящий орган страны — ЦК.

И проблема была глубже — когда направление развития страны было уже выбрано в 30-е годы, когда политику удалось отстоять от приверженцев "мировой революции" (троцкистов) и сторонников возврата в первобытно-общинный строй (правых), после этого партия стала уже не нужна, точнее, она оставалась нужна только как кадровое сито — ведь теоретически можно было демократически заблокировать на начальном этапе продвижение недостойного.

Но после войны партия потеряла своё значение. В конце 40-х — начале 50-х это, казалось, понимали все. Слова "Политбюро", "ЦК", "Генеральный секретарь", казалось, были полностью изгнаны из лексикона. Забегая вперёд, замечу, что все решения по "делу Берия" принимали, судя по сообщениям, Совет Министров и Президиум Верховного Совета.

Ход заговора против Берия — отдельная тема, но очевидно, что столкнулись два течения. Один — подход Берия: партия — это политический инструмент, который требует надзора и не должен заниматься хозяйственными вопросами, которые должны быть в ведении Совета Министров.

Как мы знаем теперь, победила тогда другая линия. Теперь понятно, что дублирование Совета министров промышленными отделами ЦК, сложившееся в 50-80-е годы, было извращением, результатом победы партийной номенклатуры.

Предводителями противостоящей Берия линии были Маленков и Хрущёв, причём Хрущёв был не слишком значителен — он был главным партийным кадровиком, как Ежов до 1937 года.

Но после смерти Сталина ситуация обострилась. Ключевыми событиями, главными болевыми точками были два.

Во-первых, из дел, реализованных новым министром внутренних дел, главным было не прекращение "дела кремлёвских врачей". Тем более не амнистия 1953 года. Такие решения — политические — принимаются не на уровне МВД, это решение политического руководства государства, МВД — лишь исполнитель.

Главным событием было совещание руководящего состава министерства, на котором Берия дал своё видение задач МВД. В числе этих задач был и особый контроль за чистотой рядов партийных органов — задача, несколько подзабытая к тем годам.

Дело не в том, что репрессий после войны к тому времени стало меньше, хотя наступила своего рода "эра милосердия" — была до 1953 года отменена смертная казнь. За некоторые преступления всё же расстреливали, но для контроля партийной верхушки использовалась… сама партийная верхушка! Трудно поверить, но для расследования "ленинградского дела" в аппарате партии было создано следственное подразделение, и даже в Матросской Тишине был выделен… партийный изолятор! Вёл дело Г.М.Маленков. Так что НКВД к этому делу не только не имело отношения, оно не было допущено.

Но вернёмся к 1953 году. Информацию о совещании руководства МВД доложили партийным боссам. В частности, Хрущёву доложил его человек — генерал Строкач. Эта фигура ухитрилась снискать искреннюю ненависть как западноукраинских повстанцев, так и, как ни странно, пограничников. Ему принадлежала во время войны идея направить в немецкий тыл "пограничные полки", которые в открытом бою были немедленно уничтожены немцами. Погибли тысячи лучших людей.

Информация о возможном государственном контроле над партийной верхушкой вызвало единодушную реакцию. Как происходило дело, трудно сказать точно. Но в обвинительном заключении по делу Берия говорилось конкретно: "попытка поставить МВД над Партией".

Так началась почти открытая конфронтация. Хрущёв поклялся перед ЦК, что контроля со стороны МВД не будет.

Но при всём своём уме Л.П.Берия был совершенно не готов к тому, что его, без всяких объективных предпосылок, свергнут и расстреляют. Почему он не понял намерений своих друзей, загадка до сих пор.

По сути, в 1953 году произошёл государственный переворот в пользу тех кругов, которые хотели руководить страной в своих интересах, никак не отвечая за результаты своего правления.

К 1953 году, после убийства Берия, относятся и серьёзные решения, регламентирующие деятельность правоохранительных органов. С тех пор при поступлении на работу сотрудники "органов" ставились в известность, что лица на освобождённых партийных должностях для них недоступны. Их нельзя вербовать, за ними нельзя следить.

Именно тогда гнусным личностям типа А.Яковлева и "попёрла фишка".

Не скрою, я считаю, что такое развитие событий было порождено системой Сталина. Для своего времени это было сильное, гибкое оружие — слой управленцев жёстко контролировался высшим руководством, монолитным и не имевшим других целей, кроме процветания страны. Какова программа действий тогдашнего руководства, что они хотели — в точности сейчас неизвестно. Именно цели, задачи, программа действий сталинского руководства 30-х-40-х годов — наиболее тщательно скрываемая тайна "демократических историков".

Но в этой системе было скрыто и зерно разрушения. При исчезновении руководящей и направляющей силы слой управленцев начинает жить своей жизнью, решать свои задачи, следя за проблемами государства и общества лишь поскольку-постольку.

Вина Берия была в том, что этот человек, не имея личных интересов, хотел сделать нечто небывалое, хотел выразить себя в проектах для будущего и мог заставить и других действовать не в личных, а в общественных целях.

Его враги устали от работы на будущее. Они хотели жить "здесь и сейчас" и не для других, а для себя.

Такого человека трудно было обмануть, но заговорщикам это удалось по одной простой причине. В заговоре против Берии они опирались на полную поддержку своего класса, который хотел повести — и привёл — страну и народ прямиком в 90-е годы.

Память

В одном веке грузинская земля дала России двух великих людей. Но не это в укор России — у нас были и будут великие соотечественники русского происхождения, а без России и Сталин, и Берия не стали бы великими. А вот памятников им нет на наших площадях.

Но это не беда. Съездите на Поклонную гору, только не смотрите на ужасные тамошние монументы и здания. Оттуда хорошо видно здание Московского Университета — одинокое, чудесное, устремлённое ввысь. Ничего похожего в мире нет.

Начальником строительства этого здания был Л.П.Берия, и это в какой-то степени памятник ему.