Михаил Козырев - Елена Батурина: как жена бывшего мэра Москвы заработала миллиарды Страница 4

Глава II «Интеко». Первые шаги

Принимал ли Юрий Лужков участие в бизнесе Елены Батуриной или нет? Был ли он в курсе решений, которые жена хочет принять? Делился ли с Батуриной своим видением положения дел в городе, мыслями о перспективах его развития? Конечно же, да. Странно, если бы было по-другому. И странно, если бы Батурина это отрицала. И она не отрицает.

«Большую часть жизни мы проводим на работе. Если у меня не запускаются на заводе пресс-формы, поставщики срывают сроки, горит заказ… Не сказать мужу?! И смешно, если Лужков, придя домой, не говорит о существующих в городе проблемах», – заявила Батурина в своем первом большом интервью, которое она дала в 1999 г. «Известиям».

Другое дело, что следует дальше. Батурина утверждает, что окончательное решение принимает тот, кто должен отвечать за него. Подразумевается, что Лужков не отвечает за дела «семейного» бизнеса. А Батурина – за городское хозяйство Москвы. Но в том-то и дело, что в случае с «Интеко» городское хозяйство сложно отделить от интересов семейной компании, полностью интегрированной в городскую экономику.

Но об этом чуть позже. А пока небольшой экскурс к истокам. Как и с чего начинал Юрий Лужков, обустраивая свою власть в Москве, систему крепкой и мало чем ограниченной власти?

1

Еще раз вернемся в август 1991 г.

Вечером 20-го, когда Виктор Батурин подъезжал к Москве по забитому военной техникой шоссе, в осажденном Белом доме обстановка сгустилась. Ельцин сидел в своем кабинете вдвоем с Русланом Хасбулатовым. Раздался звонок, Ельцин взял трубку. На другом конце провода был российский премьер Иван Силаев: «Руслан Имранович, прощайте, Борис Николаевич, прощайте. Сегодня ночью с нами будет кончено. Это достоверная информация. Пусть берут дома. Прощайте…» Ельцин побледнел. Попытался уговорить Силаева остаться в Белом доме, но тот был непреклонен и положил трубку.

Вскоре, оставив расстроенного Ельцина в одиночестве, Хасбулатов ушел в свой кабинет. Там его застал звонок от московского мэра Гавриила Попова. В своих воспоминаниях Хасбулатов позже написал: «Попов спрашивал, как быть ему с Лужковым [на тот момент вице-мэром Москвы – М. К. ]. Ведь у них никакой защиты. А их скорее всего “возьмут” одними из первых». Хасбулатов предложил им добираться до Белого дома пешком – автомобилем было проехать невозможно из-за военной техники.

«Около девяти часов вечера [20 августа 1991 г. – М. К. ] мы получили срочную и настоятельную рекомендацию Белого дома немедленно переехать туда, к ним: обстановка стала резко обостряться», – написал Юрий Лужков в своих воспоминаниях, вышедших практически сразу после подавления путча 1991 г.

Еще вечером 19 августа Лужков разослал префектам административных округов и председателям райисполкомов телефонограмму, в которой приказал московским чиновникам не подчиняться ГКЧП. Тем, кто будет следовать указаниям путчистов Лужков грозил уголовным преследованием. Той же телефонограммой Лужков призывал к организации бессрочной забастовки, требовал от префектов и председателей исполкомов, чтобы те довели содержание телефонограммы до трудовых коллективов на подведомственной территории.

В общем, действительно, Юрию Лужкову в случае победы ГКЧП светило как минимум лишиться своего кресла. А если бы Янаев и его команда решили разобраться со своими соперниками «по-взрослому», то и не только кресла. Лужков с Поповым ближе к вечеру 20 августа эту перспективу отчетливо себе представляли.

«Мы всерьез раздумывали, где и каким образом нас могут арестовать: в мэрии или дома, вместе или порознь», – позже писал Лужков. В итоге решили оставаться в мэрии, но связались с Белым домом, чтобы получить инструкции, что делать. Хасбулатов сказал – приезжать.

В кабинет Хасбулатова они втроем – Попов, Лужков и Батурина – зашли спустя примерно два часа после телефонного разговора, мокрые от проливного дождя. Появление вместе с Лужковым его жены было для Хасбулатова неожиданным, а потому хорошо запомнилось. В своих воспоминаниях он упомянул об этом отдельно. Пришедшие подробно рассказали Хасбулатову о состоянии дел на улицах, прилегающих к Белому дому, и в центре Москвы. Сказали, что из надежных источников им известно: штурм намечается где-то в полночь или ближе к утру. Не успев толком дослушать рассказ, Хасбулатов пошел к Ельцину – тот почему-то перестал отвечать на телефонные звонки. О своих гостях председатель Верховного Совета вспомнил лишь спустя пару часов. Куда они делись?

Хасбулатов вспоминал: «Кажется, Сергей Филатов сообщил, что они в подвалах. – “В каких подвалах?” – удивился я. – „Обнаружены огромные подвалы, подземные ходы, ведущие к Кремлю и к Старой площади”, – ответили мне». Хасбулатов спустился вниз. Впереди шел охранник и освещал путь электрическим фонариком. Подошли к огромной стальной двери. Чтобы ее открыть, пришлось несколько раз провернуть большое металлическое колесо. Внутри был довольно большой зал, где группками слонялись депутаты. На одной из дверей в зале была табличка с надписью «Председатель Верховного Совета». У двери стояло несколько человек из президентской охраны. Хасбулатов открыл и вошел внутрь. Внутри были Попов, Лужков с Батуриной и президент Ельцин. Все четверо пили чай.

В своих воспоминаниях Юрий Лужков достаточно подробно описал ту самую ночь в бункере под Белым домом. Сняв пиджаки, пишет Лужков, почти «по-мирному» обсуждали новые принципы управления городом: его статус в будущей «новой России», работу строительного комплекса, ситуацию с продовольствием и прочее. Правда, Лужков пишет, что сидели втроем – он, Ельцин и Попов. Елена Батурина, которая, по утверждению Хасбулатова, тоже была в бункере, осталась «за кадром». Но ее присутствие в критический момент путча 1991 г. в Белом доме – вполне характерная деталь. Батурина – человек решительный и уже тогда не стояла в стороне от дел мужа. Ключевые для семьи решения они принимали (и, надо полагать, до сих пор принимают) и выполняли (выполняют) вместе. Позже злые языки приписывали Юрию Лужкову, ссылаясь на семейный кодекс, 50 % состояния Елены Батуриной. В таком случае, проведя ночь с 20 на 21 августа 1991 г. в бункере под «Белым домом», Батурина и Лужков поделили пополам и все риски, выпавшие на долю Юрия Лужкова.

Как известно, штурма толком ГКЧПисты организовать не смогли. Промозглым ранним утром 21 августа Лужков, Батурина и двое охранников вышли из Белого дома. Прошли через баррикады, сели в ждавшую у зоопарка машину. Без приключений добрались до дома. Батурина осталась в квартире. Лужков на всякий случай сказал ей никому не открывать, а сам уехал на Тверскую, в мэрию. К вечеру того дня стало понятно, что игра, ставки в которой были столь высоки для Юрия Лужкова, выиграна.

О верности Лужкова Борис Ельцин не забыл. В 1992 г. Попов ушел в отставку. Лужков, по согласованию с Ельциным, занял его должность. И в 1993 г. новоиспеченный московский градоначальник вновь подтвердил свою репутацию верного «ельциниста». После президентского указа о роспуске Верховного Совета России Лужков организовал блокаду Белого дома, отключил все коммуникации, электричество и связь. И когда 3 октября 1994 г. толпа взяла штурмом задние мэрии на Новом Арбате, будь там Лужков, ему бы не поздоровилось. Батурина об этом помнит. «В 1993 г. один из участников осады Белого дома со стороны тогдашнего Верховного Совета во все мегафоны приказывал стрелять и орал, что повесит моего мужа. Сейчас он член Совета Федерации, уважаемый многими человек… Но я через наших общих знакомых просила передать, что никогда этому человеку руки не подам и не забуду его обещаний повесить Лужкова», – говорила Елена Батурина в своем интервью 1999 г.

Затем последовал расстрел здания Верхновного Совета из танков, а дальше – роспуск Советов народных депутатов по всей стране, то есть слом системы законодательной власти. В Москве это имело результатом установление региональной «диктатуры» Юрия Лужкова.

2

Когда в 1992 г. Гавриил Попов подал заявление об отставке, депутаты Моссовета потребовали проведения выборов мэра. Однако в условиях уже разгоравшегося конфликта между вчерашними победителями «путча-1991» Борис Ельцин выборы проводить не стал и назначил Юрия Лужкова на должность мэра Москвы своим указом. Моссовет законность указа пытался оспорить, дважды назначал выборы главы администрации Москвы. Однако оба раза суды признавали решение недействительным. Ни в одном из этих случаев Лужков не пытался выставить свою кандидатуру, с самого начала делая ставку на признание выборов незаконными.