Елена Хоринская - Южный Урал, № 6 Страница 4

С а м о х и н. Знаю. Значит от отдыха ты отказался!..

П а в е л. Отдыхать в таких условиях я не могу.

С а м о х и н (насторожившись). Что-нибудь случилось?

П а в е л. Руки чешутся.

С а м о х и н. С управляющим говорил?..

П а в е л. Уже и поссориться успел. У меня теперь, товарищ Самохин, такая жадность к земле, к работе, такое нетерпение! После Берлина почти два года на сверхсрочной пробыл, в армии заочником стал, а как прочитал в газетах о февральском Пленуме — потянуло в совхоз. Я Кузьме Петровичу прямо сказал, по-солдатски: «Теперь такое бескультурье на полях — позор!..» А он обиделся: «Какой ты, говорит, беспокойный!..»

С а м о х и н. Тогда вот что: партийное поручение тебе. Помоги Лизе Молодцовой поднять молодежь на соревнование. Самое крупное отделение и самое отстающее. Здесь половина совхозных посевов. Предстоит огромная работа, особенно на Волчьих Ямах.

П а в е л. Знаю. План товарища Огнева. Когда и как начнем?

С а м о х и н. Завтра собирай с Лизой комсомольское собрание и… будь беспокойным, товарищ Туров, действуй!

П а в е л. Есть! (Быстро уходит).

С а м о х и н (один). Какая закалилась молодежь!

(Из темноты появляется Ермилыч.)

Е р м и л ы ч (таинственно). Хочу я, Василий Иванович…

С а м о х и н (оглянувшись). А, Ермилыч… что?

Е р м и л ы ч. По личному делу посоветоваться с тобой…

С а м о х и н. Да.

Е р м и л ы ч (подсаживаясь к столу). Из сторожей в звеньевые решил податься, по арбузам. (Показывает в степь.) Эвон там, на гриве, у речки песочек, легкость в земле необыкновенная — дыни и арбузы будут мировые.

С а м о х и н. Но ведь тебе поди уже под семьдесят, Ермилыч?

Е р м и л ы ч. Ну и что ж… В сторожах-то помирать неохота!..

С а м о х и н (обнимает Ермилыча за плечи). Ну, зачем, Ермилыч, помирать!.. Мы еще с тобой до коммунизма дойдем. А?..

Е р м и л ы ч. А что? Это ты, пожалуй, правильно рассудил, Василий Иванович, — дойдем! Значит действовать? Эх-ма, соколики мои, тряхнем, как бывало… Берегись, которые!

(Уходит. Входит Середкин. Он мрачен. Самохин, задумавшись, не замечает его. Середкин кашляет.)

С а м о х и н. Кто здесь?

С е р е д к и н (мрачно). Вызывали? (Садится.)

С а м о х и н. С твоими подчиненными беседовал.

С е р е д к и н (испуганно). Опять на меня жаловались?

С а м о х и н. И откуда у тебя, Середкин, эта боязнь людей.. Такие люди!.. Старичок этот, Ермилыч, говорил тебе об арбузах и дынях?

С е р е д к и н. Ну разве мне до дынь, Василий Иванович. Они все точно белены объелись — им и травы, и корнеплоды, и пасеку, и бахчи — вынь да положь. Леса, видишь ли, сажать желают, пруды строить, фацелию какую-то сеять для пчел…

С а м о х и н. А ты?

С е р е д к и н. Легко сказать, а где сил взять? Нам бы посевную, пары не провалить, скот зимой живым сохранить — и то ладно. Нам бы в середнячках кое-как продержаться, а звезды с неба хватать да новшества вводить — силенок нет. Начальство об этом знает. Пусть оно, значит, и думает и плантует…

С а м о х и н (гневно). Начальство! А ты?

С е р е д к и н (беспомощно разводя руками). Ну, что я могу, Василий Иванович. Кампании заедают. Сев, пары, прополка, силосование, сенокос, опять сев, хлебоуборка. Строительство! А рабочая сила в дефиците. Вот и вертись, как белка в колесе, на восьми-то тыщах гектаров… Они бы попробовали на мое место сесть, да эти, как их, севообороты на Волчьих ямах вводить.

С а м о х и н. Кто они?

С е р е д к и н. Критики…

С а м о х и н (гневно). Стыдно, Середкин! Это же лучшие люди — стахановцы! У каждого из них нам с тобой есть чему поучиться. (Стараясь быть спокойным.) Почему учиться не хочешь? Почему на курсы не поехал?..

С е р е д к и н (усмехаясь). Да разве я могу?.. Все дни заняты, а ночью какая же наука в голову полезет? Раз шесть за «Краткий курс» принимался. Дойду до четвертой главы и… (Ударяет ладонью по столу.) Стоп машина. Забуду, опять с первой начинаю, снова споткнусь на четвертой и… все. Как белка в колесе… А потом я так смотрю. Василий Иванович… Землю пахать да коров доить можно и без этого… Двадцать лет я работаю, десять лет руковожу. Был и в передовиках. Авось и сейчас поправимся как-нибудь…

С а м о х и н. Авось да как-нибудь? Не выйдет, товарищ Середкин. Пойми — в какое время мы живем. Мы коммунизм строим, понимаешь ты или нет, коммунизм? А ты тормозишь!..

С е р е д к и н (задетый за живое). Я? торможу? Товарищ Самохин! Я десять лет управляю, я это хозяйство строил, я…

С а м о х и н. Тебя сама жизнь выталкивает из колеи, потому что ты отстал, учиться не хочешь. (Задушевно.) Сделаем так: два раза в неделю, по вторникам и пятницам, приходи ко мне с конспектами… Буду сам тебя вытягивать…

С е р е д к и н. Конспекты? Ну что ж, постараюсь подтянуться. (Быстро уходит.)

С а м о х и н (глядя ему вслед). Эх, Середкин, сколько раз ты обещал. Сколько раз? (Задумался, входят Огнев и Николай и садятся справа к столу.)

О г н е в (продолжая разговор с Николаем). Постой, повтори… Стожок-то с платформы на землю как попадает?

Н и к о л а й (уверенно). Проще пареной репы. Стожок — он, извините, как готовая шаньга из русской печи, прямо на луг садится — с ходу. Вот так… (Зажигает спичку и показывает по чертежу в блокноте Огнева). Заднюю стенку платформы откидываем и… стожок сползает.

О г н е в (горячо пожимает руку Николаю). Молодец! Выйдет! Кончай скорей модель и приноси, а сейчас… заводи. (Николай бежит к машине, Елена Павловна вылезает из кабины.)

О г н е в (Самохину). Изобретение Николая устраняет еще одно узкое место в нашем плане. Механизируется уборка сена. Теперь дело пойдет.

С а м о х и н. Как много нами упущено! Факт! И чтобы наверстать быстрее, надо засучив рукава работать и учиться… Всем учиться… А кое-кому переучиваться… Как вы думаете?

О г н е в. Ты прав. (Елене Павловне.) Помнишь, Лена, Никодима Витальевича… генетика институтского, с которым мы спорили о бессмертных генах… Сегодня я получил письмо от Виктора! — он кончает нынче. Виктор пишет, что Никодим этот совсем обнаглел. Требует изгнания мичуринской науки из института, отказывается рецензировать дипломные работы студентов на мичуринские темы. Никодим и его присные открыли прямо крестовый поход против президента Академии Лысенко… (Самохину.) Ты прав, кое-кому переучиваться придется…

С а м о х и н. Будьте уверены: партия положит конец этим дезорганизаторам от «науки». А мы… давайте будем вместе дерзать!

Е л е н а  П а в л о в н а (гневно). Это диверсионный акт какой-то… Студентов, будущих строителей коммунизма, воспитывать в духе, чуждом советской науке и практике! Не пора ли за это отвечать кому следует перед партией и народом!

С а м о х и н. Пора! А нам на деле надо доказать свою непримиримость к ним.

О г н е в. И мы внесем свой вклад в эту борьбу делом… Наш план окончательно созрел. (Идет к машине, за ним Самохин и Елена Павловна. Садятся все в машину и уезжают. Входит Лиза. Садится. Задумчиво смотрит вдаль. Появляется Павел.)

П а в е л. Лиза, ты? (Любуется Лизой.) Какая ты… Чудесная!

Л и з а (смущаясь). Я? Нет, Павел, это ночь — чудесная!..

П а в е л (решительно). Лиза! Я хочу все выяснить до конца. Я не дипломат и… прошу тебя быть моей женой…

Л и з а (делает движение к Павлу, но спохватившись, отодвигается от него). Женой? Нет! Это невозможно!..

П а в е л (ошеломленный ответом Лизы). Невозможно? Значит не любишь?.. Или, может, другого любишь?.. Тогда, конечно!

Л и з а (порывисто). Нет! Только не это. Я тебе честно говорю.

П а в е л (радостно). Ну вот — я же знал, я чувствовал — любишь? Почему ты молчишь?

Л и з а (вскакивая, взволнованная). Павел… Пойми… Я должна… (Слышны голоса.) Сюда идут. (Хочет уйти, Павел ее удерживает.) Павел! Я уезжаю учиться в город, в институт, надолго… Ты будешь ждать меня, Павлуша?..

П а в е л (радостный). Лиза! Я буду ждать и буду любить тебя еще больше!..

Л и з а. Ты будешь мне писать и о себе, и о них, и обо всем, что здесь… (Показывает в степь.)

П а в е л. И буду работать за себя и за тебя. А о Волчьих ямах ты услышишь. (Гул тракторов прорывается сильнее, ярче сверкают огни, работающих машин.)