Александр Рар - Станет ли Россия вновь империей? Страница 4

Будущее среднеазиатского региона пока неизвестно. Влияние России безоговорочно сокращается и все равно пока остается самым сильным по сравнению с другими внешними игроками. Властные элиты Средней Азии все еще в большинстве своем имеют советское происхождение и связаны с Москвой политическими сетевыми структурами. В экстремальном случае среднеазиатские владыки могут рассчитывать на реальные гарантии безопасности и защиту своих режимов только от России. Правда, в 2009 году российская энергетическая гегемония закончилась, когда местные производители за экспорт своего газа затребовали у Москвы мировые цены. Россия уступила, чтобы таким образом еще некоторое время сохранять влияние в регионе. Но для этого Москва должна очень постараться и взрастить там пророссийски настроенную элиту.

К Западу элиты Средней Азии сохраняют противоречивое отношение. Инвестиции и трансфер технологий приветствуются, вмешательство во внутренние дела, тем не менее, не допускается. Политики Средней Азии опасаются переноса идей западных демократий в свой регион. Они постоянно указывают своим западным партнерам на опасность исламизма, но все время должны терпеть упреки, что их борьба против исламистского терроризма — лишь предлог для узаконивания их авторитарного режима. Тем не менее Западу всегда симпатизировали в регионе — в противовес России. Благодаря такой двойственной игре великих держав, страны Средней Азии укрепили свои политические преимущества и начали пожинать плоды с обеих сторон. В конце концов такая дипломатия стала привычной составной частью их стратегии выживания.

Средняя Азия, отодвинутая на задворки Советского Союза на десятилетия, в одночасье превратилась в арену борьбы сегодняшних мировых и региональных сил. Сначала Турция попыталась «отуречить» молодые нации. Но для этого у нее не хватило сил. Юные среднеазиатские государства не нуждались в новом «старшем брате». Затем Иран заявил претензии на ведущую роль в региональной кооперации с новыми сопредельными государствами Каспийского моря. Иран опасался за свое место соуправляющего столь стратегически значимыми резервами газовых и нефтяных запасов в Каспийском регионе, которое раньше Тегеран делил только с Россией. Между тем единственная оставшаяся сверхдержава мира — США, — расположив свои концерны на западном и восточном побережьях Каспийского моря, определяла географический ход торговли энергоносителями. США потребовалось 15 лет, чтобы разрушить существующую модель нефтепроводов на Южном Кавказе, и нефть нашла свой путь на западный рынок через Грузию и Турцию. Америка проводила в регионе Каспийского моря классическую политику силы и практиковала сдерживание своих геополитических соперников — России, Китая и Ирана. Из своего опорного пункта — Средней Азии, США дополнительно контролируют пограничные области между Индией и Пакистаном.

Западные политики осознают, что во время продолжающейся 10 лет афганской войны НАТО на Гиндукуше защищало Запад и его ценности от исламистов и террористов. Средняя Азия извлекает пользу из западной «защитной войны», так как до того, как Международные силы содействия безопасности (ISAF) после терактов 11 сентября 2001 года вошли в Афганистан, до зубов вооруженные исламисты «Аль-Каиды», возможно, готовились к военизированному вторжению в Среднюю Азию. Исламистские террористические группы в 1999 и 2004 годах совершали кровавые нападения на Узбекистан, в Таджикистане исламисты добились для себя мест в правительстве, а Туркменистан выторговал в 2001 году у «Талибана» пакт о ненападении. Распространение исламизма в Средней Азии могло повлечь за собой радикализацию 13 миллионов российских мусульман. Недолго думая, Россия открыла перед Западом ворота в Среднюю Азию, чтобы он помог вытеснить «Талибан» и «Аль-Каиду» из Афганистана. До 11 сентября Кремль размышлял о нанесении собственного целенаправленного воздушного удара по «Талибану». Но для этого Москве не хватило ни военной силы, ни политической воли. В 2001 году американцы перевернули страницу, однако они, а не Россия стали оборонительной силой против исламизма в Средней Азии.

Взгляд Запада на Среднюю Азию полон критики и обеспокоенности, потому что ни одна из среднеазиатских стран-наследниц советской империи не установила у себя демократии со свободной рыночной экономикой. Для Запада среднеазиатские государства не стали ценными партнерами, максимум — союзниками по безопасности. Изначально подготовленные ЕС в девяностые годы технические проекты сотрудничества в области транспортных и энергетических структур снова были заморожены. У европейцев создалось неприятное впечатление, что их среднеазиатские партнеры хотят исключительно денег. Западные фирмы постоянно подвергались обману и надувательству. Потом, в 2006 году, случилась российско-украинская газовая война, и ЕС понял, что для своей энергобезопасности он должен создать альтернативу и диверсифицировать ввоз энергоносителей. Взгляд европейцев поневоле снова обратился на Среднюю Азию.

Реинтеграция или распад?

Хотя европейские политики снова и снова подчеркивают, что разработанная в 2007 году с помощью немецкого политдизайна среднеазиатская стратегия ЕС ни в коей мере не является стратегией «выкачивания» энергии, это высказывание не соответствует действительности. Среднеазиатская стратегия Запада очищает путь к осуществлению планов строительства газопровода «Набукко». От реализации этого проекта также в большой мере зависит, станет ли ЕС центральным игроком в Средней Азии или снова должен будет «сняться с места». ЕС снова реанимировал уже преданные забвению проекты создания инфраструктуры «ТРАСЕКА» и «INOGATE» и попытался стимулировать инвестиции в разработку сырьевых запасов Средней Азии. Евросоюз даже хотел стать посредником в споре за водные ресурсы и по образцу стального и угольного союзов в послевоенной Европе разработать план водного союза для Средней Азии. Неудивительно, что эта стратегия, так же как и последовавшее за ней «восточное партнерство», рассматривалась Москвой как инструмент сдерживания влияния России.

Почему в среднеазиатской стратегии отсутствует ясное признание сотрудничества с Россией? Ведь ЕС и так вел в Средней Азии запутанную политику. Национальные энергетические предприятия конкурировали за договоры сотрудничества, своя рубаха была для фирм ближе к телу, чем поиск утопического общеевропейского сходства интересов. По мнению директора «Дойче банка» в Восточной Европе Петера Тильса, жадный до энергоносителей Китай давно «переплюнул» своих российских, американских и европейских соперников. Китайская торговля в Средней Азии за последние десять лет увеличилась в десяток раз, а российская только удвоилась. По объемам Китай и Россия находятся примерно на одном уровне. Пекин выделяет огромные кредиты среднеазиатским правительствам, которые выплачиваются в виде поставок газа. За пять миллиардов долларов была создана транспортная инфраструктура Казахстана в направлении Востока, то есть Китая. Базары в среднеазиатских городах ломятся от китайских товаров. Китайцы воспринимаются там как цунами, как рок, которого государства не могут избежать. Китай настолько силен, что среднеазиатские страны вынуждены прийти с ним к соглашению.

По мнению военно-политического руководства, положение в Средней Азии требует продления дислокации войск в Афганистане. Хотя «мягкая», по сравнению с «жесткой» американской стратегией сдерживания противников, среднеазиатская стратегия Евросоюза выбрана правильно, возникают сомнения в отношении того, не станет ли ЕС еще одним опоздавшим игроком в этом регионе мира. Между тем русские и китайцы воздвигают гидроплотины и газопроводы. ЕС должен главным элементом своей дипломатии в Средней Азии сделать внешнеэкономическое стимулирование собственных предприятий.

Германия как раз этим и занимается — при начинающемся открытии Туркменистана, до сих пор самой изолированной страны Средней Азии. Ашхабад ищет возможности для диверсификации своего энергетического экспорта, чтобы не быть зависимым лишь от России и Китая. Туркменистан является вторым по величине поставщиком газа на Востоке. Ему срочно необходима новая инфраструктура, и прежде всего современный аэропорт. Страна годами считалась наследницей «сталинской диктатуры», сейчас же там регулярно приземляются самолеты с политиками и бизнесменами с Запада. Даже председатель комиссии ЕС побывал здесь в 2010 году.

В 2005 году в Средней Азии произошли два восстания, одно из которых, как ни парадоксально, случилось в самой либеральной среднеазиатской стране — Киргизии. Здесь «тюльпановая революция» точно так же смела старый режим, как народное движение изгнало тунисского диктатора Бен Али в пустыню. Запад рассматривал этот процесс как продолжение «цветных революций» в Грузии и на Украине. Почти в это же время начались волнения в узбекском Андижане, жестоко подавленные государственной властью. Это не было народным восстанием, как в Киргизии или позже в Северной Африке, однако, Евросоюз осудил бойню и сначала наложил жесткие санкции на Ташкент, которые, правда, сразу же отменил, так как Узбекистан был необходим ему в качестве базового лагеря для снабжения контингента НАТО в афганской войне.