Александр Уолкер - Одри Хепберн - биография Страница 4

Журналисты всегда упоминали в биографиях Одри эпизод, который вызывает вполне понятное сочувствие, это - развод ее родителей. Случился он в 1935 году: Хепберн-Растон бросил жену с ребенком. Одри никогда не рассказывала о причинах развала этого брака.

Непосредственная причина разрыва между ее родителями была весьма банальной. Однажды, неожиданно придя домой, мать Одри застала своего супруга в постели с няней, которая присматривала за Одри и сыновьями Эллы от первого брака. Баронесса была потрясена. Она ощутила мгновенное и острое отвращение к происшедшему. Последние иллюзии рассеялись. За одну ночь она поседела. После громкой, грубой и жестокой ссоры Хепберн-Растон навсегда ушел из дома. Когда Одри проснулась, у нее уже не было отца.

"Я была совершенно сломлена, - вспоминала она. - Я проплакала несколько дней подряд, развод родителей был первым ударом, который я пережила в детстве... Я боготворила своего отца и очень скучала по нему с того самого дня, как он ушел. Расставание с отцом в возрасте каких-нибудь шести лет ужасно. Если бы я могла время от времени встречаться с ним, я бы чувствовала, что он любит меня. Но в той ситуации мне оставалось лишь постоянно завидовать другим, у которых были отцы, и я всегда возвращалась домой в слезах потому, что у них был папа, а у меня его не было. Мать очень любила меня, но она часто не умела показать мне эту свою любовь. И у меня не было никого, кто мог бы просто приласкать меня".

Так же, как и об обстоятельствах "исчезновения" Хепберн-Растона, о его местопребывании Одри и ее мать никогда не упоминали. Это наталкивает на подозрение, что он уехал в Германию, где продолжил сотрудничество с нацистами. Его видели там в 1938 году.

В том же году Хепберн-Растон появился в Лондоне. На фотографии, сделанной тогда, мы видим хорошо одетого джентльмена. Он идет по городской улице с перчатками в руке. Он немного полысел и слегка осунулся, но остался столь же привлекательным брюнетом, который когда-то сумел очаровать баронессу. Подпись на фото называет его неким "Энтони Растоном, директором европейского пресс-агентства". В сторону фотографа направлен пронзительный и несколько подозрительный взгляд, что неудивительно, ибо европейское пресс-агентство занималось нацистской пропагандой в Англии и сбором секретной информации для рейха. Оно управлялось из немецкого посольства Фрицем Хессе, партийным чиновником, который во время войны организовал радиопередачи из Германии с участием таких предателей-англичан, как Джон Амори и Вильям Джойс, получившим прозвище "лорд хо-хо". Они оба были казнены после разгрома Третьего рейха. Отец Одри активно помогал нацистам. Британские органы безопасности обозначили его условным наименованием "M 15" как человека, связанного с потенциальными врагами Великобритании.

Почти сразу же после того, как она стала свидетельницей неверности мужа, баронесса решила возвратиться в Нидерланды. Она переехала в небольшое родовое поместье под Арнемом. Насколько известно, Хепберн-Растон ни разу не приезжал туда и не пытался помириться с женой.

Сводные братья Одри, Ян и Александр, были с баронессой. Жили они и у своего отца в Гааге. Со временем братья сделались более "голландцами", чем Одри. Отношения между детьми были дружескими, но без настоящей родственной близости.

Жизнь Одри изменилась после развода родителей. Всегда считалось, что ее мать, вышедшая из богатой семьи, никогда не испытывала финансовых трудностей. На самом деле это не так. Подруга и современница баронессы М. С. Памела Эвертс, хорошо помнящая переезд Эллы из Брюсселя в Арнем, улыбается при упоминании о "состоянии" баронессы.

"Какое состояние? - восклицает она ныне. - Хотя Элла действительно происходила из хорошей семьи и ее отец был губернатором в колониях, не забывайте, что он имел шестерых детей, и о каждом нужно было позаботиться. И он не мог особенно роскошествовать даже на две свои пенсии - судьи и губернатора. Ведь последняя должность была скорее почетным титулом, нежели источником доходов. Деньги приходилось считать. Семья Одри не жила в замке или в чем-то ему подобном. Через какое-то время Элла переехала в удобную, но совсем не большую квартиру на одной из главных улиц Арнема. У нее хватало денег, но нельзя сказать, что она в них купалась. Иногда она бралась за какую-то работу с неполным рабочим днем. Я припоминаю, что она делала рекламную обстановку квартир для одной немецкой фирмы по сдаче в аренду недвижимости. Ей посчастливилось, что Одри оказалась таким милым, послушным ребенком, всегда готовым помочь своей маме.

Другие источники биографических сведений об Одри сообщают о том, что она посещала довольно престижную школу для девочек в Англии. Это утверждение тоже вызывает смех. Одри ходила в школу "Тамберс Бассе" в Арнеме. Она никогда в Англии не училась. Ее отец был англичанин, и поэтому она свободно говорила по-английски так же, как и по-французски, ведь воспитывалась она в Брюсселе. Кроме того, она очень неплохо владела голландским. Мне кажется, что какое-то короткое время она посещала школу в Амстердаме, возможно, потому, что работа Эллы заставила ее туда переехать. Элла всегда была очень деловой, расчетливой и хозяйственной женщиной. Она никогда не упускала свой шанс. При этом она никому не отказывала в помощи. Одри была прилежной ученицей и получила хорошее образование. Моя дочь помнит также, что у нее был великолепный музыкальный слух".

Через несколько лет после того, как они поселились в Нидерландах, в жизни Одри произошла еще одна перемена и с не менее драматической внезапностью. На этот раз она коснулась всех. "Второе страшное воспоминание детства после исчезновения отца, - рассказывала она, - это мама, которая входит ко мне в спальню однажды утром, отдергивает шторы на окнах и говорит: "Вставай, началась война".

ДЕВОЧКА СО СМЕРТЬЮ В БОТИНКАХ

Война заставила Одри, которой исполнилось всего десять лет, очень быстро повзрослеть. Но она покидала детство, без особого сожаления. Неожиданный уход из семьи отца стал причиной того, что она постоянно ощущала себя брошенной, никому не нужной и никем не любимой.

Частые ссоры между родителями развили в Одри умение спокойно, не выходя из себя, защищаться от жестокости жизни. Ее мать обычно игнорировала неприятности - это помогало ей делать вид, что у нее их никогда и не было. Одри отказалась от такого способа утоления страдания, связанного с уходом от реальности. Вместо этого она подавляла свои страхи тем, что при ссоре родителей не принимала сторону ни отца, ни матери. Она инстинктивно находила необходимое равновесие. Со временем в ней развилось завидное умение во всем полагаться на себя. Почти все, кто работал с Одри в первые годы ее звездного пути, вспоминают об отсутствии того, что можно было бы назвать "норовом", о ее постоянном внешнем спокойствии, ее умении замечать все хорошее в каждом из тех, кто ее окружал. То, что зарождалось в ней как способ самозащиты, переросло в постоянную и терпеливую внимательность к людям и заботу о них необычное качество для кинозвезды.

Детские переживания сказались на ее здоровье. Она начала явно переедать. "Это мог быть шоколад, хлеб, или просто я сидела и кусала ногти". Одри отказывалась от кукол, которые ей покупали родители, предпочитая играть с домашними животными, с которыми не нужно было имитировать поведение родителя, общающегося с ребенком. Ей особенно нравились шотландский терьер и "силихэм"; "мои черный и белый талисманы", - называла она их. Они стали предшественниками "Знаменитости", крошечного, увитого лентами йоркширского терьера, постоянно сопровождавшего Одри повсюду, куда бы ни заводила ее киносудьба.

Она любила читать и рано принялась за чтение тех книг, которые только что одолели Ян и Александр: "Просто сказки для маленьких детей" Киплинга и его же "Книга джунглей" были ее любимыми. Арнем тогда, как и теперь, был англофильской частью Нидерландов. Многие семейства, проживавшие в этом районе, имели родственников по ту сторону Ла-Манша и по традиции на каникулы посылали своих детей в Англию, а позднее отправляли их туда же учиться бизнесу в британских фирмах. И после того, как Хепберн-Растон оставил семью, Элла ван Хеемстра продолжала отвозить детей в гости к своим друзьям в Лондоне и Кенте. Кажется, никто не помнит, как в ту пору Одри говорила по-английски. Зато позже никому из тех, кто слышал голос Одри Хепберн, не забыть его характерные модуляции, одновременно волнующие и успокаивающие.

В Одри рано проявилась любовь к танцу, и в 1939 году мать записала ее в балетный класс арнемской консерватории. Она быстро взрослела. Ее младенческая полноватость исчезла. Регулярные спортивные упражнения укрепили мышцы, ускорили оформление ее знаменитой изящной плоскогрудой фигурки, которая уже очень скоро стала останавливать на себе взгляды так же, как и овальное лицо с высокими скулами и необычно длинная и изящная шея, которую благодаря урокам балета она научилась держать величаво и естественно, как стебелек цветка. И хотя в начале обучения танцу надо часто смотреть на себя в зеркало, это не всегда ведет к нарциссизму. Учеников балетных студий заставляют таким способом отмечать свои ошибки, а не поощряют их тщеславие. Одри, как она позднее признавалась, не очень нравилось то, какой она видела себя в зеркале. Ей всегда казалось, что она вся какая-то неуклюжая. Если взять по отдельности каждую часть ее тела, то они все, вероятно, были несовершенны, но ведь столь же несовершенны они были и у Греты Гарбо. И все же, так же, как и в случае с Гарбо, общее впечатление безошибочно говорило, что эти актрисы с восхитительной естественностью владеют своим телом.