Абрам Вулис - Воскрешение неумиравшего, или Жанры не горят (Предисловие) Страница 4

Тут можно читать бесплатно Абрам Вулис - Воскрешение неумиравшего, или Жанры не горят (Предисловие). Жанр: Документальные книги / Публицистика, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Абрам Вулис - Воскрешение неумиравшего, или Жанры не горят (Предисловие)

Абрам Вулис - Воскрешение неумиравшего, или Жанры не горят (Предисловие) краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Абрам Вулис - Воскрешение неумиравшего, или Жанры не горят (Предисловие)» бесплатно полную версию:

Абрам Вулис - Воскрешение неумиравшего, или Жанры не горят (Предисловие) читать онлайн бесплатно

Абрам Вулис - Воскрешение неумиравшего, или Жанры не горят (Предисловие) - читать книгу онлайн бесплатно, автор Абрам Вулис

Именно сейчас и именно здесь мне хочется оспорить это обыкновение, ибо вряд ли найдется другой реликтовый элемент прошлого, с большей красноречивостью выдающий на фоне всеобщей гласности нашу застарелую безгласность. Уже давно сказана такая правда... Против нее сатирические шуточки с их метафорами, аллегориями, иносказаниями и прочими утехами Эзопа - детский лепет.

А мы все выгораживаем благородных писателей: хотел да намеревался, пытался и почти сумел. Говорим высокие слова, впадаем в непролазную научность, забывая, что ныне всякому непосвященному ясен смысл происходящего.

Высунув от усердия кончик языка, критика выписывает классику свидетельство о благонадежности...

Нет, я не ставлю под сомнение нужность идейно-художественного анализа, не призываю к отказу от комментирования, от разбора того, что написано. Проникновение в святая святых, когда под этой возведенной в квадрат тайной понимается квинтэссенция авторской поэтики,святое дело. А вот адвокатские увертки (каюсь - по привычке к ним неодолимо тянет) - жалкое занятие.

На это полулирическое-полудраматическое отступление меня вынудила конкретная задача, продиктованная составом сборника.

Смешны персонажи авантюрной повести А. Толстого "Необычайные приключения на волжском пароходе" - ладно бы сыщики или журналисты. Нет, крестьяне!

Рефлекторно напрашивается на уста реплика: "Святотатство!" Пресекаешь ее как недемократическую форму полемики - и тотчас в голову приходит мотивировка этого рефлекса. "Да ведь это же, - признаешься себе со стыдом,рецидив старого. Это уже тысячу раз было. Посмеялся Зощенко над каким-нибудь дураком, проживающим на территории города Ленинграда, - поднимается шум: шельмуют, как-никак, советских людей. Изобразил Ильф и Петров бюрократическое учреждение - не иначе, ополчились против.

Нравственно здоровый человек, как правило, относится к себе самокритично, посмеиваясь (в нужных случаях) над собственным несовершенством - что нимало не подрывает ни его достоинства, ни его само любия, ни творческих возможностей - ровным счетом ничего от своего юмористического мировосприятия он не теряет. А приобретает - как результат смеховой терапии и сатирической самооценки - трезвое и бодрое самочувствие.

Этот принцип действует и на иных уровнях, скажем, применительно к странам и народам. Куда как горды собою англичане - но вряд ли кто потешался над самодовольным Джоном Булем больше, нежели они сами. Думаю, что дядю Сэма с его козлиной бородой и бесцеремонными манерами придумали американцы - и только американцы, а уж слона и осла в качестве аллегорической фигуры на знамена двух ведущих партий налепить не мог никто, кроме самих избирателей с надлежащим стажем заокеанской "прописки". Посмеиваются над своими наследственными чертами испанцы и французы - откуда бы иначе взялись образы Санчо Пансы и Тартарена. Не сомневаюсь, что гуляющие по белу свету циклы национальных анекдотов также несут на себе печать сугубо национального "производства" с тонким знанием народной психологии, обычаев, имен, традиций.

И только у нас - у русского народа как социологической реальности и исторической общности - не заведено воспринимать национальные реликвии, святыни или даже просто типические особенности в юмористическом плане. Благоговейно - пожалуйста! Трагически - ради бога! Философски - сколько угодно! Но с улыбкой (ага, с улыбочкой - может быть, еще с ухмылочкой, с усмешечкой, с кривой гримасою, с гнусным хихиканьем) - да ни в коем случае! Нет у нас такой привычки. Вернее, не осталось. Когда-то, в двадцатые годы, на страницах юмористических журналов - да хоть того же "Чудака", выходившего под редакцией Михаила Кольцова при участии лучших наших сатириков, включая Ильфа, Петрова, Валентина Катаева, Ардова, Зощенко и многих других, попадались еще шутливые трактовки серьезных общественно-политических ситуаций, актуальных лозунгов, не были неожиданностью карнавальные прочтения исторических фактов.

Утверждать, что наш постоянный крен в сторону серьезности является данью каноническому "так уж повелось" - искажение правды. "История одного города", да и весь Салтыков-Щедрин, "Ревизор", "Мертвые души", да и весь Гоголь - вот прекрасные свидетельства такой мысли: совместимость настоящего, сердечного патриотизма с критической, сатирической, иронической интонацией в подходе к себе, к своему народу продемонстрированы лучшими образцами русской литературы: недаром ведь ее творческий метод называется критическим реализмом.

Другая особенность отечественной сатиры - ее связь с демократической журналистикой, на чьей почве в предреволюционные годы возник аверченковский "Сатирикон". Обсуждать важнейшие проблемы в легкой, непринужденной манере, не чураясь приемов и схем анекдота - это было в обычае у русских юмористических изданий, о чем свидетельствуют подшивки "Искры" и "Стрекозы", сочинения А. К. Толстого и Д. Минаева.

Традиция оборвалась на пороге тридцатых годов, с утверждением авторитарного режима, который склонен был расценивать все нестандартное, неприглаженное нонконформистское как опасный оппозиционный выпад, как бунт против "правил". Каждому, кто работал в печати и для печати, пришлось изучить эти '"правила", пользуясь прагматическим способом проб и ошибок.

Впрочем, подобная практика была чревата опасностью для жизни. Спокойней было присматриваться к опыту других. А он наставлял: о серьезном - только серьезно; и особенно серьезно - об историческом. В результате - по сей день юмористы впадают в некий транс при встрече с исторической темой. И вывести их из этого состояния, близкого к параличу, могут лишь дальнейшие пробы, не грозящие наказанием.

Без теории исторической относительности гуманитарные проблемы ныне так же трудно решать, как и технические... Извлекут любители кулуарной болтовни несколько анекдотов из неизвестного А. Толстого и запустят их На орбиту, учредив таким образом новую серию (по типу баедс о Василии Ивановиче и Петьке).

И такое вполне терпимо. Пускай люди постигают механизмы мифологии - ее зарождения, развития и комической трансформации...

Самостоятельную группу сатирических произведений составляют сочинения благополучной судьбы - подразумевается, естественно, что и у авторов их судьба была благополучная. В сборнике эта литература представлена уже упомянутыми "Необычайными приключениями на волжском пароходе" А. Толстого и "Повелителем железа" В. Катаева.

При кажущейся калейдоскопичности этого "контингента" (разные по всем "показателям" авторы, разные по те - матике и жанровым оттенкам произведения) - у благополучных повестей отыскивается общая и весьма характерная черта. А именно: для писателей, сочинявших эту сатиру, обращение к смеху, к бичу Ювенала, к технологии Вольтера, к волнениям Гоголя и Щедрина, было одноразовым событием. Ну, согрешил однажды, можно сказать, в каникулы - и удалился под покойные и прохладные пальмы серьезности. Сатира несатириков изобличала, разумеется, некоторую мятежность творческих душ. Но, с другой стороны, она была еще и свидетельством в пользу защиты, рекламируя временный, преходящий характер писательского увлечения, нетипичность поступка. Или, если угодно, проступка...

Да, несатирики внесли свой достойный вклад в сатиру: отмену шаблонов, неизменно возникающих там, где функционирует цеховая рецептура, инерция тем и приемов, назойливая память, об исходных генах, эстафетная палочка, которую опасно - под угрозой отлучения от командыне передать дальше и не перехватить у предшественника.

Забытый роман Катаева "Повелитель железа" своим веселым юмористическим неистовством разрушает строгие колонны и каноны утопической сатиры. Как и всякая хорошая мистификация, эта буффонада сперва нас обманывает (и заманивает) серьезностью своих фантазий, но недолго держит под магнетическими чарами - слишком уж откровенны перемигивания повествователя .с серьезной классикой, откуда являются на всеобщее обозрение призрак за призраком: смехотворный родственник Шерлока Холмса, слегка замаскированный и тоже достаточно комичный последователь капитан Немо, зачарованные искатели легендарных сокровищ.

"Повелитель железа" - в некотором смысле литературная энциклопедия 20-х годов. Если свести изящную словесность к авантюрно-развлекательным и назидательно-иллюстративным жанрам - так еще и исчерпывающая Тайны подземной Москвы и библиотека Ивана Грозного, мировые катаклизмы и "лучевая" болезнь науки - лишь некоторые типичные сенсации тогдашней беллетристики, собранные в романе для пародийного представительства.

Энциклопедичен "Повелитель железа" и своей юмористической стилистикой. Многие приемы, конфликты и "словечки", разбросанные там и сям по сатире 20-х годов, сведены здесь воедино, предрекая и облегчая последующий синтез всего этого богатства на страницах "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка".

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.