Андрей Шарый - Знак D: Дракула в книгах и на экране Страница 4

Харкер понимает, что попал в странное место. «Замок высится на самом краю жуткой бездны. Повсюду расстилается зеленое море деревьев, с редкими просветами там, где открываются пропасти». Граф ведет с гостем долгие ночные беседы об истории Трансильвании, а также о своем будущем поместье в Парфлите к востоку от Лондона. Поместье Карфакс (от Quatre Faces, «четыре фасада») — средневековый особняк с толстыми стенами и забранными решетками окнами на обнесенном глухой стеной участке земли с часовней и маленьким озером. «Я рад, что дом старинный и просторный; я сам из старинной семьи, и необходимость жить в новом доме убила бы меня, — замечает Дракула. — Меня радует и то, что я найду там старинную часовню. Мы, магнаты Трансильвании, с неприязнью думаем о том, что наши кости могут покоиться среди простых смертных».

Харкер замечает, что Дракула не отражается в его туалетном зеркале. Небольшой порез при бритье становится причиной вспышки «демонического бешенства» графа: он хватает Харкера за горло, отпрянув только при виде нательного креста своего гостя. Джонатан осознает, что он — пленник. Однако ночные беседы продолжаются: «Граф с таким оживлением говорил о событиях, о народах и о битвах, будто сам присутствовал всюду. Он это объясняет тем, что для боярина честь его родины, дома и рода — личная честь, что их победа — его слава, их судьба — его участь». Граф с гордостью вспоминает славных предков, один из которых — «настоящий Дракула!» — переправился через Дунай и разбил турок на их же земле». «Дракулы — сердце, которое бьется в груди секлеров[6], их мозг и меч — могут похвастаться такой древностью рода, на которую заплесневелые Романовы и Габсбурги никогда не смогут и претендовать. Военные дни прошли. Кровь теперь, в эти дни бесчестного мира, является слишком ценной; и слава великих племен уже не более чем древняя сказка».

Фантасмагория продолжается: Джонатан видит, как граф ползет по стене замка «над жуткой пропастью, головой вниз, его плащ развевается, словно крылья». Дракула рекомендует Харкеру спать только в тех комнатах, которые он, граф, отвел своему пленнику. Воспользовавшись отсутствием хозяина, Харкер проникает в запрещенные покои и в эротическом полусне-полукошмаре едва не становится добычей трех молодых женщин, «судя по их манерам и одеждам, настоящих леди». «У всех были великолепные белые зубы, сверкавшие жемчугом между рубиново-красных сладострастных губ». В «томном восторге» Харкер ждет смертельного поцелуя, однако зловещих сестер прогоняет разъяренный граф: «Не думаю, что даже демоны могут быть охвачены такой свирепостью, бешенством и яростью».

Харкер пытается передать на волю несколько писем через цыган, раскинувших рядом с замком табор, однако его послания попадают к графу. «Опасности и страхи всегда преследуют меня по ночам, — размышляет пленник. — Почему я до сих пор ни разу не видел графа при свете дня?» По замковой стене Харкер проникает в комнаты Дракулы, откуда темный тоннель «с тошнотворным запахом свежей, только что разрытой земли» ведет в полуразрушенную часовню. Там в одном из пятидесяти ящиков на груде свежей земли лежит граф. «Он или был мертв, или спал — открытые застывшие глаза, но без стеклянного мертвенного блеска, в щеках угадывалось живое тепло, а губы рдели, как всегда. Ни пульса, ни дыхания, ни биения сердца».

Харкер, проведший в замке больше полутора месяцев, настаивает на отъезде. Граф приоткрывает двери — и «красные пасти волков со щелкающими зубами и лапы с тупыми когтями начали просовываться в щель». Харкер возвращается в свою комнату: «Последнее, что я видел, — Дракула, посылающий мне воздушный поцелуй; в глазах красный огонь торжества, и на губах улыбка, которой мог бы гордиться сам Иуда в аду». На рассвете 30 июня, «после крика петуха», Харкер отправляется на поиски ключей. Он вновь проникает в усыпальницу Дракулы: «Передо мной лежал граф, но наполовину помолодевший. На губах виднелись свежие капли крови, капавшие из уголков рта и стекавшие по подбородку. Казалось, чудовище налито кровью; он лежал, как омерзительная пиявка, лопающаяся от пресыщения… И этому отродью я помогаю перебраться в Лондон, где он станет упиваться кровью!» Вскоре Харкер слышит голоса: это словаки и цыгане выносят ящики с землей, заколачивают гвоздями страшное ложе Дракулы и с песнями удаляются. Харкер остается взаперти: «Я снова был пленником, и петля судьбы затягивалась на моей шее все туже и туже».

…Повествование продолжает переписка невесты Джонатана Харкера учительницы Вильгельмины (Мины) Мюррей и ее 19-летней подруги Люси Вестенра. Люси рассказывает о претендентах на ее руку. Первый — 29-летний врач Джон Сьюард, «под личным надзором которого находится лечебница для душевнобольных». Второй — «славный малый», американец из Техаса Квинси П. Моррис. Третий — возлюбленный Люси, единственный наследник тяжело больного лорда Годалминга Артур Холмвуд.

Отрывки начитанного на фонограф дневника доктора Сьюарда чередуются с записями Мины. Сьюард наблюдает за 59-летним безумным пациентом своей клиники Р. М. Ренфилдом, которого классифицирует как зоофага (пожирателя живого). Ренфилд «дал нескольких мух на съедение одному пауку, нескольких пауков — одной птице и потом захотел кошку, чтобы она съела птиц». Пациент просит у доктора кошку, а когда Сьюард отказывает, сам съедает нескольких воробьев, которых приманивает на пауков.

Мина, гостящая в поместье семьи Вестенра в Уитби, беспокоится о здоровье Люси, которая страдает лунатизмом, и о долгом отсутствии Джонатана. 6 августа во время шторма в бухте Уитби Мина становится свидетельницей крушения русской шхуны из Варны Demeter, за штурвалом которой стоит привязанный к нему мертвый моряк. Мина вклеивает в дневник вырезанный из газеты The Daily Telegraph репортаж об этом событии. Шхуна доставила в Британию странный груз — «некоторое количество больших деревянных ящиков, наполненных землей», — на имя стряпчего Сэмюэля Биллингтона с предписанием доставить его в поместье Карфакс. Газета с разрешения русского консула публикует отрывки из судового журнала шхуны. Капитан пишет о том, как один за другим пропадают матросы Петрофски, Абрамофф, Олгарен. Всем им мерещится на борту призрак в облике «высокого, худого и призрачно-бледного человека». Не выдержав напряжения и встречи с «Этим», бросается в море румын, помощник капитана. Чтобы противостоять натиску черных сил, капитан привязывает себя к штурвалу… На следующую ночь после похорон «бедного капитана» — с 10 на 11 августа — Люси в сомнамбулическом состоянии выходит из дома. Мина обнаруживает подругу на скамейке на кладбище; рядом с Люси стоит черная тень «с бледным лицом и сверкающими глазами». Мина набрасывает на плечи подруги шаль, сколов ее булавкой. На шее у Люси она видит два маленьких отверстия, точно от иголки. Мина не придает этому значения, подумав, что нечаянно поранила подругу булавкой. Эти отверстия, «напоминающие белые кружочки с красными точками посередине», не исчезают, а становятся заметнее.

19 августа Мина получает письмо от сестры Агаты из больницы в Будапеште: Джонатан Харкер прибыл из Клаузенбурга[7] с воспалением мозга и провел в горячке шесть недель. Мина отправляется за женихом в Будапешт. Измученный Джонатан вручает Мине свой дневник. Молодые принимают решение пожениться, их судьбы соединяет священник английской миссии. Дневник мужа Мина запечатывает как символ страданий и любви.

Из дневника доктора Сьюарда: Ренфилд сбежал из клиники. Доктор обнаружил беглеца у часовни в Карфаксе. Ренфилд бормотал: «Я здесь, Господин, чтобы выслушать Ваше приказание! Я Ваш раб, и Вы вознаградите меня, так как я буду Вам верен!»

Обеспокоенный состоянием Люси, Артур Холмвуд просит доктора осмотреть девушку. Сьюард не находит признаков болезни, однако рассказ о лунатических склонностях Люси заставляет молодого врача обратиться за консультацией к доктору Абрахаму Ван Хелсингу из Амстердама, «который великолепно разбирается в сомнительных случаях». Сьюард рекомендует профессора Холмвуду: «Он философ и метафизик, но вместе с тем выдающийся ученый. Это человек большого ума. У него железные нервы, спокойствие духа, впору айсбергу, невероятно решительная натура, великая сила воли и терпение, черпающее из добродетели молитвы, добрейшее и преданнейшее сердце, какое билось когда-либо». Ван Хелсинг находит необходимой трансфузию крови; Люси переливают кровь Артура. Доктор Сьюард ухаживает за больной, но по-прежнему не может понять причин ее истощения. Ван Хелсинг вновь делает переливание крови (доктора Сьюарда), а затем убеждает Люси перед сном надеть венок из цветов чеснока. Однако ночью мать Люси открывает окно, чтобы проветрить комнату, — и Ван Хелсингу приходится переливать девушке собственную кровь.