Михаил Ахманов - Искра над пламенем Страница 4

В рамках данной схемы писателем могут решаться разные задачи. Так, Мартынов и Савченко акцентируют внимание на чудесах будущего, переданных через восприятие наших современников, а Боруня и Романовского больше интересует психология и логика поведения человека прошлого в необычной обстановке; что касается сериала Фармера, то он занимает промежуточное положение. Предположим, что в качестве героя подобного произведения выбран ученый — либо иное лицо, имеющее отношение к процессу развития науки. Если автор существенно использует исторический материал и факты биографии данного лица в качестве психологической основы, определяющей мотивы поведения героя в новой, необычной обстановке, то такое произведение безусловно можно отнести к интересующей нас разновидности жанра.

Отметим еще несколько довольно необычных произведений, в которых имитируется процесс научного исследования — иногда в шутливой форме. Превосходными пародиями подобного типа являются рассказы Мартина Гарднера «Нульсторонний профессор», «Остров пяти красок» и А. Глебова «Большой день на планете Чунгр». Гарднер, автор известных книг по занимательной математике, в своих рассказах обыгрывает юмористические коллизии, связанные с абстрактными топологическими проблемами. При этом читателю сообщаются как истинные сведения по истории проблемы, так и их искусная имитация, пародирующая реальные факты. Глебов идет дальше. Он создает целую концепцию мира — нашего, земного мира и человеческой цивилизации — с точки зрения мыслящих муравьев, обитателей Марса — планеты Чунгр. Великий ученый Тхнтшу с безупречной логикой доказывает, что разумное млекопитающее — нелепый, неэстетичный и, наконец, довольно опасный природный феномен. Тхнтшу знает, о чем говорит; ведь он до тонкостей изучил земную цивилизацию и даже знаком с романом Казанцева «Планета бурь».

Примером серьезной разработки сюжета «имитации» является известный рассказ Бима Пайпера «Универсальный язык». Группа земных ученых исследует заброшенный марсианский город. Цивилизация Марса давно мертва; археологи сожалеют, что теперь никто не сможет восстановить древний язык марсиан и живая мысль этой расы никогда не соприкоснется с потоком человеческой культуры. Однако у технологических цивилизаций, даже разделенных миллионами лет, должна быть точка контакта и взаимопонимания. У Пайпера в качестве такого своеобразного Розеттского камня[1] выступает Периодическая система элементов, обнаруженная в древнем марсианском университете.

Еще более сложны сюжеты «имитации исследования», разработанные Лемом в «Голосе неба» и Хойлом в «Черном облаке». Эти произведения отличаются от обычных «романов о контакте» достоверностью и особой тщательностью проработки научных деталей; не случайно, что их авторы — профессиональные ученые.

Завершая анализ, отметим, что история естествознания и техники не чужда даже жанру поэтической фантастики. Ибо чем, как не поэзией является рассказ Бредбери «Икар Монгольфье Райт» — поэзией, воспевающей неистребимое стремление человека к полету?

Нам осталось выяснить, почему же столь редки фантастические произведения, непосредственно связанные с фактами истории науки. Ряд причин этой ситуации уже упоминались: трудности оригинальной фантастической интерпретации исторических фактов, сложность самого материала (требующего от писателя определенной научной подготовки) и трансформация фантастического сюжета в исторический. Однако основной причиной является, по-видимому, недостаток информации о таинственных фактах истории естествознания, известных, в основном, только специалистам. Перечислим, в качестве примера, несколько таких фактов и феноменов:

1. Современная формулировка второго закона Ньютона гласит: ускорение прямо пропорционально действующей силе им обратно пропорционально массе тела — a = F/m. Однако сам великий физик сформулировал закон иначе: приращение количества движения равно импульсу действующей силы Δ(mv) = T. Формулировка Ньютона более общая, так как под знаком «дельта» (приращение) стоит не только скорость (через приращение скорости определяется ускорение), но и масса. Неужели Ньютон интуитивно чувствовал, что масса зависит от скорости. Ведь именно это является одним из основных положений теории относительности?

2. Крупнейшим математиком ХХ века является, по-видимому, Никола Бурбаки. Под этим именем скрывается группа французских ученых, которые развивают наиболее абстрактные разделы математики. Деятельность Бурбаки окружена тайной. Другие прецеденты столь успешного коллективного творчества в истории науки вроде бы неизвестны.

3. История открытия формулы Кардано, дающий решение уравнений третьей степени, может служить основой для создания исторического, приключенческого или фантастического романа (см. Д. Я. Стройк «Краткий очерк истории математики», 1984 г.).

4. Назовем условно «эффектом Демокрита» предвидение научных теорий будущего и создание принципиально новых концепций мира. Вопрос с самим Демокритом остается неясным; вряд ли решение, предлагаемое в «Золотом дожде», можно считать удовлетворительным. Ярким проявлением «эффекта Демокрита» является создание квантовой механики в первой половине ХХ века. Обычно ученый, оперируя самыми абстрактными понятиями, стремится найти им аналоги в нашем, макроскопическом мире (например, представить себе электрон в виде шарика). Каким же таинственным образом творцы квантовой теории — де Брейль, Шредингер, Паули, Дирак, Гейденберг и другие — смогли впервые осмыслить феномены, не имеющие макроскопических аналогов корпускулярно-волновой дуализм, принцип Папули, невозможность одновременного определения положения и импульса микрообъекта?

История науки, то драматическая, то загадочная, иногда — комичная, творится буквально на наших глазах. Совсем недавно открыта высокотемпературная сверхпроводимость — явление, которое найдет широчайшее применение в технике. Другое великое открытие «холодная» термоядерная реакция — оказалось, к сожалению, игрой воображения его незадачливых авторов. Любой из этих эпизодов может дать богатый материал для документального или художественного повествования, в том числе — фантастического.

Итак, наша слабая искра может разгореться; топлива для этого вполне достаточно. Нужно только умело сплести историю и вымысел, соткать единое полотно повествования из льняного волокна реальности и золотых нитей фантазии.

Хотя рассмотренная разновидность жанра пока небогата шедеврами, можно, тем не менее, выделить ряд неординарных произведений Ефремова, Гаррисона, Мальсберга. Следовательно, уже имеются определенные эталоны, точки отсчета, — или, если угодно, материал для сравнения и критерии оценки будущих полновесных романов. Остается надеяться, что эти произведенный смогут принести к нам дыхание минувших эпох, спокойную мудрость Эллады, воинственный задор Рима, тлеющее знание Средневековья, интеллектуальный фейерверк Возрождения, научный взлет Нового времени.

Примечания

1

РОЗЕТТСКИЙ КАМЕНЬ — базальтовая плита с параллельным текстом 196 г. до н. э. на греч. и др.-егип. (демотич. и иерогифич. письмом) языках. Найдена близ г. Розетта (ныне г. Рашид, Египет) в 1799 г. Дешифровка Ф. Шампольоном иероглифич. текста Р.К. положила начало чтению др. егип. иероглифов. [СЭС, 1989, стр.1145]