Газета Завтра - Газета Завтра 257 (96 1998) Страница 4

ЭТОТ НОВЫЙ владелец не очень-то стремился вступать в права собственности, поскольку ни государство, ни потенциальные инвесторы не знали и не понимали, что на самом деле происходит на предприятии. В результате государство получило сначала кредит в 170 миллионов долларов, которые немедленно испарились, а инвестор лишь через полгода смог добиться того, чтобы новый гендиректор Александр Хлопонин приступил к реальному руководству производственным процессом, кстати, изучив досконально не только финансово-экономическую сторону, но и чисто технологические проблемы производства. Даже экскаватором обучился управлять. В общем, прикипел человек к производству, стал своим среди своих. Проговорился в конце: мол, “не хотели сор из НАШЕЙ избы выносить, да люди есть люди”.

Государство получило затем еще 100 миллионов долларов непосредственно в федеральный бюджет, а потом еще 70 миллионов было уплачено в счет долгов “Норникеля” во внебюджетные фонды. 170 миллионов кредита казна тоже “заиграла”. Итого, 340 миллионов в доход государства от акта формальной передачи имущественных прав.

За 1996-97 годы “Норникель” уплатил 2,5 миллиарда долларов в бюджеты всех уровней. Около 2 миллиардов ушло за это время и на финансирование федеральной собственности, которая по сей день остается на балансе комбината. Еще 2 миллиарда составила зарплата работников Норильского промышленного района. И все это за счет роста производства, причем экспортно-ориентированного: в данном случае это чистое воплощение модели подъема экономики, принятой британскими лейбористами в период после Первой мировой войны. Так что сравнение Филатова с Хлопониным — явно в пользу последнего.

Понимает это и народ. Так, на выборах в Законодательное собрание Красноярского края директор Норильского горно-металлургического комбината Хагажеев получил 12171 голос, еще один руководитель из РАО, Бударгин — 12322, а остальные, даже прошедшие кандидаты, набирали по 3-4 тысячи. Все-таки своим директорам люди верят. Да и как иначе? Здесь, на Севере, на 400 километров севернее Полярного круга, где среднегодовая температура — минус 14 градусов и 9 месяцев в году лежит снег, зависимость простого человека от расторопности и ответственности начальства необычайно высока. Отсидеться или переждать невозможно — отопительный сезон длится 310 дней в году, а грядки на вечной мерзлоте не разобьешь. Полтора месяца полной полярной ночи. Перебой с завозом топлива или еды — и смерть. Советская власть, сильная и планомерная, могла взять на себя такую ответственность — поселить четверть миллиона тружеников в чудо-город за Полярным кругом, чтобы добывали каждую пятую тонну никеля, каждую четвертую тонну платины и почти половину палладия в мире.

Да и Джонсон Хагажеев, несмотря на явно заграничное имя, здесь с давних пор известен. Прошел за долгие годы заполярной карьеры путь от сменного мастера до генерального директора. Свой. Из тех самых “красных директоров”, на которых, как их ни оплевывай, земля русская держится и будет держаться.

За обедом в рабочей столовой за одним столом сидели первый вице-премьер Маслюков и бригадиры с Медного комбината. Как не вспомнить тут покойного А.В.Гришина, первого секретаря МГК КПСС, принципиально отказывавшегося от поездок за границу, зато, говорят, знавшего по имени-отчеству всех председателей колхозов и директоров совхозов, поставлявших в Москву продовольствие.

Бригадиров волновали два вопроса. Как дальше наращивать производство меди и никеля, если не будет расти потребность внутри страны. И как быть с городом, которому здесь, в Заполярье, не выжить.

Надо сказать, что новый губернатор Красноярского края Александр Лебедь много обещал на этот счет, пока был еще кандидатом в губернаторы. Он вообще оказался довольно активным. Прилетел в Москву, как показалось, только затем, чтобы вернуться обратно, в свой Красноярский край, на одном самолете с первым вице-премьером. Журналистов на “выездной партхозактив”, как сразу же окрестили визит Маслюкова в Норильск, в большом количестве приглашать не хотели. Люди на работу ехали, зачем тут телекамеры? Но за счет красноярского губернатора к прибытию правительства были доставлены съемочные группы: РТР и ОРТ.

Да вот беда, что-то с обещаниями норильчанам у губернатора не сложилось. Переселено всего 250 семей, да и то за счет самого РАО “Норникель”. Перевезти на материк весь город, оставив только тех, кто работает непосредственно в производстве, и малую толику обеспечивает жизнедеятельность да пристойные условия жизни для рабочих — это задачка для государства, а не для комбината, пусть и гигантского. Ведь из 260 тысяч жителей региона 37 тысяч — пенсионеры, которым желательно предоставить возможность встретить старость не на вечной мерзлоте. 11 тысяч — это безработные, чего раньше в Норильске не бывало. Да и из 100 тысяч работающих на комбинате лишь 36 заняты собственно в производстве. А доставить сюда килограмм еды, будь то столь полюбившееся большим руководителям киви, будь это простая картошка, — стоит 4500-5600 рублей, если по воздуху. И немного дешевле, если по воде, но открытая вода тут держится всего около трех месяцев.

С ЗАВОДА наш “партхозактив” направился в город Талнах, на рудник, с хорошим именем “Октябрьский”. По дороге мы смогли убедиться в том, что такое резкие в течение дня перепады температур. На одном повороте дороги вроде бы почти и не холодно, а чуть дальше — леденящий холод. В общем, выехав из минус пяти, через час въехали в полноценные минус двадцать!

Рудник “Октябрьский” — сам по себе чудо, созданное поколениями советских людей, начиная с тридцатых годов, когда начались тут первые разработки. Сегодня где-то миллионы туристов ежегодно восхищаются десятками километров римских катакомб — узких пещерок, прорытых первыми христианами за 400 лет гонений. Рудник “Октябрьский”, расположенный в зоне вечной мерзлоты, почти в полтыще верст за Полярным кругом, имеет общую протяженность своих подземных коммуникаций в 450 километров, причем на глубине до километра. Если бы первые христиане рыли землю столь же эффективно, то от Рима могли бы прокопать тоннель до острова Сардиния!

Гигантская клеть, в которой помещаются 60 человек, летит вниз на километровую глубину со скоростью 10 метров в секунду, но в конце тормозит столь плавно, что толчков не ощущается. Температура в шахте около 15 градусов, здесь, как теперь говорят, пародируя рекламу, “сухо и комфортно”. Широкие штреки не идут ни в какое сравнение с катакомбами — скорее уж, с московским метро, только, разумеется, без мрамора и лепнины. Все по-деловому, воздух сух и свеж — работают мощные вентиляционные устройства. Гигантские эскалаторы перемещают наверх десятки тонн руды. Техника поражает своей какой-то неземной, нереальной мощью.

Впрочем, горняки жалуются — изрядная доля поставок теперь осуществляется по импорту, заводы , производившие все это в СССР, причем качеством получше импортного, теперь стоят. Приходится заработанную валюту тратить на импортные поставки, а ведь ничего тут такого нет, чего нельзя было бы произвести в Отечестве. Тут и рабочие места, заработки для трудяг на материке, тут и экономия огромная. Не говоря о том, что вообще Норильский промышленный район ориентировался изначально не на экспорт, а на обеспечение независимой производственной базы страны, в первую очередь ее обороноспособности.

Собственно, эти вопросы, вполне грамотно и по-деловому, задавали здешние рабочие и инженеры не только Маслюкову, но и спустившимся с ним в шахту депутату Госдумы Геннадию Ходыреву, министру труда Сергею Калашникову. Особенно доставалось губернатору. И вопросы все те же — почему не идет переселение, почему не растет внутреннее потребление цветных металлов? К чести Лебедя, он научился лихо отвечать на прямые и сложные вопросы, переводя стрелы то на кабинет Черномырдина, то на правительство Кириенко, то на действующий состав министров. Но все же после таких словесных пикировок у людей остается ощущение, будто им опять что-то не договорили.

Глубокой ночью покинули члены правительства Норильск. Кончился “партхозактив”. Что в “сухом остатке”?

За последний год число работников РАО “Норникель” сокращено на 10 тысяч человек, причем только 260 из них — по сокращению штатов. И дальше численность работающих будет сокращаться до оптимальных величин — рост числа работающих возможен лишь при росте производства. А за счет экспорта это уже невозможно — достигнут некий предел, и дальнейшее увеличение выброса цветных металлов на мировые рынки приведет к их пропорциональному подешевению, то есть на рубль дополнительных затрат не даст ровным счетом ничего.