Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6368 ( № 16 2012) Страница 4

Свою позицию провозгласил и избранный президентом России Владимир Путин. Историческая Россия - не этническое государство и не американский "плавильный котёл", где все являются мигрантами. Россия возникла и веками развивалась как многонациональное государство, в котором постоянно шёл процесс взаимного привыкания и смешивания народов на семейном, дружеском или служебном уровне. "Стержень, скрепляющая ткань этой уникальной цивилизации - русский народ, русская культура". "Самоопределение русского народа - это полиэтническая цивилизация, скреплённая русским культурным ядром". Путин категорически против того, чтобы прописывать в Конституции особый статус русского народа: "Часть нашего общества будет людьми первого сорта, а часть - второго. А этого нельзя делать".

Неразрешимое противоречие? Или у каждого подхода есть своя правда? Давайте думать и искать дальше.

Русский вопрос, русское возрождение, русская национальная революция[?] Слова эти слышатся всё чаще, они становятся одной из главных тем для обсуждения в обществе, которое не удовлетворено своим современным состоянием, осознавая его ущербность. Почти физически ощущается потребность в новых смыслах для жизни нации, возникают и сталкиваются противоположные идеи. Но никто не задаёт вопрос о том, а есть ли вообще сегодня какая-нибудь основа для национального возрождения и наконец - существует ли ещё сам русский народ, о котором так много говорится и пишется?

Одной из важнейших проблем нашего общества является незнание, или, вернее, абсолютно превратное представление о собственном прошлом и, значит, о себе самих. Это обстоятельство влечёт за собой множество недоразумений и заблуждений. Здесь действует непреложное правило всех наук: неверные предпосылки ведут к неправильным выводам.

Так, часто совершенно непримиримые точки зрения на современное положение русского народа и его будущее имеют одну общую особенность - они как бы по умолчанию основываются на восприятии народа как некоторой постоянной величины, существующей на протяжении многих столетий и, несмотря на все пережитые социальные и культурные катаклизмы, преемственной со своим давним и недавним прошлым. Между тем именно такой взгляд на русских глубоко и трагически ошибочен.

Российская государственность - одна из древнейших в Европе и мире, но наше современное национальное самосознание не простирается дальше нескольких десятилетий. И питается оно исключительно иссякающими соками уже минувшей советской эпохи. Что объединяет современных "россиян"? Только память о Победе СССР в войне с Германией, живущая во многом благодаря титаническим усилиям официальной пропаганды. Да ещё, пожалуй, самозабвенное празднование Нового года. 9 Мая и 1 января - вот два маяка, трудно различимых во тьме национального беспамятства огромного государства.

И это уже не "кризис", не "угроза утраты" национальной идентичности, а совершенное отсутствие такой идентичности. Нам больше нечего терять.

В чём наша "русскость" - в быту, культуре, одежде, привычках?.. Мы потеряли себя, для нас жизнь, обычаи и традиции собственных прадедов - точно такой же далёкий и мёртвый музейный экспонат, как для иностранных туристов. С той только разницей, что им хотя бы любопытно, а нам - нет!

Конечно, найдутся те, кто с гордостью здесь напомнит, что "мы, русские, православный народ! В православии заключена наша духовность и преемственность". Но так ли всё на самом деле?

То обстоятельство, что бывшие советские граждане в массовом порядке завели привычку крестить своих детей, ничего не говорит не только об их воцерковлённости, но даже просто о религиозности. В большинстве случаев за этой привычкой стоит мода, своего рода веяние времени, так же часто - примитивное суеверие. Образ жизни, который предписывает Церковь верующим и который необходим для того, чтобы быть христианином, не ведёт и один процент наших "православных" соотечественников. Их "образ жизни" - это современная повседневность с господством в ней не просто светских начал, но прямо антихристианских и ещё шире - антирелигиозных.

Нельзя забывать и о судьбе Церкви. И она сама, состоящая из живых людей, понесла немало духовных потерь. Не замечать сегодня тяжёлого положения в церковной организации, молчать о её внутренних проблемах могут только пропагандисты "казённого" православия.

Всё это очень большой негативный груз, который отдаляет перспективы возрождения, потому что нет твёрдых основ, на которые оно могло бы опереться. Причём корни нашей этнокультурной катастрофы гораздо древнее и глубже, чем принято обычно себе представлять.

В российской истории правительство несколько раз объявляло беспощадную войну собственному народу и с успехом её выигрывало. Правда, в официальной историографии эти войны носят деликатное название "реформ" или "преобразований". Однако как ни назови, но в результате проведённых военных действий было уничтожено всё самобытное, что некогда отличало русский народ от всех прочих. Последствия этого для страны вполне сравнимы с последствиями иноземного завоевания: полная потеря всяких живых примет национальной индивидуальности, разрушение традиционных социальных институтов.

С непостижимым легкомыслием принято относиться к тому, например, что в России на протяжении двух столетий крестьяне находились в самом настоящем рабстве, а в Петербурге и Москве работали одни из крупнейших рабовладельческих рынков XIX столетия, где православных русских людей продавали как скотину, оптом и в розницу.

Как на полезную в хозяйстве вещь смотрели на русских крестьян великие поэты и государственные деятели, храбрые генералы - герои победоносных войн.

Без осознания этого обстоятельства невозможно ничего понять в русской истории периода империи.

О страшном положении народа Константин Аксаков писал в обращении к императору Александру II в 1855 году: "Русская земля стала как бы завоёванною[?] Народ получил значение раба-невольника в своей земле". Объективное исследование эпохи крепостного права приводит к выводу о том, что крепостные не были даже гражданами государства. Лишённые права на собственность, на личную жизнь, наконец, потеряв право жаловаться на господ и приносить присягу правительству, они были поставлены во внешние отношения к государству, должны были работать и воевать, защищать и обслуживать режим, который ровно ничего не давал им взамен.

Произошло самое страшное, что только может быть в жизни национального государства: не только социальное, но и духовное отчуждение элиты и народа. Русскому дворянству была правительством поставлена удивительная цель - стать иностранцами в своём отечестве. Образ такого "благородного" отщепенца метко обрисовал В.О. Ключевский: "Усвоенные им манеры, привычки, понятия, чувства, самый язык, на котором он мыслил, - всё было чужое[?] а дома у него не было никаких органических связей".

В последующие периоды, когда ряды образованных людей в России пополнились выходцами из других сословий, им не оставалось ничего другого, как подражать дерусифицированному дворянству - все общественные нормы, система и направленность образования принуждали к этому и не оставляли другого выбора.

Самые одарённые представители этого круга могли только ценить следы народной русской культуры, но всегда оставались по отношению к ней сторонними наблюдателями. А многие вовсе побаивались и недолюбливали её. Знаменитый историк С. Соловьёв не затруднился однажды вынести приговор без малого целой тысяче лет самобытной жизни русского племени - "вредная старина"! Так он оправдывал реформы Петра Первого.

Мы и сегодня несём на себе груз заблуждений той эпохи, того рокового отчуждения от своих корней, когда не только проявление традиционализма в быту, но сама искренняя религиозность казалась свидетельством невежества, как тогда говорили ещё - "китайского застоя".

Исконный русский цивилизационный тип всегда представлял собой религиозный аскетизм и жертвенность ради духовных принципов. Это было единственное в мировой истории явление христианского фундаментализма как непримиримой духовной оппозиции всему тому, что привело к формированию современной цивилизации. В кощунствах же петровского "всешутейшего собора" утверждалась модель принципиально иного общества, ценностями которого стали погоня за удовольствиями и потребление материальных благ, очень скоро сменившиеся просто деградацией нравственности и секуляризацией сознания.