Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга II - Алексей Ракитин Страница 4

у него помощником, а Холмс организовал «опознание» трупа. Самым хитроумным в этой истории было то, что Холмс для опознания привлёк еще и ребёнка, якобы 14-летнюю дочь умершего! Присутствие ребёнка сняло все подозрения страховщиков. Дело было сделано безукоризненно чисто; Джепта Хау был очень доволен тем, что ему, по его словам, «фактически не пришлось нарушать закон»: под протоколом опознания он не подписывался, а значит не лжесвидетельствовал, а на работу в свой офис он может принимать кого угодно, тут его ни в чём обвинить нельзя. Хау сказал, что получил от Холмса 2,5 тыс. долларов — это был самый большой в его жизни разовый гонорар.

Марион Хаджспет, понятное дело, захотел получить те самые 500$, которые Холмс не так давно обещал ему выплатить в случае успеха своего предприятия. Хотя Марион сидел в тюрьме, он сумел сделать так, чтобы в тот же вечер в адрес Генри Холмса ушла телеграмма, в которой последнему предлагалось в течение одной недели либо лично вручить деньги Хаджспету, либо сделать это через адвоката. Хаджспет честно выждал неделю, затем вторую и, убедившись, что денег он не получит, обратился к тюремному начальству.

Из Сент-Луиса в адрес управления полиции Филадельфии немедленно ушла телеграмма, в которой сообщались детали сделанного Хаджспетом заявления и содержалась просьба об их проверке. Дальнейшее представить несложно: полиция Филадельфии проинформировала страховую компанию «Fidelity Mutual Life» о том, что появились сведения о возможном мошенническом присвоении страховой выплаты. Страховщики со своей стороны попросили провести полноценное расследование обстоятельств смерти Бенджамина Перри. Этим занялся детектив Фрэнк Гейер (Frank Geyer).

Прежде всего, он встретился с доктором коронерской службы, производившим вскрытие трупа Бенджамина Перри, звали его, напомним, Уилльям Скотт. Детектива интересовали детали, не попавшие в официальный акт. Анатом сообщил, что его до некоторой степени смутило расположение трупа адвоката Перри, который казался умышленно пододвинутым к окну таким образом, чтобы на него попадал солнечный свет. Если Перри, он же Питезель, действительно почувствовал себя плохо возле стола, то там он и должен был упасть; тело же оказалось несколько в стороне. В общем, в положении трупа чувствовалась какая-то постановка, неестественность, хотя ощущение это было сугубо интуитивным и недоказуемым.

Другой подозрительный момент был связан с расположением на полу осколков стеклянного колпака керосиновой лампы. Скотт подумал, что если бы Перри действительно сбил колпак со стола при падении, то кусочки стекла должны были бы разлететься по большой площади. Они же остались лежать довольно компактно, что до некоторой степени могло показаться странным.

Эти суждения — оценочные и не поддающиеся проверке — мало что давали Гейеру.

Детектив встретился с работником страховой компании Эдвардом Сноу, присутствовавшим при эксгумации трупа Питезеля-Перри и поинтересовался тем, как именно проходило опознание тела? Уверенно ли Элис Питезель узнала отца? Не обошлось ли без подсказок со стороны Холмса? Как девочка вела себя во время этой, скажем прямо, неприятной и эмоционально тяжелой процедуры? Сноу, присутствовавший при эксгумации от начала до конца, уверенно заявил, что не сомневается в точности опознания: Элис Питезель точно и без колебаний назвала особые приметы отца, которые надлежало обнаружить на трупе. Следуя её словам, родинка и шрам действительно были найдены и именно там, где они должны были находиться. Искреннее волнение Элис само по себе красноречиво свидетельствовало о том, что она узнала в мертвом теле отца. Ни малейшей наигранности в поведении девочки не ощущалось.

Продолжая рассказ о событиях того дня, работник страховой компании вспомнил нечто такое, чего детектив не знал. Дело заключалось в том, что после опознания трупа Холмс неожиданно предложил не закапывать его обратно в могилу, а отвезти в крематорий. Он великодушно вызвался оплатить кремацию из собственных денег и его слова вызвали раздражение Сноу. Вся эта ситуация со страховкой, с доверенностью на получение денег, несоответствием фамилий, отсутствием вдовы, приславшей вместо себя дочь, и тому подобные нюансы рождали у Сноу и его коллег по работе в страховой компании массу вопросов, а Холмс в этой обстановке — и без того полной неопределенностей и нестыковок! — предлагает избавиться от тела! Он издевается, что ли?!

Сноу категорически запретил кремировать труп Питезеля и кладбищенские служащие вернули тело в могилу.

Опираясь на изложенную выше информацию, Фрэнк Гейер приступил к расследованию. Из заявления Мариона Хаджспета можно было заключить, что все трое — Холмс, Хау и Питезель — являлись сообщниками, каждый из которых играл в этом деле свою роль. Питезель-Перри вовсе не должен был умереть — вместо него в офис в доме № 1316 по Кэллоухил-стрит надлежало подбросить чужой труп. Но как можно было объяснить совпадение родимого пятна и шрама на коленке трупа с описанием таковых, полученным от Элис Питезель? Неужели 14-летняя девочка находилась в сговоре с мошенниками? Может быть, никакого совпадения не было и в помине, а имело место заранее отрепетированная сцена? Ну, а почему нет, мошенники в начале сентября раздобыли труп, загодя показали его Элис и приказали хорошенько запомнить особые приметы… Можно ли предположить, что мошенники соответствующим образом подучили девочку? Неужели она была до такой степени хладнокровна и цинична, что смогла ломать комедию на кладбище возле разрытой могилы?

В середине октября 1894 г. Фрэнк Гейер не мог ответить на эти и им подобные вопросы. Однако способность найти правильные ответы предопределяла в конечном итоге успех всего расследования.

Гейер быстро понял, что ему совершенно необходимо отыскать Элис Питезель и её родителей. Живой адвокат Бенджамин Перри, он же Бенджамин Питезель, станет лучшим доказательством факта страхового мошенничества!

Ещё до своего отъезда из Филадельфии детектив обратился к страховым компаниям Восточного побережья США с письмом, в котором просил проинформировать Департамент полиции Филадельфии о всех случаях страхования «Генри Холмса» в последние годы, либо получении страховых выплат по доверенностям на эти имя и фамилию.

После чего Гейер отправился в Сент-Луис и повидался в тамошней тюрьме с Марионом Хаджспетом. Последний остался очень доволен тем, что сумел поднять бучу вокруг Холмса. Гейер попросил тюремного сидельца припомнить что-нибудь особенное, связанное с Холмсом, что могло бы помочь в его разоблачении. Хаджспет, глубокомысленно потупившись в долу, вспомнил, что как-то раз Холмс-Пратт упомянул о том, что на его арест в штате Техас давным-давно был выписан ордер. Дело в том, что Генри Холмс некогда занимался там торговлей ворованными лошадьми, если точнее — табунов угнанных лошадей. Было это еще в начале 1890-х годов. Сам интеллектуал — а Хаджспет считал Холмса именно «интеллектуалом» — конокрадством не занимался, почитая