Александр Архангельский - Важнее, чем политика Страница 41

Голос из зала. Елена Гусева. По вашим ощущениям, есть социальный заказ власти к культуре: либо на убаюкивание, либо наоборот, на внешнее нагнетание, чтобы заслонить дефекты управления страной?

Николай Усков. Мне кажется, современная власть склонна к арт-жестам, которые призваны встряхнуть общество, отвлечь его от реальности, навязать вздорную полемику. Таковы были многие сериалы на телевидении, которые моделировали, как с точки зрения власти должны решаться те или иные проблемы, и кто виноват, что мы так никудышно живем. И это гораздо более существенное явление, чем все новостные выпуски, которые совершенно не отражают состояние общественного сознания. А сериал отражает. Другое дело, что общество всегда через культуру формировало ценности, давало установки. Если мы посмотрим на средневековые соборы или соборы эпохи барокко или классицизма, безусловно, это некая программа, некий манифест власти, архитектурное обращение к народу, идеологический инструмент. Вы знаете, что Григорий Великий называл росписи в соборах Библией для неграмотных. Вопрос только в том, в чьих руках этот мощный инструмент находится и ради чего используется.

Александр Архангельский. Я в принципе согласен, только несколько коротких дополнений. До недавнего времени наша власть курировала только кино. И нетрудно увидеть, в каких проектах ее деньги и административная поддержка присутствуют. За исключением фильма «12», смысл которого – вся наша жизнь есть борьба, и от катастрофы нас спасают мудрые чекисты, никаких фильмов о современности, о дне сегодняшнем власть не поддержала. Она делала ставку на сказочные истории о прошлом, которого не было. Яркий пример – лента Хотиненко «1612». (Заметьте, что название, которое призвано подчеркнуть патриотическую идею, отсылает нас не к русскому, а к польскому летоисчислению; русские в те времена считали от сотворения мира). Либо на фантастику: «Ночной дозор», «Обитаемый остров». Заверчиваются яркие шлейфы, чтобы мы отвлеклись от сегодняшних дел. Так лиса убегает от охотника: хвостом машет направо, сама бежит налево.

Голос из зала. Юлия Новикова (факультет социологии ГУ-ВШЭ). В начале дискуссии Николай сказал, что национальная идея – это скорее недостаток, нежели достоинство. То есть понятие национальной идеи, сформулированной даже в культурных терминах, неактуально? А на чем тогда может быть основано строительство нации? На бытовой культуре, на культуре роскоши? Или вообще оно не имеет смысла?

Николай Усков. Я считаю нацию анахронизмом. Национальные государства возникли сравнительно недавно и рано или поздно исчезнут. Что не так уже и плохо. Потому что национальное государство – достаточно странное образование, по неясному принципу. Мы граждане такого-то государства, потому, что здесь родились. И доверяем ему управлять нашими жизнями, благополучием, культурным обиходом. В Средние века существовал приход, феодал, люди взаимодействовали в рамках небольших общин. Потом над этим возникла надстройка, которая стала себя превозносить, превращаться в короля-солнце, объявлять себя целью жизни отдельного человека, ради нее надо было почему-то умирать. С моей точки зрения, все это полный вздор, и чем скорее идея большого государства сдохнет, тем для нас всех будет лучше, тем скорее мы заживем в своем маленьком пространстве, в котором мы родились и в котором проходит наша основная жизнь. Современная культура для меня – в том числе некий способ преодолеть национальную ограниченность. Я определяю свою национальную принадлежность через русскую культуру, а не через российский паспорт. Я русский, потому что я говорю по-русски, и я обожаю эту страну, эту землю и ее писателей. Для меня это все родное. Это мой дом. Но все, что дальше, все это самодержавие, православие, доходность – нелепо. Верить в государство и умирать с именем вождя на устах я не собираюсь и вам не советую.

Александр Архангельский. Что касается национальных государств в нашем смысле слова, то они были детищем эпохи романтизма. Но в историческом смысле нация – объединение людей, осознанно желающих жить на одной территории и участвовать в общей истории. Этническая принадлежность тут вторична, первична – гражданская общность. Против чего тут выступать? Создание гражданской нации – дело важное, полезное и современное. В отличие от национальных идей. Вот они как раз – анахронизм. Их придумывают начальники, спускают сверху, навязывают, вдалбливают, и точно знают, для чего. Для мобилизации. Как только власть заговорила про национальную идею, жди войны.

Нам как единой гражданской нации нужна не идея, сформулированная начальством и навязанная через школу, пропаганду и культуру, а чувство единой исторической судьбы и минимальный набор общепринятых ценностей. Что для нас главное, жизнь отдельного человека или жизнь государственной общности? Мы коллективисты или индивидуалисты? Азиаты или европейцы? Какой доли хотим для своих детей? Если у большинства граждан есть общие ценности, которые важнее, чем экономические разногласия и политические ориентации, именно они удержат нас в пределах общей территории, в рамках одного государства. Не под дулом автомата, а потому что мы хотим быть вместе. Мы. Сами. Не они нас объединили, а мы хотим быть вместе.

Ирина Ясина (вовремя, на верной ноте гася дискуссию). Поэтому-то наши встречи и важнее, чем политика.

Вместо послесловия

Архангельский: Зачем нужна культура

Вместо послесловия Александр Архангельский: Зачем нужна культура Рано или поздно наступает момент, когда ведущий, заранее готовый спрятаться за спинами своих гостей, растворить свою позицию в их диалогах с залом, должен выйти из добровольной тени, и прямо объясниться с публикой – он-то сам что думает? чего ради затеял многосерийное действо, интеллектуальный сериал, литературное ток-шоу о культуре, которая важнее, чем политика? Приоткрывшись в споре с Николаем Усковым, я закончу своим монологом, адресованным студенческой аудитории – и диалогом с нею. Не потому, что считаю свою точку зрения итоговой и безусловной, а потому что надо честно дать отчет в системе взглядов, определивших замысел проекта «Важнее, чем политика». И сформулировать позицию – не как финальный аккорд, а как отправной пункт для самостоятельного размышления читателей.

Давно уже кончилось время, когда литератор старался запрограммировать аудиторию своими взглядами (разумеется, единственно верными). Слава Богу, исчерпала себя и другая эпоха, причем совсем недавно: когда любая позиция считалась равнозначимой, что сказали, то и хорошо, «и ты права, женщина». Наступает период, когда любое публичное высказывание будет нацелено на пробуждение встречной мысли; вкус к идейному самоопределению – одно из ключевых условий современного развития страны и мира. Из этого не следует, что мы не имеем права убеждать собеседников, привлекать их на свою сторону; из этого следует только, что чувство ценностного взаимоупора становится важнее, чем твоя собственная правота. И уж точно, что важнее, чем политика.

Александр Архангельский/ сам себя ведущий.

Весной 2002 года в газету «Известия» пришел тогдашний президент Российской Федерации. Каждый мог спросить его, о чем хотел. Я полюбопытствовал: а почему в России только что повышен НДС на книги? Маленьким издательствам при нем не выжить. Между тем именно они: а) экспериментируют, б) вводят новые имена в оборот. После чего перспективных авторов подхватывают крупные издатели; так по цепочке писатели входят в литературную жизнь. Президент посмотрел непонимающе и с полным равнодушием сказал: «Если мы не повысим НДС, книжный рынок используют бандиты».

По существу, он дал честный ответ на вопрос, зачем ему нужна культура.

– Низачем.

Примерно так относится к культуре современное российское начальство на всех уровнях, за редкими исключениями. Как к священному животному: и хочется отправить на заклание, и страшно. Вроде бы всегда была. Ладно, пусть и остается – как орнамент, фоновое сопровождение. В музеях собрано красивое. В книжках написано важное. В университетах учат умное. Вот и славно. Хотя слегка дороговато и порой небезопасно для ближайших интересов бизнеса. Пример – строительство 400-метрового Охта-Центра в Петербурге. Все было согласовано, высотный регламент отменен, денежные потоки заранее распределены, и тут культурная общественность восстала; стройка заморожена, а может статься, будет отменена[15]. Священное животное заговорило. К счастью для начальников, такое бывает нечасто.