Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6331 ( № 27 2011) Страница 43

А что такого? Все равны, все нуждаются. Правительство же нуждается в народной любви.

На маленьком ветреном острове, в Великобритании, вообще чудеса. Недавно Telegraph сообщил, что средняя зарплата англичанина составляет после выплаты налогов 1497 фунтов в месяц. А коммунальные платежи средней семьи составляют 1542 фунтов в месяц. Представьте себе такое – я не уверена, что получится. У английских же политиков получается. У них получается оставаться ключевой страной ЕС, но ограниченным членом Шенгена, годами говорить о введении евро вместо фунта, но тут же утверждать, что в Европе так накосячили с этим евро, что именно сейчас вводить его не время. Да и к Европе, кстати, англичане свою страну не причисляют, Европа – это там, по другую сторону «канала», как они называют Ла-Манш.

Это абстрактное отношение британских политиков к реальной жизни водителей автобусов породило шок на выборах 2010 года. Веками страной попеременно правили то тори, то лейбористы. Годами существовала карликовая партия либеральных демократов, привлекавшая лишь разбредающуюся в понятиях интеллигенцию, которая точно знает лишь то, что «Бриан – это голова, я бы ему палец в рот не положил». Либдемы, конечно, интеллигентные и умные парни. Особенно Ник Клегг, их лидер. Так вот народ, который – в среднем – платит за воду, газ и мусор больше, чем зарабатывает, увидел в телевизоре, как этот парень умно и бесстрашно сражался с самым изощрённым и злобным журналистом Би-би-си Джереми Пакстоном. Пакстон столь велик и ужасен, что ни Дэвид Камерон (тори), ни Гордон Браун (лейбористы) выйти к нему на ринг не рискнули. А Клегг рискнул и выиграл для своей партии 23% голосов. Но ведь он один такой, других либдемовских парней никто не знает. Мелькнул Клегг дюжину раз на экранах – и в результате ни тори, ни лейбористы большинства в парламенте не набрали. В стране впервые возникло коалиционное правительство. Тандем Камерона и Клегга. А чудеса не кончаются: дефицит бюджета подскочил с 5,5 до 13%, безработица – до 5,2%, и даже рекордно низкая ставка Банка Англии в 0,5% не в силах оживить экономику.

Но Великобритания – не страна еврозоны, поэтому к её чудесам мы вернёмся в контексте неравенства, что так заботит президента ЕБРР… Сейчас же о Германии, родине этого президента. Там на политическом ринге уже второй год схватка тяжеловесов: Ангелы Меркель с министром финансов Вольфгангом Шойбле. Для канцлера важнее благосостояние немцев, она не хочет за их счёт оплачивать жертвенный огонь Греции. Она согласна, что сохранение еврозоны – символ поважнее Берлемона, но тем не менее настояла, чтобы Греция могла брать кредиты не только под гарантию Европейского центробанка, но и под контролем Международного валютного фонда. Тут-то Шойбле, один из главных теоретиков еврозоны, просто взвился. Как так: чтобы европейцы, вырастившие Евросоюз со своим советом министров и Центробанком, пустили бы в свой огород МВФ? Вот уж действительно символ! Финансовый жандарм из Вашингтона будет теперь за европейцев решать, на что Греции можно тратить европейские же деньги, а на что нельзя?

Шойбле запретил сотрудникам Минфина общаться с аппаратом бундесканцлера, а на людях они с Меркель даже здороваться перестали. За год, конечно, оба взяли себя в руки, но борьба от этого не ослабла. Для каждого из них вопрос не только в том, много или мало отъест Греция от благосостояния немцев, а в том, кто из них двоих станет лидером идеологии и политики Объединённой Европы. Ведь рефлексии на тему, слишком много или слишком мало Европы в каждой из стран Евросоюза, разъедают ум всех политиков: хорошо ли, что на их бюджеты помимо собственных парламентов будет смотреть ещё и Брюссель? Стоит ли принимать в ЕС вслед за Румынией, например, Хорватию? Что дать Турции, которую точно принимать не стоит, в качестве утешительного приза… Но рефлексии эти по-европейски приличные. Вот только Меркель и Шойбле разбушевались. Он считает, что евро – это проверка прочности всей европейской интеграции, а она твердит об ответственности перед избравшим её народом за то, чтобы налоги в Германии, уже составляющие 49%, не зашкалили за суицидный уровень 50% ради оплаты греческих причуд.

Мне симпатичнее Меркель. Не потому, что она женщина, и даже не потому, что, родившись в Восточной Германии она, как и я, знает, что такое попрание законов рынка и абсурд сверхрегулирования. Мне кажется, она тоже не вполне понимает, сколько можно лить в бездонную бочку еврозоны, где нет кранов монетарной и налоговой политики. Причём их нет не по недомыслию, а именно из-за рефлексий о том, как совместить собственные суверенитеты с великой идеей «европейского дома». Идею, конечно, Меркель любит, но суверенитет ей как канцлеру дороже… Поэтому в Брюсселе канцлера любят меньше, чем Шойбле, хоть тот и орёт на своих сотрудников и унижает собственного пресс-секретаря на глазах всего мира…

Неравенство большое и маленькое

Для чего вообще великая идея? Для того, чтобы сказку liberté, égalité, fraternité сделать былью. Чтобы снять неразумные препоны истинной свободе: свободе труда в той стране, где ты конкурентоспособен, свободе движения капиталов, свободе конкуренции не очень большой Европы с америками, россиями, китаями. Для равенства европейцев с гражданами этих огромных суверенных субъектов.

Всё относительно. В России, конечно, вопиющее неравенство. В ресторане «Причал» на Рублёвке ужин на двоих стоит 50 тысяч рублей, а средняя зарплата у нас – 20 тысяч таких же рублей. В Европе неравенство совсем маленькое.

Точно ли оно маленькое или так видится лишь, например, из Ржева, который так далеко, скажем, от Лондона? В Лондоне на одной стороне Оксфорд-стрит в магазине H&M можно купить приличную сумку за 10 фунтов, многие девушки в метро с такими ездят. Через дорогу в Selfridges можно найти сумку Balenciaga за 2500 фунтов, а кто дойдёт до Найтсбриджа и запишется в очередь в магазине Hermes, тот через год получит сумку Биркин из кожи страуса тысяч за пятнадцать, а если с брюликами – то и за сто. В Москве цена поездки на метро равна 3% среднедневного заработка, а в Лондоне – 8%. Реальный доход британца, как сказано, меньше, чем счета его семьи за коммуналку, тогда как россиянин платит за коммуналку аж 11%, что недопустимо, потому что европеец платит всего 5,5%. Вот и сравните яблоки с апельсинами.

Великобритания, блудный отпрыск Евросоюза, играет то в интеграцию, то в собственные фунтики, но с постоянным азартом участвует в европейских политических скачках. Её дочь – баронесса Эштон – стала первым министром иностранных дел нового правового субъекта – ЕС – и как госслужащий получает в год 230 тысяч фунтов (правда, в евро). Как все министры, она ходит на заседания, но редко. Она рекордсмен по отсутствию в присутствии, как пишет Daily Mail. Эта же газета сообщает, что в 2010 году леди Эштон получила налоговые скидки в 40 тысяч фунтов, т.е. с неё «скинули» почти две годовые зарплаты среднего британца. Средний британец платит 45% налогов, а их министр в Брюсселе – 8%. Не тайком, не при помощи офшоров и прочих вопиющих уловок, а открыто и абсолютно законно.

Часто леди Эштон спрашивают, почему она пропускает так много мероприятий, на которых министр иностранных дел просто обязан появляться. Баронесса отвечает: таких мероприятий – не счесть, поэтому ей необходим частный самолёт за счёт налоговых резидентов общего дома. Конечно, из Ржева такое неравенство не разглядеть, а вот из пригорода Лондона, откуда едет на Парк-лэйн на метро в четыре утра тот самый водитель автобуса, оно режет глаз.

Нет, я не за то, чтобы все были равны, такого не бывает. Мы все не равны, нас Господь и родители наделили по-разному, кто-то пассионарен, а кто-то – туп и равнодушен. Я не популист. Мне просто двойные стандарты несимпатичны.

Великая культура великой Европы

Так что раз кризис евро – миф, а равенство – тем более, то и вся европейская интеграция – тоже миф? К счастью, и не только для европейцев, это реальность, в основе которой – пассионарность Шумана и трезвость Аденауэра, десятилетия труда таких выдающихся людей, как Шарль де Голль и Жан-Клод Юнкер. В основе единой Европы – её история, превратившая романтику liberté, égalité, fraternité в норму поведения индивидуума. Что органично и рационально – то устойчиво. Европа – единый социокультурный организм, и она выстрадала свободу для своей экономики и своих людей. Сколько языков знает американец? Один: ведь Америка – великая держава. А русский (по той же причине)?..

Европеец – минимум три, а то и четыре. Некоторые знают и по шесть, но это аристократы, такие, как замечательный режиссёр Флориан фон Доннерсмарк, ворвавшийся в мировое кино с фильмом «Жизнь других» (Das Leben der Anderen, 2006). После обрушившейся на него славы он три года думал, что создать дальше, замахнулся было на квадрологию «Кольцо Нибелунгов», потому что с детства любит Вагнера. Потом понял, что с ещё одним элитным фильмом он станет нишевым режиссёром, и сделал кассовый фильм «Турист» – голливудский блокбастер. Элита сказала: «китч». Так китча бояться – мейнстрима не видать! Под слоем же грима блокбастера – памфлет о символике европейской культуры, интегрировавший и «агента 007», и пародию «Фантомаса», и социокультурный симбиоз современной Европы. Только итальянец-полицейский может привести попавшего в беду гражданина США не в консульство, а на причал канала в Венеции и продать его за реальные евро мафии, главарь которой – истинно английский джентльмен, а при нём – братва из России и Украины.