Валентин Зорин - Некоронованные короли Америки Страница 44

Крупные компании сравнивают со спрутом. Это, быть может, уже несколько избитое сравнение тем не менее очень точно. Нет ни одной крупной капиталистической фирмы, которая ограничилась бы той областью, в которой действовала первоначально, не попытавшись прибрать к рукам все, что встречается по пути. В полной мере это относится и к «Галф ойл». В ее владении крупные заводы синтетического каучука «Гудрич-Галф кемиклс» в Западной Виргинии и Техасе, химические предприятия по переработке серы. Металл, нефть, каучук, сера — все это приносит Меллонам миллионные прибыли.

Габсбурги, Бурбоны, Романовы и Меллоны

Некоторое время назад журнал «Тайм» опубликовал портрет холеного мужчины, лет шестидесяти, большеносого, большелобого, с широко поставленными глазами, прикрытыми большими роговыми очками.

Поль Меллон, один из двух братьев, возглавляющих ныне огромный меллоновский семейный бизнес, принадлежит к числу могущественнейших людей США. Он директор «Галф ойл», глава крупного «Меллон нэшнел бэнк», директор «Питтсбург коул компани», «Корборундум компани», «Т. Меллон энд санз» и «Траст Меллон инститьюшн индастриал рисерч».

Как ни странно, фотография Поля Меллона была опубликована в разделе «Арт» — «Искусство».

Из текста, который сопровождает фотографию алюминиевого и нефтяного короля, читатель узнает, что внук Томаса Меллона, сын министра финансов 20-х годов Эндрю Меллона, в отличие от своих предков, — человек возвышенный и романтический. Журнал расписывает «великолепную выставку английской живописи XVIII и XIX веков, развернутую в Ричмондском музее изящных искусств. Коллекция принадлежит Полю Меллону, англичанину по матери, выпускнику йельского и Кембриджского колледжей, обладателю тонкого вкуса, коллекционеру картин. В 1936 году, — продолжает журнал, — он купил свою первую картину XVIII столетия, кисти Джорджа Стабса… Сегодня богатейшая коллекция Меллона включает сотни полотен, относящихся к периоду 1700–1850 годов».

Несколькими штрихами журнал рисует портрет коллекционера. Оказывается, он с детства каждое лето проводил в родовом поместье своей матери в Англии и «до сих пор помнит смеющихся дам в белом, с радужными зонтиками, мужчин в безупречных костюмах или полосатых спортивных куртках на фоне зеленых лужаек старинных английских замков. Именно с тех пор сын Эндрю Меллона приобрел вкус к охоте на лис, к скачкам, дерби, породистым лошадям».

Надо думать, рабочие, исходящие семью потами у плавильных печей на меллоновских заводах в Питтсбурге или качающие нефть на вышках, принадлежащих «Галф ойл», с большим интересом ознакомились с сентиментальными воспоминаниями своего хозяина о «дамах в белом, с радужными зонтиками» и его утонченно-аристократическими англизированными развлечениями — охотой на лис и скачками. Безусловно, единственное, чего не хватает этим рабочим, — это «полосатых спортивных курток» и арабских скакунов.

Множество подробностей о Поле Меллоне — поклоннике искусства сообщает «Тайм». Но при этом он ни словом не обмолвился о тех, чьим тяжким трудом созданы меллоновские богатства, — о сотнях тысяч металлургов, задыхающихся у плавильных печей, и нефтяниках, изнывающих на вышках «Галф ойл корпорейшн».

Умысел редакторов «Тайма», рассказывающего о житии главы меллоновского семейства не на страницах, посвященных бизнесу и политике, а в разделе «Искусство», заключается в том, чтобы представить меценатом промышленно-финансового воротилу, получающего средства на покупку баснословно дорогих произведений искусства, на оплату своих изысканных удовольствий, на содержание поместий и старинных замков, по кирпичику разобранных в родовых поместьях английских герцогов, перевезенных за океан и воздвигнутых в самых красивых заповедных местах Америки за счет безжалостно эксплуатируемых десятков и сотен тысяч рабочих.

Нечто не возникает из ничего. Если Меллон выкладывает на аукционе полмиллиона долларов за картину художника, запечатлевшего кровного жеребца по кличке «Пампкин», украшавшего конюшню герцогов Мальборо в середине XVIII века, то это значит, что тысячи арабов после бесконечно длинного дня на меллоновских нефтяных приисках Кувейта, добравшись до своих жилищ, пообедали горстью фасоли, запив ее тепловатой, отдающей керосином, водой. Если Меллон приобрел еще один английский замок, то это произошло потому, что тысячи работающих на него людей в Венесуэле и Кувейте, Саудовской Аравии и Адене влачат жалкое существование в лачугах, сделанных из старых ящиков и обрезков жести. Если Меллон щеголяет в «безупречных костюмах» в окружении «смеющихся дам в белом и с радужными зонтиками», то, следовательно, десятки тысяч обездоленных бьются над проблемой хлеба насущного.

Из ничего нечто не возникает, Меллоновское состояние размером в 15 миллиардов долларов — это получившие денежное выражение безрадостный труд, разрушенное здоровье, безвременная старость, кровь и слезы нескольких поколений людей в разных концах света, гнущих спину, на которой угнездились паразиты, щеголяющие своим аристократизмом и утонченностью.

Кстати, об утонченности. Костюм, сшитый у лондонского портного, и увешанные тысячными полотнами стены роскошных особняков — отнюдь еще не признак культуры. Коллекционирование предметов искусства и старины стало в последние годы модным среди американских королей жевательной резинки и нефти, автомобильных герцогов и баронов свиной тушенки. Они правильно учуяли, что акции даже самых могущественных корпораций могут однажды резко обесцениться. А цена произведений искусства с течением времени не уменьшается, а, наоборот, возрастает: картина знаменитого художника — надежное и выгодное помещение капитала.

Американский исследователь профессор Вэнс Паккард много лет изучал нравы, психологию, быт бизнесменов. Результаты своих исследований он изложил в книге, названной со скрытой иронией «Покорители пирамид». «Целеустремленность, — пришел к выводу профессор, — являющаяся для бизнесменов условием успеха, как правило, оборачивается узостью кругозора и духовным обеднением. Об интеллектуальной ограниченности американского предпринимателя свидетельствует то, что в доме у него может быть гараж на десяток и больше машин, но сплошь и рядом вы не найдете там ни одной книги».

О том, что данные профессора Паккарда соответствуют истинному положению вещей, свидетельствует весьма любопытный опрос, осуществленный в начале 1966 года авторитетным среди буржуазных изданий Америки журналом «Сатердей ревью». Этот орган, рассчитанный на интеллигенцию и академические круги, вознамерился выяснить, насколько «культурен американец». При опросе, в том числе и представителей делового мира, была применена 35-балльная система оценки. По одному баллу выставлялось за «регулярное чтение двух и более газет», за «сравнительно регулярное чтение журналов», за «достаточно большой интерес к политике, искусству, науке, литературе». Два балла давалось за учебу в колледже. По пять баллов выставлялось за окончание колледжа, за «частое чтение книг», за наличие на домашней книжной полке более ста книг.

Вот некоторые данные, опубликованные журналом после изучения результатов опроса: свыше половины (51 %) американцев из 35 возможных баллов набрали от нуля до трех, 26 % получили 4–7 баллов, 13 % — от 10 до 15 баллов.

23 % американцев, получивших высшее образование, иными словами, почти каждый четвертый, имеющий университетский диплом, по данным «Сатердей ревью», располагает дома не более чем 25 книгами. «46 % американцев редко читают или никогда не читают книг»,

Духовная бедность сегодняшней Америки поражает советского человека, попадающего за океан, не меньше, чем замечательные творения ее архитекторов и инженеров. Наш школьник, будучи уличенным в том, что он не читал Твена или Купера, подвергнется насмешкам товарищей. Трудно представить себе московского или казанского студента, не знающего, я уж не говорю, Чехова, но, скажем, Хемингуэя или О’Генри. Между тем, разговорившись в одном из кафе нью-йоркского студенческого района Гринвич-Виллидж с группой молодых людей, я, не веря собственным ушам, в ответ на вопрос: «Как вам нравится Фолкнер?» — услыхал контрвопрос: «А сколько в нем лошадиных сил?».

Двое из трех последних президентов Соединенных Штатов открыто признались, что годами не берут в руки книгу. Президент Эйзенхауэр как-то сказал журналистам, что помимо официальных бумаг он в течение года прочитывает не более двух-трех книг детективного жанра. Президент Линдон Джонсон заявил, что со времени окончания колледжа прочел не более шести-семи книг.

Американская цивилизация в том виде, в каком она существует сегодня, — это прежде всего цивилизация холодильника и автомашины, цивилизация металлических конструкций и деловитости, доведенной до автоматизма. Само по себе это неплохо. И многое из этой цивилизации заслуживает одобрения и изучения. Но когда холодильник вытесняет книгу, а стремление к доллару превращается в основное проявление духовной жизни, то эта цивилизация становится страшной, бесчеловечной.