Александр Яковлев - От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века Страница 46

При этом намеренно и грубо извращается советская военно-стратегическая доктрина. Р. Пайпс, например, утверждает, что «стратегическая доктрина, выработанная СССР в течение двух последних десятилетий, предусматривает политику, прямо противоположную той, которая была выработана господствующими в этой области в США гражданскими стратегами: не сдерживание, а победа, не достаточное количество вооружений, а превосходство, не возмездие, а наступательные действия»[224]. Ему вторит редактор журнала «Сервей» Л. Лабедз, который пишет, что советские стратеги «упорно отказывались признать тезис о взаимном гарантированном уничтожении в качестве основы советской стратегии и избрали вместо этого стратегическую доктрину, предусматривающую возможность сражаться и победить. Они были готовы „мыслить о немыслимом“[225].

В пропаганде мифа о «советской угрозе» широко используется кинематограф. Милитаризация кино идет быстрым темпом. Кино-, телеэкраны захлестнули психология насилия, воспевание «звездных» и иных войн. Изображение ядерных кошмаров, будто бы возникших по вине Советского Союза, стало прибыльным делом и в художественной литературе. Ядерный призрак стал главным содержанием вышедших за последние годы книг Л. Коминза и Д. Лапьер «Пятый всадник», Н. Колдера «Ядерные кошмары», Л. Р. Бре «Апокалипсис» и др., многих статей, пьес и т. д. Все это способствует созданию определенной психологической атмосферы, благоприятствующей восприятию довольно широкими слоями населения мифов о военном превосходстве СССР над США и соответственно об усилении «военной угрозы» с его стороны самому существованию американцев. В их сознании все активнее взращивается психология неприязни и враждебности к внешнему миру, ура-патриотизма и национализма, психология, помогающая проталкивать все новые и новые военные программы.

Приход в 1980 году к власти правых сил означал победу экстремистских внешнеполитических доктрин, основывающихся на идеях американской исключительности. Политика республиканской администрации, писал западногерманский журнал «Шпигель», «окутана светом и воздухонепроницаемой, затхлой идеологией консервативного мессианства. Ее проповедуют кликуши вроде Джин Киркпатрик, а осуществляют на практике министры, которые по своим мессианским амбициям не уступают главе администрации»[226].

Некоторые западные наблюдатели, которых можно заподозрить в чем угодно, но только не в симпатиях к Советскому Союзу, справедливо усматривают основной порок внешней политики в упрощенном черно-белом подходе к мировым проблемам. Ведущие деятели рейгановской администрации исповедуют заветную максиму правого радикализма, согласно которой американцы — особая, избранная богом, единственная в своем роде нация. Следовательно, Соединенные Штаты в военном, экономическом, политическом плане должны повсюду в мире занимать ведущее положение, поскольку руководить миром и даже спасти человечество от грозящих ему опасностей надлежит им, и только им. Как бы подтверждая эту установку, Рейган как-то заявил, что бог «отдал в руки Америки больное человечество». Такая позиция предполагает не только то, что противная сторона представляет собой «империю зла», но и то, что Америка — «средоточие добродетели». Рисуя мир в мрачных пророческих тонах как арену борьбы между добром и злом, справедливостью и несправедливостью, американский президент окрестил Советский Союз «злом в современном мире», «империей зла». Когда в мире есть такое «зло», утверждает он, то «по велению священного писания и Иисуса Христа мы должны противиться ему всеми силами». «В мировой драме, как он ее понимает, действуют лишь два игрока, заслуживающих внимания, — Америка с ее приверженностью правому делу и свободному предпринимательству и Россия, исповедующая антихристовую идеологию.

Суть этого манихейского кредо состоит в том, что никто не должен иметь дело с дьяволом, что единственный способ справиться со злом — бороться против него»[227].

Игнорируя реальности современного мира, Соединенные Штаты ставят своей целью изменить соотношение сил на мировой арене в свою пользу, установить американское господство в мире, осуществить американскую мечту об «американском веке» — о таком мировом порядке, в котором не останется места для Советского Союза и социалистической системы, любой альтернативы «американскому образу жизни» и капитализму. Рекламируя «прыжок в космос» как средство вернуть США военное превосходство, вашингтонские стратеги распространяют иллюзии о том, будто создание новых дорогостоящих систем оружия «вымотает» русских и «заставит их сдаться», «Рейган, — пишет обозреватель „Вашингтон пост“ М. Макгроди, — утверждает, что место русских „на свалке истории“ и что мы должны „помочь им туда попасть“ при помощи разорительной для них конкуренции в создании все более устрашающих и экзотических вооружений»[228].

Прикрываясь подобными нелепыми рассуждениями, администрация объявила «крестовый поход» против СССР и социализма как общественной системы. Она смотрит на все события, происходящие в мире, через призму советско-американского соперничества. «Если копнуть достаточно глубоко в любом из удаленных очагов напряженности, — заявил Рейган, — то вы обнаружите Советский Союз, преследующий свои имперские амбиции. Если бы Советский Союз просто вернулся восвояси, то в мире прекратилась бы большая часть кровопролитий»[229]. Так был пущен в оборот насквозь клеветнический тезис, что именно СССР стоит за террористами всех мастей во всем мире. По признанию газеты «Вашингтон пост», «прямое связывание Москвы с глобальным терроризмом представляет собой один из аспектов попытки расширить у общественности представление о советской угрозе интересам США, угрозе, которую обычно видели прежде всего в советской военной мощи»[230].

В действительности именно Вашингтон возвел терроризм в ранг государственной политики. Об этом свидетельствуют многочисленные преступления ЦРУ на международной арене, использование силы для подавления национально-освободительного движения, захват Гренады, политика в отношении Никарагуа, Ливана и т. д. и т. п. Показательны следующие данные. После 1945 года в мире произошло 125 насильственных конфликтов. Из них 95 процентов имело место в «третьем мире». Причем в большинстве случаев были использованы иностранные войска. 79 процентов из этих иностранных вмешательств приходится на США и НАТО[231].

Форсирование вооружений оправдывается «необходимостью» с позиции военной силы ограничить сферу советского влияния. При этом миф о «советской военной угрозе» гальванизируется с помощью явной фальсификации соотношения военно-стратегических сил между Востоком и Западом, разного рода передержек. В этом плане показательно содержание пропагандистского 30-минутного фильма «Синдром ОСВ», который в течение ряда лет демонстрировался в США и Западной Европе. Этот фильм, созданный так называемым Комитетом по американской безопасности, ратует за «мир с помощью силы». В нем утверждается, что США и их союзники по НАТО опасно отстали от СССР в военном отношении и лишь широкомасштабная программа вооружений способна удержать Советский Союз от вторжения на Запад. Появившись на экране в одном из кадров фильма, бывший госсекретарь А. Хейг заявил, что ставка Запада на оборону носит «аморальный, пораженческий и разрушительный» характер. А Г. Киссинджер сетует на то, что «редко в истории какая-либо нация так пассивно приняла такое радикальное изменение в военном балансе»[232].

Анализ военных приготовлений самих США и их союзников показывает, что они носят ярко выраженный агрессивный характер. Именно стратегия подготовки к ядерной войне для достижения мирового господства диктует поведение американской стороны на переговорах с Советским Союзом об ограничении и сокращении стратегических вооружений. Прикрываясь ходячими лозунгами вроде «русские признают только силу» или вульгарным запугиванием «русские идут», американские руководители не прочь достичь «абсолютного превосходства над СССР», что, мол, «даст возможность обеспечить мир посредством силы».

Изменение общественно-политической системы СССР и даже его уничтожение возводится в ранг одной из основных целей американской внешней политики. В более или менее «интеллигентной» форме эта цель сформулирована в одном из докладов Трехсторонней комиссии. «В качестве главной установки в наших долгосрочных взаимоотношениях с коммунистическими державами, — говорилось в нем, — Запад не должен удовлетворяться защитой своих фундаментальных ценностей и стремлением воплотить их в явь на собственной территории: он должен поставить себе цель оказывать влияние на естественные процессы изменений в „третьем мире“ и даже в коммунистическом мире в направлении, скорее благоприятном, нежели неблагоприятном для этих ценностей»[233].