Радиошпионаж - Анин Борис Юрьевич Страница 47

После лихого налета на «Аркос» перехват и чтение шифрпереписки работников советской дипломатической службы в Лондоне продолжались лишь до конца мая 1927 года. И вот почему. В выступлениях перед английским парламентом премьер-министр, министр иностранных дел и министр внутренних дел Англии стали обильно цитировать прочитанные в ПШКШ советские шифртелеграммы. Более того, в середине мая 1927 года, не обращая внимания на протесты главы ПШКШ, английский правительственный кабинет принял решение опубликовать избранные места из секретной советской переписки, чтобы оправдать разрыв дипломатических отношений с СССР. В обсуждении этого решения принимал участие и Черчилль, занимавший тогда один из министерских постов. В результате в конце мая 1927 года Кремль отдал приказ о введении трудоемкого, но при правильном использовании абсолютно надежного шифра.

Эти события отнюдь не способствовали поднятию морального духа сотрудников ПШКШ. Их доверие к властям было надолго подорвано. И хотя во время гражданской войны в Испании ПШКШ вновь удалось добиться определенных успехов (она помогла дать достоверную оценку военной мощи Германии и Италии), ее руководство предпочло держать при себе полученные результаты. Как следствие, в 30-е годы, когда двумя державами, представлявшими для Англии наибольший интерес, были Германия и Советский Союз, ПШКШ не предоставляла английскому правительству хоть сколько-нибудь значительную радиошпионскую информацию об этих двух государствах. Несмотря на то что в течение всего предвоенного периода английские компании связи под предлогом нестабильности в мире были вынуждены поголовно сотрудничать с ПШКШ, которая успешно вскрывала шифры не только потенциальных противников (таких, как Япония), но и союзников (например, США), с Германией и СССР ПШКШ терпела неудачи. Этот провал заставил руководителя шпионских спецслужб Англии в 1938 году отметить в одном из своих меморандумов, что ПШКШ «была совершенно непригодной для тех целей, ради которых она создавалась».

Все же уроки мая 1927 года не пропали даром. Чрезвычайная осторожность, с которой в 40-е годы Черчилль, ставший к тому времени премьер-министром, пользовался полученными английской дешифровальной службой данными, явилась следствием осознания им ущерба, нанесенного ПШКШ в 20-е годы.

ТАЙНА

Не робей перед врагом: лютейший враг человека — он сам.

Пришла пора признаться

12 января 1978 г. министр иностранных дел Англии сделал официальное заявление. Оно касалось тех, кто во время второй мировой войны работал в ЦПС. Отныне люди, трудившиеся над вскрытием немецкого шифратора «Эниг-ма» («Тайна»), могли открыто заявить, что они участвовали в этой крупномасштабной операции. Одновременно им запрещалось раскрывать технические подробности своей работы и то, как информация, получаемая путем чтения шифровок «Энигмы», использовалась английским правительством и военным командованием. Почему?

Во-первых, специалисты из ЦПС не желали публичного признания, что «Энигму» вскрыть было нельзя, если эта шифрмашина использовалась правильно. Успешное чтение немецкой шифрпереписки в ходе войны полностью зависело от качества перехвата, от знания стандартных языковых оборотов в перехватываемых сообщениях и от ошибок немецких связистов.

Во-вторых, после победы над Германией популярным времяпрепровождением персонала ЦПС стала охота за «Энигмами». Наградой за добытую целой и невредимой шифрмашину был внеочередной отпуск на родину. Найденные «Энигмы» англичане сбывали другим странам. Даже в конце 70-х годов сотни этих шифраторов все еще использовались по всему миру. Известия о том, что их шифрпереписка читается, не могли не вызвать тяжелые чувства у тех союзников Англии, которые в качестве «помощи» получали в пользование, и отнюдь не за символическую плату, эту шифровальную аппаратуру.

В истории Англии трудно сыскать факты, сравнимые с событиями вокруг «Энигмы» как по степени секретности, которая их окружала, так и по продолжительности времени, в течение которого это происходило. Черчилль, после первой мировой войны пространно написавший о роли радиошпионажа в победе над Германией, обошел молчанием «Энигму» в своих мемуарах о второй мировой войне. Его примеру последовали и другие английские политики и военные.

«Энигма» как она есть

Сразу после окончания первой мировой войны берлинский инженер Артур Шербиус изобрел и запатентовал под названием «Энигма» аппарат для шифрования и расшифрования сообщений. Первоначально «Энигма» использовалась различными европейскими банковскими учреждениями. В 1926 году немцы приступили к оснащению ею своего военно-морского флота, а через 2 года модифицированная «Энигма» поступила на вооружение германской сухопутной армии. Во время второй мировой войны шифровальные машины типа «Энигма» наиболее широко применялись Германией для засекречивания передаваемых по радио сообщений, которыми обменивались ее армейские полевые и штабные подразделения. Эти машины также устанавливались на немецких подводных лодках и надводных кораблях.

В 1928 году 2 экземпляра коммерческой модификации «Энигмы» были куплены адмиралтейством Англии. К 1935 году появилась английская версия «Энигмы», которая применялась в ВВС. Теоретические исследования стойкости как самой «Энигмы», так и ее английской версии показали, что вскрыть их ключи математическими методами было невозможно, если эти шифраторы использовались без ошибок. И действительно, подавляющее большинство шифровок «Энигмы» так никогда и не было прочитано дешифровальщиками.

Шифрмашины «Энигма» очень напоминали большие кассовые аппараты и получали энергопитание от комплекта батарей. В «Энигме», как на обыкновенной пишущей машинке, имелось 3 ряда клавиш с буквами. Над клавиатурой были расположены 3 ряда лампочек-индикаторов, на которые тоже были помещены буквы — по одной на каждую лампочку. На передней панели «Энигмы» располагались 3 так называемых ротора, которые можно было менять местами. Ротор представлял собой зубчатое колесо с нанесенными на него по ободу буквами алфавита. Через ротор проходили провода, соединяющие 26 контактов на одной стороне ротора с таким же количеством контактов на другой его стороне. Соединения были выбраны произвольно, но потом они уже не менялись в процессе эксплуатации машины. В каждом из положений ротор представлял какую-то конкретную систему перестановок для 26 возможных электрических сигналов от клавиатуры (по одному для каждой буквы).

Пройдя через 3 ротора, сигнал с клавиатуры поступал на так называемый рефлектор — систему проводников, соединявшую каждый контакт с другим контактом на задней стороне третьего ротора. Таким образом, рефлектор посылал сигнал обратно через 3 ротора, но уже по другому пути. Когда сигнал, наконец, выходил из системы роторов, он поступал на лампочку-индикатор. Для того чтобы одновременно шифровать и передавать текст в линию связи с большой скоростью, требовалось 4 человека. Один зачитывал вслух открытый текст, другой его набивал, третий считывал шифртекст с лампочек, а четвертый передавал в линию.

Шифровки «Энигм» оказались особенно трудно дешифруемыми еще и потому, что первый ее ротор автоматически поворачивался на одну позицию после каждой зашифрованной буквы. После того как клавиши на клавиатуре были нажаты 26 раз, ротор возвращался в исходное положение, но зато второй ротор перемещался в новое положение. Когда второй ротор поворачивался 26 раз, третий ротор также поворачивался на одну позицию. И так далее. Система роторов работала в «Энигме» подобно одометру в автомобиле.

В 1930 году «Энигмы» были модифицированы за счет введения штепсельной панели (ШП) из 26 пар розеток и штепселей. С помощью ШП осуществлялась замена выбранных букв: штепсельная панель выполняла еще одну перестановку перед тем, как соответствующие электрические сигналы от клавиатуры достигали системы роторов и после того, как они ее покидали. Например, с помощью замены всего 6 букв количество ключей «Энигмы» увеличивалось приблизительно в миллиард раз.