Лев Соцков - Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера Страница 5

После революции в России Турция попыталась воспользоваться сложившейся на Кавказе обстановкой для силового решения некоторых территориальных проблем. Но в самой стране складывалась тяжелая ситуация. Турецкие войска капитулировали перед антигерманской коалицией, в зону проливов вошли английские и греческие войска, а в бухту Золотого Рога — американские военные корабли. Султанская Турция оказалась на грани распада. В то же время набирало силу национальное движение, во главе которого стоял генерал Кемаль-паша, известный впоследствии как Ататюрк. Все это имело самое непосредственное отношение к развитию ситуации на Кавказе, в том числе для деятельности тех, кто, как и Шамиль, ориентировался на иностранное вмешательство в дела региона.

В 1920 году новое турецкое правительство обратилось к РСФСР с просьбой об установлении дипломатических отношений. Вскоре в Анкаре начало функционировать советское посольство, в Турции побывала делегация во главе с Фрунзе, которая вела переговоры об экономическом и военно-техническом сотрудничестве. Два года спустя турецкая армия изгнала из страны оккупационные войска, на последовавшей за этим Лозаннской конференции советская делегация поддержала кемалистскую Турцию. В этой обстановке вопрос о какой-либо открытой поддержке сепаратистских движений уже не стоял, проблема переходила в иную плоскость, с чем приходилось считаться и идеологам эмиграции, в том числе Шамилю.

Когда его отправляли со сравнительно небольшой группой горцев в Чечню и Дагестан, то рассчитывали, что ему удастся поднять серьезное восстание против Советов. Должно было, как казалось, сыграть свою роль и его имя родственника третьего имама по мужской линии. Но реальность оказалась иной, и, пробыв несколько месяцев на Северном Кавказе, Шамиль вынужден был примириться с тем, что с войной за независимость по примеру той, какую вел его дед, ничего не получится.

Шамиль уехал в Турцию, попытка советских представителей добиться его выдачи, предпринятая на переговорах в Карсе, не удалась, а он сам с этого времени стал активным участником различных эмигрантских организаций.

Именно с этого времени советские органы госбезопасности стали отслеживать его деятельность, в первую очередь с использованием возможностей разведки, для которой работа по эмиграции в соответствии с установками политического руководства была в те годы определена как одна из приоритетных задач.

Мы обратимся к оперативным материалам той поры, которые дают представление о восприятии деятельности горской, так же как и закавказской, эмиграции и ее наиболее заметных представителей. Как известно, эмиграция рассеялась по многим странам. С южных территорий бывшей Российской империи, Северного Кавказа и Закавказья она распространилась достаточно компактно в страны южного пояса — Турцию и Иран, отчасти Афганистан. Особое значение сыграли роль этих государств в судьбах кавказских народов на протяжении многих столетий и тот факт, что у этносов Кавказа имелся существенный исторический опыт собственной государственности или борьбы за независимость.

Все это накладывало отпечаток и на ситуацию, возникшую после окончания Гражданской войны. В Стамбуле был учрежден Объединенный комитет по борьбе с большевизмом, который, сделав реверанс в сторону последовательных борцов с этим злом генералов Врангеля, Краснова, Улагая и Шкуро и апеллируя к национальному самосознанию всех народностей Кавказа, призвал к созданию союза самостоятельных окраинных национально-государственных образований. Таковыми были названы Украина, Азербайджан, Грузия, а также казацкие области и территория под собирательным названием Горская республика (это Дагестан, Чечня и сопредельные территории).

Комитет не прижился, очевидно, потому что следующим шагом после освобождения всего Кавказа от большевиков все же считал необходимым постепенное воссоздание империи под скипетром российского монарха. Как раз этот программный пассаж не устраивал тех, кто финансировал деятельность эмиграции и оказывал ей иную поддержку. Создавались новые организационные структуры эмиграции, процесс продолжался все предвоенные годы.

Один из осведомленных по части горской эмиграции источников внешней разведки интерпретировал ситуацию так:

«Горская эмиграция оставила родину по разным причинам. Люди с совершенно различными политическими убеждениями, идеалами, стремлениями оставили Северный Кавказ под давлением складывавшихся обстоятельств.

Многие ушли в начале 1919-го, когда армия Деникина, продвигаясь на Северный Кавказ, заняла Минеральные Воды, Владикавказ, Грозный и когда пала Терская народная республика (советская). Другие ушли в июле того же года, когда прекратило свое существование Горское правительство. Затем в начале 1920-гс с крушением Деникина пришла очередь участников белой армии в лице горского офицерства, к ним прибилась масса аполитичных людей, учащейся молодежи .

Горские деятели, ушедшие в Закавказье, делали попытки поднять восстание против Добровольческой армии на Северном Кавказе и все время создавали затруднения в тылу белых, отвлекая крупные силы Деникина (корпус Врангеля). Этим выступлением руководил образованный в Тифлисе Совет обороны Северного Кавказа, куда входили советские представители и горцы-самостийники, в том числе Цаликов, Кантемиров и другие. Бывший председатель Горского правительства Коцев сидел в деникинской тюрьме.

Совет обороны, борясь с белыми, рассчитывал сговориться с Москвой о судьбе горцев и их административном устройстве. Но Красная Армия продвигалась быстро, ликвидировала Деникина и постепенно заняла весь Северный Кавказ. Командование красных, с которым горцы хотели войти в контакт, не имело директив Москвы и делало свое дело. Совет обороны был расформирован, самостийники выжидали.

В 1920 г. Шамиль поднял восстание, самостийники его не поддержали, считая это бессмысленной авантюрой. В феврале 1921-го, когда проходила советизация Грузии, оставшиеся там горские деятели покинули ее и ушли в Турцию.

К концу 1921-го центром сосредоточения горцев стал Константинополь. Там самостийники начали создавать свою организацию. Первое заседание оргкомитета (Цаликов, Гатагогу, Кантемиров) было неудачным, так как явились монархисты во главе с генералом Хабаевым, но их резолюция о признании Врангеля не прошла. С этого момента начался раскол на два лагеря — самостийников и монархистов. Второе заседание осудило монархистов-врангелевцев, самостийники стали превалирующей по влиянию группой в эмиграции».

Другой агентурный источник ИНО из непосредственного окружения Шамиля сообщал о нем следующее:

«Внук имама Шамиля Саид-бей впервые появился на Кавказе в июле 1920 года, приехав из Константинополя в Тифлис. Там его очень скоро окружили горцы-эмигранты главным образом деникинского направления.

В это же время он встретился и с эмигрантами, представлявшими другое течение, стоявшее за создание независимой Горской республики: Бамматом, Цаликовым и другими горцами-самостийниками. Узнав о желании Шамиля пробраться в Дагестан с целью поднять там восстание, они в большинстве своем не одобрили его намерения, указав ему, что затея эта никакого успеха иметь не будет, что, несмотря на недавнюю советизацию Северного Кавказа, там власть довольно сильна и справится с частичными вспышками и восстаниями. Кроме ненужного кровопролития, разгрома аулов и страдания населения ничего из поездки не выйдет, и он только дискредитирует имя свое и деда.

В этом вопросе все горцы-самостийники, за исключением Баммата, были единодушны. Когда определилась позиция горцев-независимцев против планов Шамиля, когда ему было указано, что лица, его окружающие, только вчера вместе с генералом Деникиным шли против своего народа, он продолжал советоваться только с Бамматом.

Саид-бей был введен во французскую миссию и представлен полковнику Корблю, а также грузинскому правительству. Грузины оказали Шамилю денежную помощь, и в октябре месяце он выехал в Дагестан, причем к нему был приставлен в качестве советника-наблюдателя грузинский национал-демократ Чиаборов. Грузины знали, что Шамиль не может иметь большого успеха, но допускали возможность захвата двух-трех округов в Дагестане.

Саид-бей, прибыв в Дагестан, встретился с Нажмутдин-эффенди, именовавшим себя имамом Северного Кавказа, заключил с ним соглашение и открыл военные действия против большевиков.

Вначале Шамилю сопутствовала удача, поднятые им и Нажмутдином горцы вытеснили на некоторых участках посты большевиков и дошли до укрепления Хунзах, которое осадили, но не смогли взять. С подходом красных отрядов с равнины Шамиль с повстанцами вынужден был отступить, а после этого в многочисленных стычках погибло много людей, сожжено и разбито несколько аулов. Шамилю пришлось оставить Дагестан и с очень небольшим количеством сторонников перейти в Чечню. Там также на первых порах были успехи, он занял аул-крепость Ведено, но вскоре вынужден был покинуть селение и распустить своих сторонников, так как население начало роптать и отказывать ему в поддержке. Сам Шамиль некоторое время укрывался в одном из горных аулов.