Алексей Голенков - Предлагаю объяснить Сталина Страница 5

Поэтому в марте 1921 г. на 10-м съезде РКП (б) принимается вынужденный, но снова единственно правильный в то время выход: новая экономическая политика (НЭП). Суть ее заключается в том, чтобы, временно используя товарно-денежные отношения (рыночные связи) как основные между рабочим и крестьянином, укрепить их союз, привлечь затем крестьянина к активному участию в социалистическом строительстве. Таков был актив НЭПа.

Но у НЭПа был и пассив. Введение свободной торговли (“отпущенных” цен) вызвало оживление капиталистических элементов, стала расти новая буржуазия – нэпманы (арендаторы, торговцы, предприниматели, комиссионеры, то есть те, кто не занимался производительным трудом, участвовал в эксплуатации наемного производительного труда). Разрешался госкапитализм в виде концессий, смешанных обществ и промпредприятий, сдаваемых в аренду частным лицам. Все, как сейчас.

Но тогда Ленин и вообще все большевики прямо и уверенно говорили, а все трудящиеся верили, что это явление временное, это вынужденное отступление для накапливания социалистических сил с тем, чтобы перейти в наступление на капитализм.

Читатель, конечно, уловил разницу между той Коммунистической (большевистской) партией и этой КПСС, затеявшей перестройку как отступление – и только как отступление.

Уже через год, весной 1922 г., на 11-м съезде РКП (б) не кто иной, как Ленин, провозгласил: “Мы год отступали (всего год! – А.Г.)… Мы должны теперь сказать от имени партии: достаточно! Та цель, которая отступлением преследовалась, достигнута. Этот период кончается или кончился”.

Далее основные события развивались так. К концу 1925 г. СССР завершил восстановительный период (а ведь совсем недавно, в 1921 г., Ленин с болью говорил, что Россия “из войны вышла в таком положении, что ее состояние больше всего похоже на состояние человека, которого избили до полусмерти”: промышленное производство, например, составляло 1/7 часть от довоенного, 1913г., уровня; по остальным показателям картина была еще плачевнее). К 1926 г. государственная крупная промышленность вышла на уровень 1913 г., а продукция кооперативного сельского хозяйства превзошла уровень 1913 г. на 12%. Было положено начало посрамлению прогнозов буржуазных специалистов: они в 1921 г. научно доказывали, что большевикам по основным показателям удастся выйти на уровень 1913 г. только через двадцать лет, то есть в 1941г., – и то с помощью иностранных кредитов (то же самое “научно” предсказывали капиталисты Советскому Союзу в 1945 г.: для того, чтобы после войны выйти на уровень 1940 г., большевикам понадобится… 20 лет, то есть к 1965 г. – так же с иностранной помощью). Таких успехов в такой срок ни Россия, ни капиталистические страны Западной Европы не знавали.

Потерпев поражение в куда менее разрушительной русско-японской войне 1904 – 1905 гг., царская Россия за 8 лет, то есть до 1914., не смогла восстановить темпы развития по сравнению с передовыми европейскими странами.

Заговорили о “русском чуде”. Чудом же явились не что-нибудь от Бога, а социалистические производственные отношения на основе общественной собственности на средства производства, потому что большую часть прироста продукции дал государственный сектор, ориентированный не на прибыль, а на снижение себестоимости выпускаемой продукции.

Дело в том, что в разгар НЭПа, в 1922 г., был издан правительственный декрет “О государственных предприятиях (трестах), действующих на началах коммерческого расчета”, по которому последним представлялась хозяйственная самостоятельность: они, например, сами себе устанавливали цены на свою продукцию и тому подобное, то есть делали все, за что ратуют нынче сторонники рыночных отношений. Это привело к погоне за прибылью, а затем к поднятию цен на их продукцию, что вызвало диспропорцию в общих ценах. В 1923 г. в СССР разразился финансовый кризис – об этом сегодня абалкины-буничи-гайдары умалчивают. Так что наша молодая социалистическая экономика на практике пришла к выводу, что в качестве основного показателя работы предприятий должно быть снижение себестоимости выпускаемой продукции. Это же являлось и рычагом (для иностранцев – “чудом”) снижения цен, в частности в послевоенное восьмилетие (1946 – 1953 гг.), на продукты и товары широкого потребления. Это и было узаконено постановлением ЦК ВКП(б) “О реорганизации управления промышленностью” в 1929 г., первом году первой пятилетки. И что же произошло с промышленным производством?

Пусть об этом расскажут беспристрастные цифры – цифры роста промышленного производства с 1913 г. (для СССР – с 1926) по 1938 г.:

Во Франции – на 93,2 %

В Англии – на 113,3 %

В США – на 120 %

В Германии – на 131,6 %

В СССР – на 908,8 %

А нам нынче врут, что отказ от НЭПа подорвал нашу экономику, и призывают нас вернуться на путь, пройденный нашими дедушками и бабушками. Но так не бывает: история вспять не ходит.

Зачем же нам, построившим в невиданных боях и неимоверных трудах фундамент социализма, то есть решив такие основные задачи тысячелетий, занимавшие лучшие умы человечества, как ликвидация эксплуатации человека, установление общенародной собственности на средства производства, внедрение государственности, плановости, коллективизма, начинать снова с того, от чего тысячи лет во всех странах страдали поколения! Отбросить то, за что они боролись и за что жизни свои отдали.

Выше были показаны на фактах основные неоспоримые успехи в первые годы Советской власти, по окончании Гражданской войны в 1921 – 1925 гг. Успехи, которые были достигнуты благодаря социалистическим принципам хозяйствования. Таким образом, правящая коммунистическая (большевистская) партия вела страну по верному пути – точнее, по необходимому пути, то есть учитывала объективную, жизненно правильную реальность.

Отражением этой реальности явилось решение 14-го съезда ВКП(б) (декабрь 1925 г.) о взятии курса на индустриализацию крестьянской страны. “Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет; мы должны пробежать это расстояние за 10-15 лет, иначе нас сомнут”, – сказал Сталин. А затем последовало и решение 15-го съезда ВКП (б) (декабрь 1927 г.) – о всесоюзной коллективизации сельского хозяйства.

Эти два великих исторических процесса неразделимы по общности задачи и по времени действия. Поэтому рассмотрим их вместе, во взаимосвязи.

Во-первых, общая главная задача, понятно, состояла в том, чтобы создать государство, технически мощное, гарантирующее его народ от порабощения (физически, политически, экономически) более сильным государством-захватчиком – это с внешней стороны. Это задача всегда была вплоть до 1945 г. для России задачей номер один. Это после 1945 г. мы, как и вся Европа стали очень смелыми, а последние 30 лет еще и беспечными, благодаря колоссальному трудовому и боевому подвигу поколения советских людей 1925-1945 гг.

Во-вторых, улучшение материального и культурного уровня жизни населения – это с внутренней стороны. И то и другое невыполнимо без наличия высокой техники во всех сферах, то есть без индустриализации.

Для индустриализации, да еще ускоренной (10 лет вместо 50), нужны были прежде всего рабочие руки. Где их взять? Вспомним, что Российская империя перед 1917 г. была державой почти на 80% крестьянской, сельскохозяйственной.

Каково было состояние сельского хозяйства России перед 1917 г.?

Оставим пока классовую, марксистскую, методику оценок. Рассмотрим чисто физическое положение. Воспользуемся данными верных слуг царского режима.

Царский полковник, работник царского генштаба, фамилия которого Багратион (потомок героя 1812 г.), подолгу службы – по специальному поручению – со штатом приданных ему офицеров генштаба изучал в 1908-1911 гг. физическое состояние русских солдат. И вот что он написал в официальной записке: “С каждым годом армия русская становится все более хворой и физически неспособной. Около 40 процентов новобранцев (а новобранцем в то время считался парень, достигший возраста 21 год. – А.Г.) в первый раз ели мясо по поступлении на военную службу”.

Для сведения: мясо в то время в городах средней полосы России стоило вчетверо дешевле, чем хлеб. И тем не менее душевое потребление мяса российским населением было в 5 – 7 раз меньше, чем европейским, хлеба – в 2 раза меньше. Таким образом, основным питанием населения России было: хлеб, молоко, овощи, причем не досыта; мясо и крупа – редкость, не говоря о фруктах и других деликатесах.

В 1913 г. российская империя при общем населении в 159 миллионов человек с занятостью в сельском хозяйстве до 85 процентов трудоспособного населения произвела 98 миллионов тонн зерна, из которых 9 миллионов тонн ушло на экспорт. (А нынешние “демократы” утверждают, что Россия кормила хлебом “всю Европу”, даже “полмира”). Это был самый лучший год, в другие производилось меньше. (Для сравнения: в СССР в конце 50-х – начале 60-х годов производилось 180 – 200 миллионов тонн зерна при населении в 200 – 220 миллионов человек с занятостью в сельскохозяйственном производстве 35 и менее процентов трудоспособного населения). О чем это говорит? О том, что в 1917 г. в России была чрезвычайно низкая производительность труда в сельском хозяйстве (это отмечалось всеми буржуазными экономистами того времени, в том числе и российскими, и не только экономистами), а значит, и низкая товарность этой отрасли. (Опять же для сравнения: в конце 70-х годов мы имели объем зернового производства около 250 миллионов тонн ежегодно, превосходящий суммарный объем – около 200 миллионов тонн – стран “Общего рынка”, вместе взятых, с общим населением 310 миллионов человек против 280 миллионов наших). В 1917 г. в России было: