Владимир Киршин - Частная жизнь Страница 5

Радость в доме: купили телевизор! «Сигнал» называется, 348 руб с рассрочкой на 8 месяцев, первый взнос 88 руб (Это дорого: средняя зарплата трудящихся – 78 руб; бутылка водки – 2-87). Дикторша-зануда читает по бумажке «Вести с полей». Но вот удача – концерт Людмилы Зыкиной, «Лён»:

А тот, который нравится, не в меня влюблён…

Обожали Зыкину.

Тарапунька и Штепсель, разговорный жанр 1964-го, с фирменной фишкой: «Здоровеньки булы!» – мягкий юмор, русско-украинские каламбуры. Райкин был поострее.

Образ пьяницы в народе: красный нос и песня «Шумел камыш…». Почему именно она? Загадка.

1965. ТВИСТ! ТАНЦУЮТ ВСЕ!

Проигрыватель-чемоданчик «Концертный», стопка пластинок в простеньких, вечно перепутанных конвертах, пыль столбом – молодежь оттягивается под Миансарову:

Руди-руди-руди-руди-ри,А по-русски – рыжик.Руди-руди-руди-руди-ри,Окажись поближе.

Новый танец твист. Телодвижения отвратительные – советские юноши и девушки извиваются, выгибаются, поднимают руки – будто снимают платье. Хуже рок-н-ролла! Хуже!

В стране канун 20-летия Великой Победы. По телевизору идет «Вызываем огонь на себя» – 1,2,3,4 серии. А они извиваются.

Кругом победы. Наши хоккеисты разбили шведов, как под Полтавой, – 5:3. Чехов – 3:1, канадцев – 4:1, американцев, как стоячих, – 9:2! Рев болельщиков и срывающийся тенорок невидимого Николая Озерова: «Наши ребята – чемпионы мира в третий раз!!!». А эти выгибаются.

Леонов вышел в открытый космос. Приземлился с Беляевым чуть не перед школой. А эта зараза, твист, уже и «октябрят» наших скрутила – дети задергались:

Я пушистый беленький котенок,Не ловил ни разу я мышей…

Наши фигуристы – лучшие в Европе, лучшие в мире! Торжество советской идеологии на всех фронтах. Народ кивает, а сам аполитично любуется ножками фигуристок. Чемпионат Европы в Москве, чемпионат мира в Колорадо-Спрингс – голос под куполом: «…файв-найн…файв-найн…», волнение, и вот – золотые медали за парное катание у Людмилы Белоусовой и Олега Протопопова. Экстаз. Всенародная любовь. Спорт, конечно, праздник и все такое, но ведь фигурное катание – это не что иное как советская эротика: короткие юбочки, плавочки в тон, умелые ножки – и все это под музыку. Где еще такое увидишь? Кино, эстрада – все кастрировано, везде истуканы… Да, еще на балете! Но там сушеная эротика, а на фигурном катании – сочная. Позже появился гибрид – балет на льду, потом – водный балет (это когда девочка из воды ножку высовывает), мюзик-холл… Буржуазная идеология лезла во все щели. Здоровые силы боролись. Писали письма во все инстанции, били во все колокола, били по всем обтянутым задницам. Они чувствовали (интересно – чем?), что ВОТ ЭТО ВОТ, чему нет названия в советском словаре, угрожает самому строю. И они оказались правы. Ибо не «демократы» развалили страну к концу века, а девчонки своими попками – базовый инстинкт сработал, что вы хотите, нельзя его долго прятать.

Или надо было телевизор приравнять к множительной технике и опечатать. А его вместо этого признали «растущей потребностью» каждой семьи. Телевизор дома накрывали ажурной салфеткой – уголком по центру экрана. Телевизору полагалась комнатная, выматывающая нервы, антенна и тяжелый довесок – автотрансформатор (позже – стабилизатор, не менее тяжелый и совсем уже непонятный: ни ручки, ни индикатора – зачем он? И название дикое – «Олень»). Включаешь, а там – заслуженный артист Муслим Магомаев оперным баритоном поет твист!

А я иду тебе навстречу,А я несу тебе цветы –Как единственной на светеКоролеве красоты!

1966. ЗНАМЯ В РОЗНИЦУ И СИГАРЕТЫ «СПОРТ»

19 мая – день рождения Всесоюзной пионерской организации.

Не устаю восхищаться этой организацией. В ней была дьявольская красота. Эти песни, салюты, рапорты, стенгазеты, ясность задач и яркость красок, вглядитесь:

В синем небе я вижу зарницыЗолотых пионерских костров.

Пионерская романтика увлекала детей стопроцентно. Но среди педагогов было столько дураков, а вокруг столько несоответствий – через год-другой звенящие детские души провисали и начинали болтаться. Девочки оставались преданными идеалам дольше мальчишек.

В первом классе всех принимали в «октябрята», у них было десять заповедей, типа: «Октябрята – ДРУЖНЫЕ ребята». Мальчик или девочка, склонные к задумчивости, назывались «недружными», их начинали воспитывать и вовлекать разными способами. Изучали жития пионеров-героев. До сих пор помню: Леня Голиков, Володя Дубинин, Марат Казей, Павлик Морозов, Зина Портнова, еще кто-то – каждый со своим подвигом. Сейчас-то я знаю, как сочинялись эти легенды, а тогда восхищение было искренним.

Хорошо помню прием в пионеры – волнение на грани обморока. «Юные ленинцы! К борьбе за дело коммунистической партии будьте готовы!» – ВСЕГДА ГОТОВЫ! – отвечали юные ленинцы со слезами воодушевления. Первый год воодушевление сохранялось почти у всех в классе. Выборы командира отряда, звеньевых – опять волнение: выберут ли? Хотелось. Красный галстук на шее действовал возбуждающе сам по себе и как знак принадлежности к дружине, к стране. Галстуки продавали в «Детском мире», и это было обидно. В том же отделе продавали и знамена, и вымпелы разных победителей, за которые следовало бороться не щадя жизни. Цена знамени была – 465 руб. 90 коп. Долго я стоял перед той витриной, страдая за свою маленькую веру… Придя домой, крошка сын спросил отца: «Почему?!». Впервые в жизни мой всезнающий отец только вздохнул в ответ.

Во дворе шпана играла на деньги – в «чику», «трясучку», «пристенок», курила папиросы «Север», сигареты «Спорт» (тема для шуток). Благонравные дети копили этикетки со спичечных коробков. Страстная мальчишечья мечта – папка с «молнией» вместо дерматинового портфеля. На физкультуру полагались черные сатиновые шаровары, девочкам – «пыжики», ультракороткие шаровары. Маленькие женщины тайком подворачивали лишнюю материю под резинки – вовсе не затем, чтобы кого-то там соблазнять, им и в голову это не приходило! Просто для таких маленьких «пыжиков» материи было многовато… На ноги надевали чешки, если в зале. На стадион – кеды. Зимой выдавали лыжи с ботинками на полужестких креплениях.

Брюки в ту пору заглаживали в стрелку до бритвенной остроты. Ткани «костюмное трико» тогда были ужасно мнучие: брюки приходилось утюжить каждую неделю.

Проблема 1966 года: МОЖНО ЛИ ЖЕНЩИНЕ НОСИТЬ БРЮКИ? Одна девочка в десятом классе пришла в школу в брюках. Был скандал, истерика.

Перемены в домашнем интерьере: обязателен торшер, журнальный столик и «полумягкое» кресло. Напротив – телевизор, тоже на ножках, все на ножках. Стены комнаты было модно красить в разные цвета, самые отважные пижоны чертили на стенах геометрические фигуры и полосы. За них было страшно: отщепенцы, пропащие люди. Любимые телепередачи – КВН с молодым Масляковым:

Берите в руки карандаш,Мы начинаем вечер нашВеселых и находчивых друзей!

Еще – веселый «Кабачок 13 стульев» с панами: Директором, Спортсменом, Вотрубой, Гималайским и разными обаятельными паннами. Интриговала странная дружба пани Моники с паном Профессором: что-то между ними было! Не зря же он ее так слушался.

1967. СТО ГРАММ И ПИРОЖОК

1967 год. В нашем словаре – «хунвэйбины», «цзаофани», «дацзыбао» – китайская экзотика. Самая интересная тема политинформаций: «Положение в Китае». Там, в Китае, судя по фотоснимку в газете, какой-то необъяснимый кошмар – много-много узкоглазых китайцев в одинаковых кителях и картузах терзают седого китайского старика. А потом бегают с винтовками по кругу или стоят и неистово кричат, держа перед собой цитатники Мао.

Все наши «пионерские дела» – металлолом, макулатура, стенгазета «Фонарик» (младший брат «Комсомольского прожектора»), культпоход в музей «Подпольная типография», равно как дела комсомольские и вообще все ДЕЛА в нашей сказочной стране, – посвящались славной дате: 50-летию Великого Октября. Юбилейная трескотня была оглушительна – кимвалы, литавры, фанфары – весь год, с ума сойти. Уж не в тот ли год я научился материться? Свои красные галстуки мы в 5-ом классе уже носили в кармане, это точно. Пионерские сборы: проблема дисциплины на уроках. Помню людоедский призыв тоненьким девчачьим голоском: «Исключить его из пионеров!». Страшная кара, исключаться не хотелось никому.

Первая шариковая ручка в нашем классе появилась в 67-ом. Ее простота вызвала пренебрежение – и напрасно: через пару лет паста вытеснила чернила. На Центральном рынке был пункт заправки шариковых ручек, где перемазанный синей пастой с головы до ног инвалид наполнял пишущие стежни за 8 коп. Трамвайный билет стоил 3 коп. Столько же стоил стакан газировки с сиропом: на улице стояли тележки с двумя мензурками на штативе – апельсиновый и малиновый сироп на выбор, газ – из баллона, вода – из трубы. Детей завораживали фонтанчики для мытья стаканов. Сиропы завораживали пчел. Одну копейку стоил стакан газировки «бе-без сиропа» (второгодник Иван Семенов).