Матвей Любавский - Русская колонизация Страница 5

Куда же ушли славяне с Подонья? Тут можно строить только догадки. Часть их ушла на запад в Приднепровье, как описывают приведенные известия летописей; часть ушла, быть может, на север, в бассейн Оки, где в XI в. как раз замечается увеличение славянских поселений и, наконец, часть населения ушла, по-видимому, на юг, в область нижней Кубани. Этим приливом населения в область нижней Кубани, по всей вероятности, объясняется возникновение особого Тьмутараканского княжения как раз в разгар борьбы с печенегами, в начале XI в. Княжество Тьмутараканское играло даже крупную роль в судьбах Руси при Мстиславе Владимировиче: с силами этого княжества Мстислав добился от своего брата Ярослава дележа по Днепру, что случилось после удаления Святослава из Киева. Но после Мстислава сюда являлись уже одни обездоленные князья или изгои, вроде Ростислава Владимировича, – явный признак, что это княжество, оторванное от остальной Руси, окруженное со всех сторон инородцами, захудало и утратило свое прежнее значение. Очевидно, славянского населения оказалось здесь немного, и князья находили здесь мало средств для жизни и деятельности. Но последний раз Тьмутаракань упоминается в летописях в 1094 г.: в этом году Олег покинул ее, чтобы сесть в Чернигове. Девяносто лет спустя Тьмутаракань считалась на Руси уже потерянной страной. Желанием вернуть ее певец «Слова о полку Игореве» объясняет поход северских князей 1184 г.: «Се бо два сокола слетеста с отня стола злата поискати города Тьмуторакани, а любо испити шеломом Дону»[22]. Впрочем, само княжество существовало еще в XIII в. Вот как описывает ее жителей венгерский монах, посетивший Приазовье в 1237 г.: «Ея владетель (dux) и население называют себя христианами, имея книги и священников от греков. Говорят, что князь имеет сто жен, все мужчины бреют головы, а бороды ростят умеренно, за исключением благородных, которые в знак своего благородства над левым ухом оставляют немного волос, причем вся остальная голова обрита»[23]. Мы видим из этого известия, что политическая организация и начатки культуры, засаженные в Тьмутаракань при русских князьях, не исчезли здесь до самого прибытия татар, хотя заметно уже одичание, огрубение под влиянием окружающей варварской обстановки. Вероятно, это одичание стояло в связи и с изменением в самом составе населения – славянский элемент, по-видимому, уже не играл преобладающей роли в Тьмутаракани, а инородческий. С утверждением на низовьях Дона и на Кубани татар Тьмутараканское княжество исчезает совершенно с исторической сцены.

Итак, прибой тюркских волн разбил славянское население Подонья, которое ушло на север, запад и юг. Та часть его, которая ушла на юг, на Кубань, не удержалась здесь, а с течением времени ушла отсюда или затерялась среди других племен. То же самое приблизительно произошло и в бассейнах Днепра, Буга и Днестра.

В эпоху составления «Повести временных лет», т. е. во второй половине XI в., у современников сохранились воспоминания о многочисленных племенах уличейи тиверцев, живших на землях по Днестру, Бугу (Южному) до Дуная и до моря. От этих племен сохранились в то время в названной местности уже одни только города: «и суть гради их до сего дне». Писавший в конце XI в. Баварский географ также знает уличей, про которых он пишет: «Ulici – populus multus, civitates CCCXVIII» («Уличи – народ многочисленный, городов 318»). Итак, во второй половине XI в. эти уличи уже исчезли. Исчезновение уличей и тиверцев с Побужья и Поднепровья стояло в связи с тем же передвижением в нашей степи кочевых тюркских племен. Уже в X в. печенеги проникли на запад от Днепра: Константин Багрянородный рассказывает, что на запад от Днепра кочевали четыре колена, между прочим, по соседству с уличами. Из его же рассказа можно видеть, что тиверцы и уличи были оттеснены печенегами; по его словам, печенегов можно найти на берегах Днепра и Днестра, где они постоянно кочуют. Когда в 60-х гг. XI столетия печенеги и торки очистили территорию южных степей, на запад от Днепра продвинулись половцы. В 1070 г. они сделали первый набег на Венгрию; следовательно, уже проникали до юго-восточного склона Карпат. Восемь лет спустя они уже принимают участие в смутах на Балканском полуострове, потрясавших Византийскую империю. Можно утверждать, что в восьмидесятых годах XI столетия половцы кочевали между нижним Днепром, Карпатами и Дунаем. Из «Поучения» Владимира Мономаха ясно видно, что половцы кочевали по Южному Бугу: «и на Бог идохом с Святополком на Боняк за Русь». Русские князья в начале XII в., гоняясь за половцами, нападавшими на Поросье, доходят до самого Дуная.

Куда же девалось оседлое славянское население Побужья и Приднепровья? Поселения уличей и тиверцев, как мы видели, простирались до Дуная. Как далеко они простирались на запад, мы не знаем. По смыслу летописного известия выходило, что они группировались у низовья этой реки. Сюда, вероятно, и выселилась часть славянского населения с берегов Буга и Днестра, когда появились кочевники. Анна Комнен рассказывает, что в разгар борьбы империи с печенегами какой-то род скифский, подвергавшийся постоянному разбою савроматов, снявшись с родины, спустился к Дунаю. Переселенцы вошли в соглашение с князьями подунайских городов и стали без опасения переходить на другую сторону Дуная, опустошая прилежащую страну, так что они захватили даже и некоторые городки. После этого, пользуясь некоторым спокойствием, они пахали землю и сеяли овес и пшеницу. Ясное дело, что эти переселенцы были не кочевники, а оседлые земледельцы и, скорее всего, славяне, ушедшие от напора печенегов. Впоследствии на нижнем Дунае и его левых притоках мы видим целый ряд городков, имевших связь с Русью. Таковы были: Галич Малый, ныне Галац, Дичин, где-то около Силлистрии, Текуч, на р. Бырлате, и Берладь на той же реке, впадающей в Серет. Последний был главным городом, и по нему вся эта местность называлась Берладью. Это было нечто вроде второго Тьмутараканского княжества. И в этом оторванном от остальной Руси уголке находили приют разные князья-изгои, которым не находилось волости в русской земле. Население, как и в Тьмутаракани, было, по всем признакам, сборное. Оно известно под именем берладников. В 30-х, 40-х и 50-х гг. XII столетия здесь находил себе приют князь Иван Ростиславич, внук известного Володаря Ростиславича, князя Галицкого. Он поэтому и получил прозвище Берладника. За это время Берладь не раз присоединялась к Галичу, но ненадолго. Берладники не сносили подчинения сильным князьям: они любили сами принимать к себе князей, давать им помощь и покровительство. В 70-х гг. XII столетия эта область считалась чем-то оторванным от Руси. Всеволод Суздальский посылал сказать Давиду Ростиславичу (Смоленского рода): «А ты пойди в Берладь, а в Русьской земли не велю ти быти[24]. Берладь сделалась ядром, из которого позже выросла Молдавия.

Итак, часть наших уличей и тиверцев пошла на образование молдавской народности, что сказалось и на языке молдаванцев. Но не все уличи и тиверцы отодвинуты были печенегами в междуречье Прута и Серета и на низовья Дуная. По некоторым данным можно заключить, что часть их удержалась в приморских городах, а часть отодвинулась на север, на верховья Буга и Днестра.

В X–XIV вв. на берегу Черного моря, при устьях Днестра, Буга и Днепра, существовали три города: Белгород, Черноград и Олешье. О Белгороде упоминает Константин Багрянородный; этот же город стоит и в перечне русских городов, составленном в половине XV в. и помещенном в Воскресенской летописи. Нахлынувшие тюрки перевели его на свой язык. «Ак» – «белый» и «кермен» – «город». Получилось название Аккермен или Аккерман, существующее и теперь. В начале XIV в., согласно одному описанию, в этом городе жили магометане и неверные, т. е. христиане (Абушжеды), значит, еще в это время держалось в нем славянское население, хотя и смешанное уже с инородцами. Перечень русских городов, помещенный в Воскресенской летописи, упоминает на Черноморском побережье Черноград. Этот город также существовал уже в X в., как видно из одного документа, известного под именем Записки готского или греческого топарха. Этот топарх по каким-то политическим делам ездил к русскому князю. На обратном пути он ехал сначала по левому берегу Днепра, а затем переправился на правый, с тем чтоб идти к «Маврокастрону». Маврокастрон по-гречески значит «Черный город». Тюрки этим именем стали звать Очаков, называя его Каракермен, что буквально значит «Черный город». Итак, «Черный город» – это нынешний Очаков при устье Буга. Что касается Олешья, то летопись упоминает об этом городе впервые под 1084 г. Но, по-видимому, город этот существовал и раньше: русь, ездившая в X в. в Царьград, останавливалась иногда зимовать в Белобережье при устье Днепра; останавливался здесь и Святослав. Но Олешье находилось как раз там же, и весьма вероятно, что все эти зимовки имели место именно в Олешье. Город Олешье продолжал существовать и в XIII в. и был торговым пунктом. Названные города уцелели отчасти благодаря своим укреплениям и морю, на котором всегда можно было жителям спасаться от кочевников, а отчасти благодаря своему значению рынков, где кочевники могли сбывать свою добычу и запасаться разными нужными для них предметами[25].