Станислав Лем - Мгновение Страница 5

Я считаю, что достойна внимания следующая констатация, касающаяся практически всех ветвей науки. Высшим понятием, преобладающим в нашем познании, от космологии и астрофизики, через геологию, биологию, вплоть до атомной физики, является эволюция, понимаемая как развитие, которое не только протекает от состояний изначально простых к все более сложным, но, кроме того, является процессом, в принципе необратимым во времени. Из газов, распыленных до атомного состояния в пространстве, в основном из водорода, возникают скопления, развивающиеся в спиральные галактики. Звезды, в свою очередь, возникают как конденсаты в объятиях спиральных галактик, гравитация же сжимает их до тех пор, пока в них не начинается ядерная реакция, рождающая все более тяжелые элементы вплоть до полного сгорания ядерного топлива, что приводит к коллапсу звезды, возникновению новой или сверхновой. Выброшенные такими взрывами элементы дают начало планетам, кружащимся вокруг звезд следующего поколения, которые также в конце концов должны погаснуть. Таким образом, мы видим, что космические процессы подчиняются эволюции. Она необратима, и, как мы теперь уже знаем, ее бег никогда не остановится, пока через миллиарды лет вся Вселенная не погрузится в темноту.

Жизненные процессы также в основном необратимы. Они приводятся в движение обменом веществ, который, по сути дела, тоже является горением, только не ядерным и, по сравнению с огнем звезд, очень холодным. Поэтому нам очень трудно представить себе бессмертие как поворот вспять течения нормальных метаболических процессов. Если бы такая идея могла реализоваться, это означало бы, по моему мнению, наибольший триумф человека – победу над всеобщим законом, не дающим повернуть вспять эволюцию. Только тогда, если бы удалось такое дерзкое начинание, можно было бы подумать о значительном продлении индивидуальной жизни любого вида и прежде всего – человека.

В апрельском номере журнала «Scientific American» за 1999 год большинство статей было посвящено зарождающейся тканевой инженерии, делающей возможным выращивание новых органов, таких, как сердце, желудок, почки, которые развиваются в искусственной среде из клеток, взятых в первую очередь из так называемых эмбриобластов. Оплодотворенная яйцеклетка производит бластулу с клеточной оболочкой, через которую в середину проникает эмбриобласт, способный развиться в зародыш и, наконец, в живое существо. Пока об этой тканевой инженерии только пишут и лишь начинают экспериментировать, но если она двинется вперед с ускорением современной науки, можно будет сказать, что далеко в будущем, в конце этой дороги, появится призрак человеческого бессмертия, о котором дерзкие перья американских журналистов уже сегодня расписывают на страницах прессы, предвещая нам достижение индивидуального бессмертия.

Фатальное положение вещей[9]

После прочтения осеннего номера «Your Bionic Future», ежеквартального издания редакции «Scietific American» я, как постоянный читатель издаваемого Российской Академией наук ежемесячного журнала «Природа», где печатаются материалы высокого научного уровня, вынужден с болью отметить, что научный уровень американской периодики снижается. Это проявляется в крикливой претенциозности, в обилии обещаний чрезвычайных достижений, якобы уже витающих в воздухе. Американский нейрохирург в статье «Head Transplants», или «Пересадка голов», изображает зловещую картину обезглавленных человеческих туловищ и новых, молодых, неизвестно откуда взявшихся голов, иллюстрируя свой кроваво-оптимистический прогноз рассказом о том, как он пересадил голову одной обезьяны (резуса) на тело второй, благодаря чему несчастное создание с новой головой прожило целых восемь дней.

Эта медицинская концепция, уничтожающая человеческую индивидуальность, но которая, к счастью, никогда не осуществится, – только одна из сенсаций номера, рассчитанных на привлечение читателей. Многое, к сожалению, слишком многое из нафантазированного мною когда-то, вышеупомянутый номер журнала представляет уже стоящим ante portas[10]. Материнские клетки должны начать создавать склады запасных частей для жизненно важных органов человеческого организма. Генетическая прививка будет увеличивать мышечную массу человека, делая излишними гимнастические упражнения. Черви, мухи, голуби научат нас, людей, как жить лучше и дольше. Биология в соединении с технологией спроектирует новые виды чувств, которые мы будем испытывать в недалеком будущем. Запрограммированные кибернетические чудовища станут привычными. Ускорение технологического прогресса приведет к тому, что гибриды биотехнологии превзойдут и затмят интеллектуальное творчество людей. Супружеские пары будут проектировать себе потомство. Эротика и секс также подвергнутся воздействию химических технологий – скоро мы будем определять себе оптимального партнера по запаху. Картофель будет не только вкусным, но и убережет нас от холеры. Мясо будет производиться синтезаторами. У каждого будет свой генетический паспорт, а врач, просмотрев его, установит, какие лекарства нас исцелят, а какие убьют. Я только добавлю между прочим, что мой опыт читателя научных и научно-популярных журналов вынудил меня применять следующий подход: статьи, написанные или отредактированные настоящими учеными, особенно лауреатами Нобелевской премии, я читаю, а размножающиеся словно вирусы тексты, авторами которых являются так называемые science writers[11], стараюсь избегать. Эта малоизвестная в Европе разновидность литераторов должна осуществлять посредничество между учеными, замкнутыми в лабораториях, и широкой общественностью.

Кто-то может критически заметить, что сорок пять лет назад в моих «Диалогах» я поместил на титульном листе следующее краткое содержание книги: «Диалоги о воскрешении из атомов, теории невозможности, философской пользе людоедства, грусти в пробирке, кибернетическом психоанализе, электрическом переселении душ, обратных связях в эволюции, кибернетической эсхатологии, личности электрических сетей, коварстве электромозгов, вечной жизни в ящике, конструировании гениев, эпилепсии капитализма, машинах для правления, проектировании общественных систем». О возможности достижения вечной жизни я тогда тоже писал. Однако то, о чем я размышлял, а потом более подробно рассмотрел в «Сумме технологии», было, можно сказать, далекими призрачными видениями на горизонте наших знаний и понятий середины столетия, видениями, настолько отдаленными во времени и настолько недостижимыми для меня самого, словно маячащая на линии горизонта горная цепь, неотличимая от клубящихся там фантасмагорических туч. Я потом старался, используя различные образные метафоры, оправдывать подобные извержения моего воображения, сравнивая их с туристическими путеводителями, указывающими на горные вершины, но не торопящими к восхождению на них, или уподобляя их загадочным блюдам экзотической кухни, которые мы не обязательно должны все пробовать. Я старался также подчеркнуть не только технические и биотехнологические препятствия, поджидающие нас на этом пути, но и многократно разъяснял необходимость разумного определения моральных норм на разных направлениях этого грозного распутья. Кроме того, теперь я вижу, что, представляя возможности открытого перед нами тысячелетнего будущего, вел себя как пресловутый ученик мага-чернокнижника.

Представленная мною и недостижимая до сих пор возможность реализовать через биогенетику функционально-органовую регенерацию человека, способность, присущую многим простым организмам, не имела ведь привкуса быстро осуществимой цели. В многочисленных журналах от посредников науки, живущих тем, что им удается раздуть небольшие успехи ученых до размеров хорошо продаваемой сенсации, мы видим прежде всего меркантильную и коммерческую стороны ожесточенной битвы за известность. Такого рода прогнозы являются обычной рекламой, которую можно было бы саркастически сравнить с кладбищем. Как известно, на надгробиях обычны похвалы, причисляющие умерших к авангарду рода человеческого. Отчетливо видно, что это претенциозное преувеличение уже начинает вредить популяризации точных наук. Почти каждое европейское государство отметило своих астрономов, которые первыми определили место внеземных планетарных систем. Определение вируса, вызывающего СПИД, сопровождалось соперничеством французов и американцев. Необычное изменение воды, открытое русскими, после тщательного исследования оказалось просто грязной водой. Так называемая холодная термоядерная реакция лопнула как мыльный пузырь после проверки в мировых лабораториях. Скоро библиотечные полки начнут прогибаться от книг, обличающих фальсификации, расплодившиеся в науке. Пока у меня есть только несколько подобных трудов, однако я вижу, что взращенные под сталинской опекой цветисто-террористические аферы Лепешинской и Лысенко не исчезли вместе с падением Советов. Одним словом, следует быть внимательным читателем, осторожным, а также подозрительным, что, впрочем, вовсе не означает, что ученых и популяризаторов научных достижений охватило всеобщее стремление к фальши. Возможно, неким утешением будет то, что говорящие неправду зачастую не знают, что врут. Особенно в наше время, когда мировая популяция достигла шести миллиардов, что приводит к возрастанию количества научных публикаций и тем самым к увеличению среди них доли глупости. Охватить, хотя бы и очень кратко, состояние нашего современного знания – это уже не под силу одному человеку. В разговоре с молодыми немецкими философами я образно представил это как положение человека, который на железнодорожном вокзале пытается одновременно догнать множество поездов, отъезжающих в противоположные стороны.