Фаина Раневская - Лучшие цитаты и афоризмы Страница 5

— Доктор, в последнее время я очень озабочена своими умственными способностями, — пожаловалась Раневская психиатру.

— А в чем дело? Какие симптомы?

— Очень тревожные: все, что говорит Завадский, кажется мне разумным.

Долгие годы Раневская жила в Москве в Старопименовском переулке. Ее комната в большой коммунальной квартире упиралась окном в стену соседнего дома и даже в светлое время суток освещалась электричеством. Приходящим к ней впервые Фаина Георгиевна говорила:

— Живу, как Диоген. Видите, днем с огнем!

Марии Мироновой она заявила:

— Это не комната. Это сущий колодец. Я чувствую себя ведром, которое туда опустили.

— Но ведь так нельзя жить, Фаина.

— А кто вам сказал, что это жизнь?

Миронова решительно направилась к окну. Подергала за ручку, остановилась. Окно упиралось в глухую стену.

— Господи! У вас даже окно не открывается…

— По барышне говядина, по дерьму черепок…

— Дорогая, я сегодня спала с незапертой дверью.

— А если бы кто-то вошел? — всполошилась приятельница Раневской.

— Ну сколько можно обольщаться, — пресекла Фаина Георгиевна собеседницу.

«Как вам идет этот халат!» — похвалила я как-то ее наряд. «Деточка, что же мне сейчас может идти, кроме гробовой доски?!» Я продолжала настаивать на своем. Тогда Раневская сказала: «Я поняла, что такое халатное отношение. Это когда встречаешь гостя в халате».

Комическое и трагическое переплеталось в ней и на сцене, и в жизни. Хорошо помню ее слова:

— Деточка, я так одинока! Все мои друзья уже ушли. Даже Бирман, а уж от него я этого не ожидала. (Из воспоминаний Марины Нееловой.)

Как — то все актеры ждали прихода Завадского, который накануне получил к своему юбилею звание Героя Социалистического Труда. Устав ждать режиссера, Раневская не выдержала: «Ну, где же наша Гертруда?»

Как-то на гастролях Фаина Георгиевна зашла в местный музей и присела в кресло отдохнуть. К ней подошел смотритель и сделал замечание:

— Здесь сидеть нельзя, это кресло графа Суворова-Рымникского.

— Ну и что? Его ведь сейчас нет. А как придет, я встану.

Когда Ахматова хотела поделиться с Раневской чем-то особенно закрытым, они шли к каналу, где в начале Ордынки был небольшой сквер. Там они могли спокойно говорить о своих делах, не боясь того, что их подслушает КГБ. Они назвали этот скверик «Сквер Лаврентия Павловича».

— Когда я выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать. Первые месяцы буду просто сидеть в кресле-качалке.

— А потом?

— А потом начну раскачиваться… К счастью, мне очень мало надо!

— Как Вы живете? — спросила Ия Саввина Раневскую.

— Дома по мне ползают тараканы, как зрители по Генке Бортникову, — отвечала Фаина Раневская.

Как-то на собрании театральной труппы с одной из актрис случилась истерика:

— Я знаю, вы только и ждете моей смерти, чтобы прийти и плюнуть на мою могилу!

Раневская отреагировала:

— Терпеть не могу стоять в очереди!

Когда в Москве, на площади Свердлова, установили памятник Марксу работы Кербеля, Раневская прокомментировала это так:

— А потом они удивляются, откуда берется антисемитизм. Ведь это тройная наглость! В великорусской столице один еврей на площади имени другого еврея ставит памятник третьему еврею!

Когда в Москву привезли «Джоконду», все ходили на неё смотреть. Фаина Георгиевна услышала разговор двух чиновников из Министерства культуры. Один утверждал, что картина не произвела на него впечатления. Раневская заметила:

— Эта дама в течение стольких веков на таких людей производила впечатление, что теперь она сама вправе выбирать, на кого ей производить впечатление, а на кого нет!

Когда приезжал театр Брехта вторично, Елена Вейгель спросила меня: «Почему же вы не играете «Кураж», ведь Брехт просил вас играть «Кураж», писал вам об этом?» Брехта уже не было в живых. Я долго молчала, не знала, что ответить. Потом виновато промямлила: «У меня ведь нет своего театра, как у вас». — «Но ведь genosse Завадский обещал Брехту, что поставит «Кураж». Я сказала, что у genosse Завадского — плохая память».

Крылатую фразу из фильма «Подкидыш» «Муля, не нервируй меня!» Раневская придумала сама. Потом не раз пожалела. Всю оставшуюся жизнь «Муля» преследовала её: так кричали мальчишки при виде её на улицах, эту фразу первой вспоминали при знакомстве с ней. Даже Брежнев на вручении ей в 1976 году (в связи с 80-летием) ордена Ленина вместо приветствия сказал: «А вот идёт наш Муля, не нервируй меня!» Раневская ответила: «Леонид Ильич, так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы!». Генсек смутился и добавил: «Простите, но я вас очень люблю».

На одесском рынке мужчина продает попугая и индюка. Раневская:

— Сколько стоит ваш попугай?

— Тысячу рублей, ведь он говорящий, может сказать «ты дурак».

— А индюк?

— Десять тысяч.

— Почему так дорого?

— Самый умный. Он не говорит «ты дурак», но он так думает.

Раневская любила повторять: из жизни нужно, по возможности, устранять все, для чего нужны деньги. Но с досадой добавляла афоризм Бальзака: «Деньги нужны, даже для того, чтобы без них обходиться».

Раневская наконец получила новую квартиру. Друзья перевезли ее нехитрое имущество, помогли расставить все по местам, а когда собрались уходить Фаина Георгиевна вдруг заволновалась:

— Боже мой, а где мои похоронные принадлежности?! Куда вы девали мои похоронные принадлежности? Не уходите, я же сама ни за что не найду. Я же старая, могут понадобиться в любую минуту!

Стали искать эти «похоронные принадлежности», не совсем понимая, что Раневская имеет в виду. И вдруг Фаина Георгиевна радостно закричала:

— Да вот же они, слава Богу, нашла!

И торжественно продемонстрировала всем коробочку со своими орденами и медалями.

Однажды Раневскую спросили:

— Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности — брюнетки или блондинки?

Не задумываясь, она ответила: «Седые»!

Однажды в театре Фаина Георгиевна ехала в лифте с артистом Геннадием Бортниковым, лифт застрял… Ждать пришлось долго — только минут через сорок их освободили. Молодому Бортникову Раневская сказала, выходя:

— Ну вот, Геночка, теперь вы обязаны на мне жениться! Иначе вы меня скомпрометируете!

Однажды Раневская поскользнулась на улице и упала. Навстречу ей шел какой-то незнакомый мужчина.

— Поднимите меня! — попросила Раневская. — Народные артистки на дороге не валяются…

Однажды Раневскую спросили, почему красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные.

— Это же очевидно, ведь слепых мужчин совсем мало, а глупых — пруд пруди.

Одной даме Раневская сказала, что та по-прежнему молода и прекрасно выглядит.

— Я не могу ответить вам таким же комплиментом, — дерзко ответила та.

— А вы бы, как и я, соврали! — сказала Фаина Георгиевна.

— Я вчера была в гостях у N. И пела для них два часа…

— Так им и надо! Я их тоже терпеть не могу!

Окна квартиры Раневской в высотке на Котельнической набережной выходили в каменный внутренний двор. А там — выход из кинотеатра и место, где разгружали хлебные фургоны.

Фаина Георгиевна с ненавистью слушала знакомые народные выражения рабочих-грузчиков, отчетливо звучавшие на рассвете под ее окнами, а вечером с тоской наблюдала шумные толпы уходящих из «Иллюзиона» домой кинозрителей.

— Я живу над хлебом и зрелищем, — жаловалась Раневская.

Отправившись от нечего делать на гастролях днем в зоопарк, артисты увидели необычного оленя, на голове которого вместо двух рогов красовалось целых четыре.

Послышались реплики:

— Какое странное животное! Что за фокус?

— Я думаю, — пробасила Раневская, — что это просто вдовец, который имел неосторожность снова жениться.

— Ох и трудно сейчас жить честным людям! — пожаловался Раневской один видный товарищ.

— Ну а вам-то что? — спросила актриса.

— Будет ли пятая графа при коммунизме?

— Нет, будет шестая: «Был ли евреем при социализме?»

— Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, — похвастался Раневской Виктор Розов. — Люди у касс устроили настоящее побоище!