Б. Бессонов - И. В. Сталин. Вождь оклеветанной эпохи Страница 5

Сталин, хотя нередко и одергивал тех, кто пел ему дифирамбы, тем не менее не всегда в этом был последователен; к сожалению, всегда останавливал тех, кто посвящал ему песни, повести, романы. Не возражал, когда Царицын был переименован в Сталинград, когда многочисленным предприятиям, кораблям и тому подобным присваивалось имя Сталина.

С годами культ личности Сталина его окружением насаждался в психологии и сознании людей все более целенаправленно, все более настойчиво.

«В Сталине миллионы рабочих всех стран видят своего учителя, на классических трудах которого они учились и учатся, как нужно успешно бороться против классового врага, как нужно готовить условия конечной победы пролетариата. Влияние Сталина — это влияние великой, славной большевистской партии… И. В. Сталин — гениальный вождь и учитель партии, великий стратег социалистической революции, руководитель Советского государства и полководец… Работа товарища Сталина исключительно многогранна, его энергия поистине изумительна. Круг вопросов, занимающих Сталина, необъятен: сложнейшие вопросы теории марксизма-ленинизма — и школьные учебники для детей; проблемы внешней политики Советского Союза — и повседневная забота о благоустройстве пролетарской столицы; создание Великого северного морского пути — и осушение болот Колхиды; проблемы развития советской литературы и искусства — и редактирование устава колхозной жизни и, наконец, решение сложнейших вопросов теории и практики военного искусства», — так характеризовался Сталин в его официальной биографии.

Да, Сталин, когда дело заходило слишком далеко, пытался остановить поток восхвалений. Так, на совещании по поводу второго издания его краткой биографии, Сталин сказал: «Вы что — эсеровщиной занимаетесь? Народ, партия — ничто, Сталин — все?.. Хотите, чтобы народ в панику впал — раз все делал он, то без него конец? У меня всякие учения, вплоть до какого-то учения о постоянных факторах войны. Оказывается, у меня есть учение о коммунизме, об индустриализации, о коллективизации и так далее. В действительности о коммунизме я повторил то же, что есть у Ленина. На самом деле именно Ленину принадлежит заслуга постановки вопроса об индустриализации нашей страны, также и относительно вопроса о коллективизации сельского хозяйства и тому подобном. У нас есть учение Маркса — Ленина, никаких дополнительных учений не требуется. На самом деле я считал и считаю себя учеником Ленина». И все-таки следует признать, что должной настойчивости в торможении процесса формирования культа своей личности Сталин не проявил.

Конечно, повторяем, были объективные предпосылки возникновения культа личности Сталина: веками насаждавшаяся в России вера в добрых «царей», роль Сталина в партии, государстве, большие успехи, достигнутые нашим народом в строительстве нового общества, которые переносились, персонифицировались в одном человеке — Сталине. Неразвитая политическая культура, отсутствие демократических традиций мешали народным массам осознать собственную историческую роль, зависимость «вождей» от инициативы, творческой энергии людей.

Некоторые исследователи, обвиняя Сталина в догматизме, в стремлении все видеть в черно-белом цвете, утверждают, что поскольку Сталин учился в духовной семинарии, постольку церковный догматизм якобы оказал решающее воздействие на формирование его мышления. Конечно, это глупость. Глупо выводить мышление и поведение Сталина исключительно из опыта его общения со священнослужителями. К тому же нужно учитывать и то, что Тифлисская духовная семинария была в то время одним из лучших учебных заведений Грузии. В духовной семинарии Сталин уже читал Щедрина, Гоголя, Чехова, Толстого (которого особенно любил), был знаком с произведениями Теккерея, Гюго, Бальзака, восхищался романтической поэзией и прозой. В те годы он познакомился с героями классических произведений Чавчавадзе и Руставели. В юношеские годы молодой Джугашвили читал также научные произведения, например, «Происхождение человека и половой отбор» Ч. Дарвина, «Сущность христианства» Л. Фейербаха, «Историю цивилизации в Англии» Бокля, «Этику» Спинозы, «Основы химии» Менделеева и так далее.

В конце концов, решающим фактором образования является самообразование, а не диплом об окончании учебного заведения. Как отмечает Ю. В. Емельянов, автор очень глубокой книги о И. В. Сталине, его политические противники — Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин и другие — тоже не имели вузовских дипломов. О высоком уровне теоретической подготовки Сталина свидетельствует, в частности, его записка помощникам 29 мая 1925 года, приведенная в 17-м томе сочинений Сталина. Вот эта записка: «Мой совет (и просьба):

1. Склассифицировать книги не по авторам, а по вопросам:

а) философия;

б) психология;

в) социология;

г) политэкономия;

д) финансы;

е) промышленность;

ж) сельское хозяйство;

з) кооперация;

и) русская история;

к) история зарубежных стран;

л) дипломатия;

м) внешняя и внутренняя торговля;

н) военное дело;

о) национальный вопрос;

п) съезды и конференции (а также резолюции), партийные, коминтерновские и иные (без декретов и кодексов законов);

р) положение рабочих;

с) положение крестьян;

т) комсомол;

у) история революции в других странах;

ф) о 1905 годе;

х) о Февральской революции 1917 года;

ц) об Октябрьской революции 1917 года;

ч) о Ленине и ленинизме;

ш) история РКП;

щ) о дискуссиях в РКП (статьи, брошюры и так далее);

1. профсоюзы;

2. беллетристика;

3. художественная критика;

4. журналы политические;

5. журналы естественно-научные;

6. словари;

7. мемуары.

2. Из этой классификации изъять книги:

а) Ленина (отдельно);

б) Маркса (—);

в) Энгельса (—);

г) Каутского (—);

д) Плеханова (—);

е) Троцкого (—);

ж) Бухарина (—);

з) Зиновьева(—);

и) Каменева(—);

к) Лафарга (—);

л) Р. Люксембург (—);

м) Радека (—).

3. Все остальные склассифицировать по авторам (исключить из классификации и отложить в сторону: учебники, мелкие журналы, антирелигиозную макулатуру и тому подобное).

Е. С. Громов, автор книги «Сталин: искусство и власть», отмечает, что библиотека нужна была Сталину «сугубо для дела, для текущей работы, справок, информации, а также для отдыха. Преобладали в ней книги и журналы социально-политические и исторические. К истории, в том числе военной, Сталин в молодости испытал большую тягу… Не забывалась… и литературная классика: Л. Толстой, М. Горький, А. Чехов, Г. Успенский…» (Громов Е. С. Сталин: искусство и власть, с. 58–59).

К концу жизни Сталина его библиотека составляла не менее 20 000 томов.

Далее. Следует иметь в виду, что жизнь Сталина и до Октябрьской революции была трудной. С 1901 года, в течение 16 лет, он был на нелегальном положении, подвергался арестам, тюремному заключению, ссылкам. Все это, конечно, накладывало специфическую печать на его отношение к революционерам-интеллигентам, революционерам-теоретикам, долго жившим в эмиграции. Сталин испытывал ко многим из них неприязнь. Он относился к революционерам-организаторам, людям практики. Разумеется, Сталин изучал и хорошо знал революционную теорию, произведения Маркса, Энгельса, Плеханова, Ленина. Выступал и сам по важным теоретическим вопросам революции и строительства социализма. При этом решительно боролся против догматизма: «По Зиновьеву выходит, что всякое улучшение, всякое уточнение старых формул или отдельных положений Маркса или Энгельса, а тем более их замена другими формулами, соответствующими новым условиям, есть ревизионизм. Почему, спрашивается? Разве марксизм не есть наука, и разве наука не развивается, обогащаясь новым опытом и улучшая старые формулы? Потому, оказывается, что «ревизия» означает «пересмотр», а улучшение и уточнение старых формул, всякое обогащение марксизма новым опытом и новыми формулами есть ревизионизм. Все это, конечно, смешно».

Свою одну из самых поздних работ — работу о языкознании «Марксизм и вопросы языкознания» — Сталин в том же духе заканчивает словами: «Марксизм как наука не может стоять на одном месте — он развивается и совершенствуется. В своем развитии марксизм не может не обогащаться новым опытом, новыми знаниями, следовательно, отдельные его формулы и выводы не могут не заменяться с течением времени, не могут не заменяться новыми формулами и выводами, соответствующими новым историческим задачам. Марксизм не признает неизменных выводов и формул, обязательных для всех эпох и периодов. Марксизм является врагом всякого догматизма».

Кстати, в этой работе именно Сталин решительно выступает против догматической связи языка со способом производства. Ничего подобного. Сталин показал, что язык, словарный запас языка, конечно же, изменяется и пополняется. И это пополнение новыми словами происходит под влиянием изменений в способе производства, но в ещё большей степени под влиянием изменений в сфере культуры. Причем, развитие языка осуществляется не скачкообразно, а постепенно. Рассматривая проблему взаимодействия базиса и надстройки, Сталин отмечает, что язык нельзя безоговорочно относить к надстройке, нельзя отождествлять и смешивать с культурой. Это — две разные вещи. Культура может быть и буржуазной, и социалистической. Язык же как средство общения является всегда общенародным языком, и он может обслуживать и буржуазию, и социалистическую культуру.