Татьяна Колядич - Воспоминания писателей ХХ века (эволюция, проблематика, типология) Страница 5

При подобном видении события отдаленного прошлого воспринимаются конкретнее и определеннее. Поэтому и возникает двойственность восприятия времени героем — как личного и исторического одновременно, когда происходящее с автором включается в общий исторический поток. "Царь был божий помазанник, потому что при восшествии на престол его помазали особым ароматным маслом, которое назвалось «миро»… Нянька утверждала, что это было божественное вещество". Авторская оценка проявляется в несобственно прямой речи и передаваемой Кавериным оценке происходящего нянькой.

Расширение повествовательного фона и переход в эпический (или философский) планы происходят, когда время воспринимается как эпоха. Соответственно историческое время превращается в эпическое и автор вводит широкие временные параллели. Обычно появление эпохального времени проявляется через вечные или обобщенные образы, укрупнение отдельных событий, введение разнообразных ассоциативных связей, параллельное изображение судеб.

Иногда, в том случае и когда автор выходит за пределы романного пространства, текущее или историческое время сопрягается с мифологическим. Жизнь конкретной личности воспринимается писателем в контексте общечеловеческой истории или жизни поколения, к которому он принадлежит, становясь естественным продолжением, новым звеном в бесконечной цепи человеческой истории.

Биографическое время обычно присутствует в произведениях, где главное содержание определяется изображением процесса познания внешнего мира героем и постепенным переходом его от младенчества к взрослому состоянию. Это обычное «частное» время человека с его началом и концом, причем процесс воспоминания развивается в обратном направлении — из настоящего в прошлое. Не случайно Ю.Олеша замечает: "И я хотел бы пройти по жизни назад, как это удалось в свое время Марселю Прусту".

Иногда движение времени определяется не только с точки зрения чисто бытовой, житейской, но и подчиняется схеме биологического ритма природы. Наиболее последовательно подобная схема прослеживается в такой форме как "повесть о детстве" (произведения И.Шмелева).

В ряде случаев историческое временя сплетается и из биографического времени отдельных личностей. Так происходит, когда судьба автора воспринимается как одна из жизней, вовлеченных в общий временной поток. И тогда появляются описания историй людей, чья жизнь развивается параллельно судьбе автора и оказывается на нее очень похожей (образы Клавдии Зарембо у Катаева, Коли Ларионова у Кетлинской). Иногда и сам автор выступает в форме своего временного двойника. Подобная схема конструирования сюжета встречается и в литературном портрете (воспоминания И.Одоевцевой о Н.Гумилеве и Г.Иванове, В.Рождественского о А.Блоке, К.Федина о М.Горьком).

Мифологическое время перекликается с личным, поскольку раннее детство предстает конкретно — как цепочка впечатлений, возникших при восприятии внешнего мира, и одновременно как метафора, когда оно становится частью мироздания и тогда через образ детства автором вводится общая модель вселенной, космоса, бытия человечества (образ космоса в произведениях А.Белого и Дон — Аминадо).

В подобной ситуации усиливается роль подтекста, который обозначает переход в мифологическое время, которое начинается с исчезновения времени вообще и погружения в подсознание. Подобное расширение повествования чаще встречается в произведениях писателей русского зарубежья, где традиционны переходы от бытоописания к рассуждениям обобщенного характера и введению темы Родины (произведения В.Набокова, А.Ремизова, Н.Тэффи, И.Шмелева).

В четвертой главе — "Своеобразие организации повествования" охарактеризованы основные стилевые приемы, способствующие соединению мемуарного повествования в единое целое. Автор работы выделяет причинно следственный, ассоциативно — хронологический и монтажный принципы организации.

Современные мемуары писателей представляют собой сложное структурное целое. В композиции произведения соединяются разнообразные составляющие: внутренние монологи, лирические отступления. вставные новеллы, прямые обращения к читателю, описания природы, критические рассуждения, фрагменты писем, документов, собственно художественных произведений. Эта мозаичная картина объединяется личностью автора и его ипостасей — автобиографического героя и повествователя.

Основная повествовательная линия у разных мемуаристов постоянно дополняется описаниями разнообразных исторических, общественных, культурных явлений. Одновременно вводится огромное количество сведений, справочных материалов, обсуждаются самые разные проблемы. Иногда повествование дополняется авторскими комментариями и разнообразными внесюжетными вставками. Движение указанной повествовательной линии всегда направлено вперед.

Однако, линейная схема развития событий носит условный характер, о чем свидетельствуют и высказывания мемуаристов. Так В.Шкловский замечает: "Воспоминания ведь не раскатываются, как рулон, они идут клочками. Я их потом переклеиваю, стараюсь, чтобы все было подряд, чтобы читать было полегче. Но времени прошло много, и жизнь износилась на сгибах и распалась частично".

Упорядоченность событий носит внешний и, если можно так сказать, организационный характер. Она необходима для создания рамочной композиции, внутри которой находятся самые разнообразные события. Не случайно Шкловский замечает: "Хочу вам показать ход времени".

Линейная последовательность развития действия, его непрерывность, четкая временная последовательность зависят в воспоминаниях писателей как от авторской установки, так и от избираемых автором координат, опоры на факты личной жизни или исторические (социальные, общественные, культурные) события.

Первым принципом организации повествования является причинно следственный, который ориентирован на хронологическое или последовательное описание событий. Линейное течение времени подчиняется или фактам биографии автора, или расположению описываемых явлений в соответствии с ходом движения конкретных исторических или общественных явлений.

Подобная организация встречается в ранних воспоминаниях, созданных в первые десятилетия их существования как жанра, или в простейших формах дневниках и летописях. В них события заранее обусловлены, заданы повседневным течением жизни или событиями литературной или общественной хроники. Но и здесь возможны разнообразные включения справочного или конкретизирующего характера (А.Глезер "Человек с двойным дном", В.Катаев "Записки о гражданской войне", А.Марченко "Мои показания"). Автор отходит на второй план или является одним из действующих лиц, но сохраняет функцию повествователя, влияющего на организацию и расположение материала.

Второй принцип организации повествования — ассоциативно хронологический представляется более сложным, но в то же время и доминирующим. Он позволяет соединить хронологическую канву (например, в виде упомянутой выше биографии автора) со всевозможными авторскими отступлениями, когда происходит движение от одного факта к другому и одновременно предполагается возможность их авторского соединения, иногда на основе случайно возникшей ассоциативной цепочки, возвращения к уже описанному.

Возможность появления калейдоскопических отрывков, иногда соединенных только общей идеей, мыслями, наблюдениями, размышлениями, внутренним состоянием повествователя, обусловлена изменением психологии восприятия действительности в ХХ веке, когда привычный, строго организованный порядок движения сюжета в одном направлении сменяется иным способом организации повествования. В.Катаев, например, замечал по этому поводу: "Ведь человек в жизни мыслит не хронологически, как в традиционной прозе XIX века, но более сложно, ассоциативно".

Другие мемуаристы также говорят о том, что ассоциативный метод необычайно значим для структурной организации их собственного повествования. Так, рассуждая о движении сюжета, О.Форш указывает на изложение событий "по методу ассоциаций".

Ассоциации могут связывать достаточно разнородные, даже несовместимые, на первый взгляд, образы и предметы, а иногда и фрагменты возникающих в памяти картин, отдельные детали описаний. Объединяющим становится то впечатление, которое они произвели на сознание мемуариста. Эти связи преобладают над привычными по прозе ХIХ века подробными описаниями социально — бытовой среды, изображениями социально — нравственных отношений. Развитие подобного принципа организации повествования связано и с поиском писателями стилевых приемов раскрытия внутреннего мира личности.

При подобной организации действия события занимают подчиненную роль и отбираются в зависимости от того, оставили ли они след в сознании мемуариста и кажутся ли ему важными для воспроизведения спустя какой-то промежуток времени. Временные события становятся своеобразными вешками, помогающими соотнести время конкретное и время историческое. Однако, действие не прямо датируется, а обозначается путем введения известных событий как начальных при дальнейшем описании (среди них — коронация царя, начало войны, события революции, период оттепели и другие).