Александр Коростелёв - Дело «Норильский никель» Страница 5

Всё дело в том, что в то время в Советском Союзе не было самого правового института частной собственности, включающего в себя право владения, пользования и распоряжения, абсолютного обладания вещью и гарантий защиты этих прав от посягательств третьих лиц, включая и государство. Поэтому не было и буржуазной элиты, отношения внутри которой строятся с учётом возможностей каждого индивида обладать на праве частной собственности не только предметами потребления, но — и имуществом, использование которого в производственно-хозяйственной деятельности человека может приносить дополнительную стоимость (прибыль).

Сегодня, по прошествию многих лет с момента начала «Перестройки», более отчётливо осознаётся глубинный смысл фразы: «Кадры решают всё!». Особенно, тогда, когда страна находилась на пограничном рубеже эпох при переходе от капитализма к социализму; а также — от социализма к капитализму.

В начале XX века лидер большевистской революции в России Владимир Ульянов (Ленин) в этой связи писал, что «нельзя, не из чего, строить коммунизм иначе, как из человеческого материала, созданного капитализмом, ибо нельзя изгнать и уничтожить буржуазную интеллигенцию, надо победить, переделать, переварить, перевоспитать её». (В.Ленин, «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», собр. соч. в четырех томах, том 4, стр. 137) Воспитанному на трудах теоретиков марксизма-ленинизма Генеральному Секретарю ЦК всё той же коммунистической (большевистской) партии Союза ССР Михаилу Горбачёву в конце XX века предстояло перевоспитать, переделать, переварить человеческий материал, выросший на идеях светлого «коммунистического завтра», создав из него основу для формирования мелкобуржуазного общества будущего.

О возможности появления крупного буржуазного индивида даже из среды членов партийно-государственной элиты изначально речь идти не могла. Конечно, некоторые «верные ленинцы» с партбилетами в карманах обладали определённой, достаточно большой в сравнении с рядовым обывателем, личной собственностью, а также вправе были пользоваться разного рода привилегиями. Но никакое имущество, принадлежавшее лицу на праве личной собственности, не предоставляло его обладателю возможности, владея и пользуясь им, получать от этого дополнительные доходы, поскольку обладатель личной собственности сам являлся конечным потребителем тех благ, с которыми и было связано существование данного имущества. В Союзе ССР имущество, относившееся к промышленным средствам производства, находилось в руках Государства, и появление вдруг ниоткуда крупных промышленников-предпринимателей, вышедших из среды советских граждан, попросту было невозможно (!).

Проводя «Перестройку», Михаил Горбачёв лишь пытался придать новый импульс общественно-производственным отношениям через обращение власти к скрытым желаниям каждого гражданина обеспечить себе достойный материальный достаток, основывая его на интенсификации собственного труда (при минимально возможной эксплуатации чужого, например, в производственных кооперативах). Однако, как аппетит рождается во время еды, так появился и разбуженный «Перестройкой», алчнохватательный инстинкт человека, подогретый отсутствием чёткой законодательной базы. Это в скором времени одновременно привело к молниеносному, абсурдному обогащению десятков, может быть сотен людей, и обнищанию десятков миллионов бывших советских граждан. Вот тогда страхи, о которых говорилось ранее, обозначились более зримо, и перешли в хроническую форму. Но это были уже времена другой страны, другого политического режима, правителя — Бориса Ельцина.

С исторической точностью время перемен показало: для того, чтобы в 1917 году большинству реквизировать, национализировать частную собственность меньшинства, создав на её основе так называемую общенародную собственность, России потребовалось более трёх лет шагать дорогами кровопролитной гражданской войны. Для того же, чтобы в 90-х годах XX века меньшинству из потомков всё тех же большевиков — героев реквизиции 1917 года, присвоить себе добрую треть экономики страны, потребовалось лишь договориться между собой и в течение трёх-четырёх лет «законно» обобрать большинство. «Законно», потому что не без участия самого Государства, так как именно оно, возродив институт частной собственности, определяло правила игры на приватизационном поле: участие в приватизации информационно совершенно не подготовленного, не обученного населения страны, крайне сжатые сроки и отсутствие каких-либо санкций за откровенные нарушения, махинации и афёры.

По этому поводу позволим себе привести лишь два высказывания совершенно разных, в своё время критически настроенных по отношению друг к другу, но тем не менее очень интересных людей.

1. «Понятно, что в 89, 90, 91-м годах очень мало людей вообще верило в возможность частного предпринимательства в России. Огромное поле было совершенно пустым. Деньги делались очень легко. Вера в то, что это законно, что тебя не посадят на следующий день, была у очень немногих людей», — пришёл к выводу Борис Березовский. (Б.Березовский, «Искусство невозможного», том 1, стр. 102)

Поскольку ни гражданское, ни уголовное законодательство не соответствовали быстро менявшимся условиям жизни, законы государства творились на ходу и не имели системы, были крайне разрозненны. С одной стороны, действовавший тогда Гражданский кодекс РСФСР не регламентировал деятельность частных предпринимателей, а, значит, этим вакуумом предоставлял широкую свободу творчеству. С другой стороны, Уголовный кодекс РСФСР не предусматривал каких-либо наказаний за правонарушения, которые могли совершаться только в рыночных условиях.

2. «Российский уголовный кодекс содержал много двусмысленностей и дыр. Многие финансовые операции, которые на Западе расценили бы как преступные (некоторые типы взяток, мошенничество, казнокрадство, вымогательство), в России зачастую преступлением не являются», — констатировал Пол Хлебников. (П.Хлебников, «Крестный отец Кремля Борис Березовский», стр. 11)

По-сути, основу для строительства и последующего развития капитализма в России заложили, перефразируя высказывание Владимира Ульянова (Ленина), из человеческого материала, созданного социализмом, и с использованием методов, апробированных большевиками ещё в начале XX века (!).

Одним из основных, в частности, являлся метод массированной обработки человеческих мозгов через средства массовой информации, которые в течение нескольких лет формировали общественное мнение таким образом, что демократизация общества и приватизация собственности — близнецы братья, что тот, кто против проводимой приватизации, тот против демократии и т. п. Точно так же, как в начале прошлого века грамотно построенная агитация позволила большевикам поднять народ на борьбу за идеалы социализма, точно так и в конце прошлого века их потомки удержали народ от массовых выступлений в защиту этих самых идеалов, включавших в себя гарантированное право на труд и достойную старость.

Главный идеолог приватизации, проводимой в России, Анатолий Чубайс так писал о своём отце: «Мой отец всегда был убеждённым коммунистом. Он верил в идею не потому, что это было выгодно из каких-то карьерных соображений. Он действительно верил — истинно и истово». (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 3–4)

Не одно поколение советских людей выросло на книгах героя гражданской войны, воевавшего на стороне реквизиторов частной собственности, Аркадия Гайдара, например, таких как, «Школа», «Тимур и его команда». Эти книги были написаны от чистого сердца человеком, который выше личного интереса ставил долг служения социалистическому Отечеству, своему народу, идеалам всеобщего равенства и братства. Его книги, которые и в наше время нередко можно найти на прилавках магазинов и в библиотечных фондах, приветствуют человеческий подвиг, даже сопряжённый с самопожертвованием во имя достижения какой-либо общественно-значимой цели, во имя спасения жизней товарищей, учат добру, призывая всячески оказывать помощь людям преклонного возраста, семьям фронтовиков и т. д.

К сожалению, далеко не все жизненные принципы деда получили своё отражение в мировоззрении внука — Егора Гайдара, в ноябре 1991 года назначенного заместителем Председателя правительства Российской Федерации по вопросам экономической политики, а с 15 июня по 14 декабря 1992 года исполнявшего обязанности Председателя Совета Министров Российской Федерации. Кроме организационно слабо подготовленной и совершенно безответственно проведённой акции по отпуску «в свободное плавание» оптовых и розничных цен на товары народного потребления в начале 1992 года, в списке «добрых» дел Егор Тимуровича, в частности, числится участие в формировании стратегии акционирования и приватизации крупнейших промышленных предприятий и объединений (концернов) страны.