Анна Гранатова - Клан Ельциных Страница 5

Конечно, ничего этого они еще не знали. Да и сама мама девочек, Наина, была слишком молода, чтобы всерьез задумываться о таких вещах. И все же… усомнимся в том, что ее характер формировался так, как у нормального русского человека. Все-таки и невероятная гибкость в поведении, артистизм и изворотливость в общении в сочетании с умением считать деньги, с прагматичным расчетом, с хозяйственностью — это не русские гены…

В интервью экс-главы президентской охраны Александра Коржакова газете «Завтра» (1998, № 43), в частности, говорилось:

«Ельцин всем говорит, что она русская. Хотя уже само имя сомнительно: в русской семье, где знают «Руслана и Людмилу» Пушкина, никогда таким именем девочку не назовут, ибо Наина там — гений зла, колдунья, ведьма…

Так вот, Клавдия Васильевна (мать Ельцина) поведала журналисту, что Наина Иосифовна — еврейка, но «хорошая еврейка»…

Когда произошло сближение Березовского, Смоленского, Гусинского, Малашенко, Ходорковского, Юмашева, Филатова — это все люди одной национальности, — я сначала не мог понять Таню (дочь Ельцина): как она часами может выслушивать того же Бориса Абрамовича?.. Увы, материнские гены. Родное окружение».

Уже с малолетства в дочках Ельцина проявился совершенно разный характер. Мечтательная, неторопливая и гордая — старшая дочь, Елена. И ее противоположность — активная, приветливая — младшая, Татьяна. Впрочем, чувство царственной независимости присутствовало у обеих. Как будто в их жилах текла какая-то особая кровь. Неизвестная доселе «обыкновенным людям» и потому пугающая, как и все незнакомое. Школьные учителя вспоминали, что и Елена, и Татьяна держались от всего класса на изрядном расстоянии. Как будто были «не от мира сего», выше всех остальных. Словно их поведение и нестандартные поступки задавала какая-то не знакомая никому из сверстников генетическая программа…

Лена и Таня были не склонны к пустой болтовне, и за их молчаливостью скрывалась какая-то загадка. Одни сверстники считали Лену и Таню просто «заносчивыми девчонками», другие — «маменькиными дочками», которым интереснее общаться с родителями, чем с одноклассниками… У них не было близких подруг, а охотнее всего они общались со взрослыми. С теми же «школьными училками», которых их сверстники побаивались, Лена и Таня чувствовали себя в своей тарелке.

Сказать, что девочки были очень дружны между собой, тоже нельзя. Они боролись друг с другом за любовь со стороны отца — явление, многократное описываемое в психологической литературе.

Надо сказать, что Борис Ельцин к своей младшей дочери, Татьяне, изначально относился по-особому. Так, в интервью прессе соседка Ельциных Екатерина Дягилева вспоминала, что отец семейства видел именно в Татьяне воплощение своих сокровенных надежд и воспитывал ее, «как мужика», учил быть самостоятельной и независимой. В то же время отец ее и баловал чаще. Ссылаясь на свое общение с Наиной, свердловчанка Дягилева говорит о том, что Борис втихаря от старшей дочери постоянно подкладывал под подушку Татьяне какие-то сладости: то конфетки, то шоколадки… Но это не ускользало от ревнивых глаз старшей дочери, и она частенько Татьяну колотила. Видимо, от своего бессилия перед завоеванием отцовской любви и зависти к Татьяне.

— Мы с Наей по очереди ребятишек из детского сада забирали, — рассказывает соседка Ельциных, свердловчанка Екатерина Дягилева, — Прихожу я однажды за Леной, а она стоит вся в слезах и орет. «Где мама? Домой без нее не пойду!» Оказалось, что ее младшей сестре, Танюшке, достался листок бумаги для рисования больше, чем ей. Так она из за такой ерунды целую истерику закатила!

Меж тем, пока Ленка и Танюшка изводили друг друга взаимной ревностью, их отец решил заняться политической карьерой. В 1961 году Борис Ельцин вступает в КПСС, и спустя годы в своей «Исповеди на заданную тему» он скажет, что сделал это, потому что «искренне верил в идеалы добра и справедливости, которые несла в себе партия». Зная биографию родителей Бориса Ельцина — его раскулаченного деда, репрессированного отца и высланного в Березники «как политически ненадежного» дядю, где следом за ним оказался, попав в страшные лишения и барачную грязь и сам Николай Ельцин с маленьким Борисом, — можно усомниться в искренности слов Бориса Николаевича. Вряд ли эти факты сопоставимы с представлениями о «добре и справедливости». Здесь скорее другое. Партия стала для Бориса, решившего сделать служебную карьеру, необходимым условием. И он во многом ломал себя. Вступал в ее ряды, затаив в глубине души жажду мести за своих близких, нежели «с восторгом перечитывал Маркса и Энгельса» (именно так он заявлял прессе).

Впрочем, много лет спустя, в «Записках президента» Борис Ельцин уже скорректирует собственное мнение и признается, что никогда коммунистом не был.

«Когда я вернулся из своей первой поездки по США — это было осенью 89-го года, — против меня развернулась известная кампания травли в газетах, на телевидении. В Америке во время одного из интервью я сказал такую фразу: пролетев над статуей Свободы, я сам стал внутренне свободным. В Москве это вызвало переполох. Моей поездкой занялась специально созданная парламентская комиссия.

Мои помощники и друзья — Илюшин, Суханов — затащили меня в баню; кажется, это была обычная районная баня, очень непритязательная. Они знали, как я баню люблю, хотели помочь мне снять стресс.

Заходим в парилку, а она набита битком, человек сорок. И такой, помню, разгорелся политический разговор, прямо митинг. Все голые, все кричат, размахивают вениками и хлещут друг друга. «Борис Николаевич, держитесь! Мы с вами!» И как хлестнут меня веником по спине! Колоритное было зрелище. То, что это все происходило в бане, — символично. Баня ведь очищает. Там все чувства чисты. А люди обнажены.

Интересно, что бы сейчас сказали мне эти мужики?

Да, тогда я изменил свое мировоззрение, я понял, что КОММУНИСТ я по исторической советской традиции, по инерции, по воспитанию, но НЕ ПО УБЕЖДЕНИЮ.

Так и стоит перед глазами эта баня».

Ельцин прекрасно понимал, что компромисс со своим мироощущением необходим. Перспективы были только у тех, кто готов был работать на партийную машину.

Именно так и вышло. Борис зажал в тиски свои чувства и эмоции, стал громко и весомо рассуждать с партийной трибуны о радужных перспективах генеральной коммунистической линии.

Его ораторский дар оказался столь силен, что уже спустя два года после вступления в партию, а именно в 1963 году, когда Лене было шесть, а Тане три года, Борис Ельцин получает новую квартиру. Его резко повышают по службе, и он становится начальником Свердловского домостроительного комбината.

Его семья с радостью покинула «скворечник» с закопченной печкой-«буржуйкой» и холодной комнатой в «хрущобе» и переехала в центральную часть города, на проспект Ленина. Это была новая пятиэтажка.

Тогда же Наина решила, что довольно сидеть дома с детьми, и вышла на работу. Без особых проблем она вернулась в «Водоканалпроект» и даже начала ездить в командировки — умудрялась-таки, хотя у нее дома оставалось двое детей и ухаживать за ними было некому. Бабушек-де-душек не было, родня и по линии Наины, и по линии Бориса жила вдали от Свердловска, в тьмутаракани. Перетащить их в Свердловск было нереально: семья Ельциных и так вчетвером еле-еле помещалась в городской «двушке». Борису было не до семейных хлопот, он допоздна пропадал на стройках. Наине платить зарплату просто так, «за красивые глаза», тоже не собирались. Вот так и получилось, что соседская квартира стала для Лены и Тани вторым домом. По воспоминанием соседки Елены Дягилевой, Борис, забирая от них детей, был всегда сдержан, немногословен и, как правило, интересовался только: «Ну как там мои девочки, не капризничали? Как там Ленка, мою Танюшку не обижала?»

Такие разные сестрицы…

Пришло время детям Ельциных идти в школу. Была выбрана престижная свердловская физико-математическая школа № 9, отучившись в которой, некоторые «счастливчики» попадали даже в столичные вузы.

То время — а на дворе стояли шестидесятые годы «хрущевской оттепели» — было провозглашено эпохой технической революции. Россия прочно заняла свое место на международной арене благодаря покорению космоса и созданию сверхнового вооружения.

Нужны были специалисты, «технари» высокого уровня, которые помогли бы нашей стране удержать в мире позиции сверхдержавы. Поэтому самыми престижными были технические вузы. Было провозглашено интеллектуальное равенство мужчин и женщин. Девочки старались не отставать от мальчиков, поступая на отделения ракето- и самолетостроения, становясь профессиональными конструкторами, испытателями техники, материаловедами.