Александр Образцов - Я русский. Вольная русская азбука Страница 5

Как ни печально, именно «молодые, необученные», призванные в первые месяцы и брошенные в громадные дыры разрывов стратегической обороны на почти поголовную гибель – именно они своею безымянностью и ребяческим непониманием близкой смерти дают памяти о войне самую высокую и чистую крепость спирта. Именно их, не целованных и в жизни ни с кем не дравшихся мамкиных сынков, выискивает глаз из списка погибших и смаргивает внезапно подступившие слезы – кто их вспомнит?..

Может быть, книга памяти – это возможность для погибших в войну все-таки выжить? Может быть, чей-то взгляд на строчки коротенькой жизни – это рука, выхватывающая человека из небытия?

А иначе: зачем людям литература, красивые здания, фотографии, женские улыбки на полустанках, поляны одуванчиков, муравьиные процессии на дне окопа, песня «Ночь коротка, спят облака…», далекий гул танковых моторов, от которого останавливается кровь, и последнее письмо из дома в нагрудном кармане?..

Ночь памяти светла.

Прощай, победа!

Я родился в 1944 году и, видимо, скоро меня будут поздравлять, как ветерана Великой Отечественной.

Ничего удивительного в этом нет: в 1965 году, во время службы в армии мне вручили медаль «ХХ лет победы над Германией». Правда, потом она пропала. Я подозреваю какого-то узбека. Наши узбеки ехали на дембель с двумя рядами таких медалей на груди.

Сверхсрочники, старшины у нас были еще фронтовики. Они очень любили, когда рота «держала ножку». Еще они любили строевые песни. Где они сейчас, те сверхсрочники и старшины? Старшина Кимлач из Умани, ау? Лет ему уже под девяносто. Должно быть.

Я помню, что именно тогда и начали отмечать День Победы широко, всенародно. Двадцать лет почему-то стеснялись. Даже праздника такого не было. Сталин не любил, потому что он вообще ничего не любил. Хрущев не любил, потому что толком не воевал. И только всенародный весельчак Ленечка Брежнев дал фронтовикам оттянуться по полной.

И кино хорошее появилось про войну, душевное. Такое, как «Белорусский вокзал». И песни. Словом, напраздновались вдоволь.

С тем и пришли в новое тысячелетие.

И оказалось новое время горьким похмельем. Расстались с прежней страной, и со всем, со всем, что с нею было связано.

Только День Победы еще гуляет вовсю по постсоветскому пространству. Может быть, даже чечены-фронтовики еще поднимают в этот день стопку за нашу победу. А может быть, и не поднимают.

Никто уже в Европе так не празднует.

Мы одни. Прощай, Победа…

Образ врага

В обыденной жизни человек, как хищник, постоянно ограняет образ врага. Может быть, это самый сильный образ. С ним он ложится, с ним встает. Это позволяет ему быть в форме.

У обывателя чувство опасности стайное и неопределенное. У верующих оно облагорожено религией, ему придается обличие темных сил. У сильных, одиноких личностей образ врага включает в себя практически весь мир, не поддающийся их влиянию.

Человек может быть вегетарианцем, непротивленцем, буддистом, но без чувств негодования, неприятия, отчаяния он жить не может. А что это за чувства? Это приглушенные, облагороженные чувства ненависти.

Даже понимание того, что оно смертельно в больших дозах для себя самого, не отвращает человека от ненависти. Пример тому – война.

Освободительные войны, войны отечественные придают ненависти характер почти священный. Здесь ненависть не прячется, она царит. Поэтому чрезвычайно опасно предаваться ненависти с упоением. Она глушит все остальные чувства и окончательно деформирует человека.

Интересно проследить на близком примере русского общества последних двухсот лет за транформацией образа врага в массовом сознании.

Война с Наполеоном была неожиданной, образ француза как врага, в сущности, только мелькнул на горизонте. Но он разбудил, освободил чувство ненависти, придал ему праздничный, светский, даже религиозный характер.

Декабристы перевели стрелку на внутреннее употребление. Образ врага начал формироваться в лице самодержавия. Но, поскольку самодержавие – плоть от плоти русское явление, формирование происходило невнятно, с каким-то ворчанием, бурчанием, тявканьем.

Ахиллесовой пятой самодержавия в России было крепостничество. Вина власти в том, что крепостничество не отменил оперативно Александр I. Эту кость грызли несколько поколений русских демократов, затачивая клыки. И отмена его в 1861 году, явно запоздалая, только убыстрила процесс. Клыки должны были кого-то схватить.

Очень кстати в России появился марксизм. Одновременно начала бурно развиваться экономика. Возникли большие состояния, не освященные вековым правом владения.

Образ врага в этой ситуации расширился уже до образа вообще благополучного человека. Стало модно не иметь собственности, кроме листовки и нагана.

Разгул ненависти в начале двадцатого века общеизвестен. Характерной, особой чертой было то, что она была всеобщей. Практически не оставалось ни одного человека над схваткой.

При большевиках образ врага культивировался как основной. Не случайно Сталин при угасании его тут же вытащил из стола впервые сфабрикованный образ врага народа, иностранного шпиона. Богатых не стало, царизм пал, оппозиция была растоптана, – что, казалось бы? А вот то. «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать».

Сила ненависти была так сильна, что она раздавила немецкий фашизм с той же неотвратимостью, с какой слон давит моську, кусающую ее за пятки. Немецкий нацизм не был матерым. Он был фанфаронистым, маскарадным. Его претензии питались всего лишь реваншем за позиционное поражение.

После войны Сталин все так же оперативно вынул из стола образ империалиста. Интересно здесь практически мгновенное переключение, без зазора. Как в автоматической коробке скоростей. Тогда было ощущение, что ненависть не знает устали и сноса. Что она, запущенная однажды, неизбежно утащит не только СССР, но и все человечество в пропасть.

Как оказалось, это не так. Странно, что ограничителем ненависти явилось ее словесное определение извне. Бывший актер Рейган употребил выражение «империя зла», которое вдруг отрезвило русских.

Вдруг стало стыдно. И этот момент стыда не был понят. Почему-то решили, что это крушение империи, распад экономики, конец идеологии и проч. Какая пошлость.

Стыд победил ненависть! Вот великое событие эпохи!

Сегодня образ врага в России существует в его бытовом исполнении. Ненавистны удачливые, богатые, красивые, умные, добрые. Но они ненавистны везде. Это лишь ограняет человека, очищает его от окислов. И приводит к бескровной конкуренции.

Исламское громыхание на окраинах пока не так опасно. Оно не «остатки рассеянной бури». Оно сама буря, не способная еще созреть на углях Палестины и Чечни.

Но если мир успокоится и оставит все, как есть…

Не знаю.

Этот душка Бен Ладен

Психология международных отношений очень напоминают психологию коммуналки. Пока идет война между соседями из-за ванной, газовой плиты и туалета, кто-то (в данном случае Россия) оказывается в положении изгоя и всячески пытается стать равным среди равных. Взаимные конфликты заканчиваются поражением слабого, его капитуляцией и готовностью занять последнюю очередь во всем.

Однако победители продолжают мстить за прошлую строптивость: не допускают к помывке, запирают туалет на ключ и оставляют одну конфорку на семью.

Но появляется подселенец, который вообще всех видел и всех имел. Он блюет в коридоре, мочится на пол и переворачивает столы на кухне. Таков бен Ладен, который в данной ситуации является подарком для России. Россия вмиг стала хорошей и равной. Может быть, впервые во всей своей новой истории.

Есть от чего даже прослезиться, наблюдая встречи президентов и братание с западными обывателями. Стало как-то легче дышать. Воистину – не было счастья, да несчастье помогло.

Возникает вопрос: кто такой этот бен Ладен? В голове начинает крутиться мотивчик «жи-ил бен Ладен один, Много он мук перенес…» и никак не формируется незамутненное впечатление от катастрофы 11 сентября.

Что получил исламский мир от действий этого придурка?

Палестина вынуждена будет принять условия Израиля. Чечня неизбежно войдет в свои берега. От албанцев и Боснии не сразу – сразу неловко – но отвернется НАТО. Китай через посредничество России подружится с Западом и уймет уйгуров. Нефтяные гиганты смиренно станут посыпать голову пеплом за не очень-то скрываемую поддержку ваххабитов.

А так как террор против мирного населения растянется на десятилетия, то крепнущая солидарность стран ООН вскоре приведет к созданию всемирных полицейских сил, что, при всех издержках, является благом для человечества.

И в подобной перспективе бен Ладен обретает ореол некоего бича Божьего для неразумных чад. Как, впрочем и иные бандиты, от Нерона до Мао.