Геннадий Пискарев - Старт в пекло Страница 5

Но главный удар лесной отрасли нанесли, думается, не местные игры в демонополизацию. Они были следствием той «ломки дров», что началась в высших эшелонах управления, в проведении экономической политики, обложения лесных предприятий налогами разного вида. В последнем власти, по-моему, уже превзошли самого Петра I и давно бы, наверное, ввели налоги на бороды лесорубов, да жаль лишь, что все они поголовно бреются.

Ну посудите сами: только за счет себестоимости предприятия лесной отрасли уплачивают налоги в размере 23 процентов от ее величины. (Для справки заметим: в других отраслях этот уровень не превышает 1–2,5процента). Помимо того, хозяйства платят земельный налог, налог на имущество, производят попенную плату, выплаты в фонд социального страхования, пенсионный фонд и фонд занятости, плату за природопользование и пользование дорогами. Словом, в прошлом году выплаты по федеральным, областным, районным (да, да есть теперь и такие: надо же формировать местный бюджет) налогам составили здесь 49 процентов от всей товарной продукции, а от ее реализации – 53,4 процента. А чтобы вы хотели, когда с сошкой работает один, а с ложкой стоят семеро.

Однако расчеты на нынешний год говорят: прошлое – это цветочки. Сумма выплат сегодня будет составлять 67 копеек на один рубль реализуемой продукции. Окончательный же приговор лесовикам приведет (то есть разорит их, по всей видимости) введение 20-процентного налога от стоимости древесины на воспроизводство лесов. Ну и, конечно, возврат кредита – 103 процента!

Не брать бы. Но как быть, если лесорубам месяцами зарплата не выплачивается. Причем зарплата-то мизерная по сравнению с рабочими других отраслей. А ведь когда-то только в лесу и мог заработать у нас человек мало-мальские деньги, намереваясь домишко купить или машину.

Знаю, лесопромышленники области направили в Москву письмо о развале лесного комплекса. Приложили к нему и свои соображения по нормализации создавшегося положения, сохранению отрасли и социальной защите работников. Реализовать предложенное, уверен, и в силах, и во власти государственных деятелей. Захотят ли?

Какое богатство теряем

(из прошлого и настоящего лесов Подмосковья)

Вдалеком прошлом подмосковные леса славились своим величием. До нас дошли их остатки – «острова» и лесопарки. Первые сведения о теперешнем национальном парке Лосиный остров относятся к 1406 г., «когда князь Василий Дмитриевич завещал Васильцев стан, окружавший Лосиноостровскую дачу, в пользу сына Василия II и жены Софьи Витовны, т. е. история парка прослеживается за 585 лет.

Василий II был внуком Дмитрия Донского, который в свою очередь был внуком Ивана I Калиты, в духовном завещании которого записано: «А оброком медовым Васильцева веданья поделятся сыновье мои». Этим указанием документальные сведения удлиняются до 650 лет.

Мед добывали пчелы, жившие в дуплах, бортных деревьях. М.Фасмер слово борть производит от слова бор, которое означает: 1) сбор, налог; 2) хвойный сосновый лес. И.А.Шабаршов полагает, что бортничество – это боровое лесное пчеловодство. Бортничать – значит выдалбливать отверстия в дереве, дуплить. В тонком дереве дупла не сделаешь. Борти были в деревьях, толщина которых была в комле от 1,5 до 2 м и даже больше. Кстати, и сейчас на улицах Москвы можно увидеть деревья диаметром более 1 м. И это в условиях города! Необходимо провести инвентаризацию таких деревьев и обеспечить их охрану.

На месте современного национального парка Лосиный остров исстари существовали борти и бортные ухожья. Ухожья занимали большие пространства и в полесье делились на острова – участки между бортниками. Одним из них и был Лосиный остров.

Какими были эти леса можно судить по ухожьям царя Алексея Михайловича. «Только в Нижегородском уезде ему принадлежало пять бортных ухожий в длину на 30 и в поперек на 18 верст. Здесь находились более трех тысяч бортей», т. е. на 20 га было как минимум одно дерево толщиной от 1,5 до 2 м и более. Бортное ухожье включало борти, в которых жили пчелы, и борти без пчел, деревья холостцы, пригодные для бортей, но еще не выделанные бортниками. «Таких могучих толстых деревьев было несчетно». Насколько деревья были толсты, можно судить по записи, к сожалению, не датированной: «До сих пор встречаются дупла с 20 пудами меда». Двадцать пудов это 327,6 кг.

Здесь уместно привести фрагмент доклада В.И. Турманиной на одном из заседаний Московского филиала Русского географического общества. Речь шла о том, как в средние века люди Московии ходили в лес за медом. «Залез он на дерево, да и провалился в дупло, полное медом. Засасывает мед. Считает бортник последние минуты жизни и вдруг видит, что к голове его тянется лапа. Схватился он обеими руками за лапу. Лапа рванула, и, оказавшись на земле, ошалевший от радости москвитянин даже не успел поблагодарить ошалевшего от неожиданности медведя, стремительно уходившего в среднерусскую тайгу».

Густыми, часто непролазными были леса Московии всего 300 лет назад. Они были чистыми, здоровыми, дуплистые деревья встречались редко. Поэтому и делали искусственные борти, поближе к дому и к друг другу. Природа рационально использовала каждую толику пространства.

В Русской правде Ярослава Мудрого (978-1054), в 1016 году находим законы, защищавшие борти и бортные угодья. Борти стояли веками, передавались по наследству, продавались. Поэтому можно сказать, что сведения о Лосином острове, а следовательно, о московских лесах мы имеем за 1000 лет!

Бортевое пчеловодство наиболее чистый вид производства. Оно «способствовало сохранению лесов в первозданном состоянии, а так как бортевое пчеловодство известно на Руси с доисторических времен, то можно считать, что и история лесов Московской области известна с доисторических времен».

В прошлом на Руси было около 50 млн. пчелиных семей. Такого количества не имела ни одна страна мира. От диких пчел «наши деды ежегодно получали 500 млн. пудов меда» Если принять число жителей в Москве 10 млн. (в те времена их было, конечно, меньше), то на каждого москвича приходилось бы 800 кг меда. И это даром! Приходи и бери. Только от продажи воска выручали до 100 млн. рублей серебром. Заметим, что в XVII веке «цена птицам домовым: утка – грош, селезень – 2 деньги». Бортничество было источником богатства Руси.

Трудно представить русский быт без меда. Мед ели и бедные и богатые. Из меда делались напитки. Крепких хлебных спиртных напитков Древняя Русь не знала.

По мере усиления государства в казенных лесах появились старосты бортников. Они следили за целостью бортей и лесов и были наделены большой властью. В Русской правде указано, что «тот, кто чужую борть раззнаменует, т. е. стешит на бортном дереве знамя и нанесет свое, тот должен заплатить штраф 12 гривен». Кобыла в то время стоила 3 гривны, корова – 2 гривны, свинья полгривны. Нам бы теперь такую охрану. И нужно прекратить дискуссии о создании законов об охране лесов, а охранять леса.

Лес давал и пушнину. Бортничество прекрасно сочеталось с охотой. Летом – пчелы, зимой – охота. Московия славилась не только «мягкой рухлядью», но и охотой на крупного зверя. Медведи, зубры, лоси, кабаны давали не только шкуры, но и мясо. Прибавим к этому пернатых: глухарь, тетерев, рябчик. Не мешало бортничество и рыболовству. Лес сохранял воду. Реки были чистыми и многоводными. На реках ставились водяные мельницы. И.С.Никитин написал об этом так: «И бежит на шум Рыбка смелая, Стоит бредень взять – будешь с ужином».

Лес давал человеку все: кормил, одевал, обувал, согревал, освещал. Дома из кондовых бревен стояли по триста лет и более. Такие дома и сейчас можно увидеть в сибирских городах. И сейчас стоят в Доме союзов колонны из лиственниц.

Возвращаясь к полезностям лесов, нужно сказать, о ягодах, грибах, чистой воде, чистом воздухе и о многом другом. Мы много внимания уделяем вырубке древесины и мало другим богатствам леса, который стал (и до сих пор остается) заложником политики.

В начале 30-х годов нарком лесной промышленности С.С.Лобов призвал «провести решительную борьбу с реакционным и по существу вредительским методом ведения лесного хозяйства и лесоэксплуатации, построенным на принципах постоянства и непрерывности лесопользования», и провозглосил, что ««основным принципом лесоэксплуатации во втором пятилетии должны стать концентрированные сплошные лесосечные рубки». Этим выступлением было положено начало истреблению лесов.

В свое время подмосковные леса посетил непарный шелкопряд. Приокско-Террасный государственный заповедник отстоял свое право не применять ядохимикаты. В результате состояние лесов заповедника оказалось лучшим по сравнению с лесами, которые защищали химией.

Примером «ухода» в кавычках за лесами может служить нынешняя Московская область. Уже больше 70 лет мы проводили в лесах санитарные рубки, рубки ухода, ядохимикатами защищали леса от вредителей и болезней и никак до хорошего состояния довести не можем. Леса становятся все хуже и хуже. Редколесье, мелколесье, захламленность. Срубленную и брошенную древесину можно увидеть в любом квартале.