Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6487 ( № 45 2014) Страница 5

Особый предмет заботы Штадена – великокняжеская казна, которую «необходимо захватить: вся она из чистого золота и год от года умножалась стараниями прежде бывших князей; [всю её] захватить и вывезти в Священную Римскую империю римского императора Рудольфа и сложить в его сокровищнице».

Базовой основой такого рода устремлений являлся менталитет людей Запада. Великий русский мыслитель Н.Я. Данилевский, определяя типичные черты, присущие народам Запада, замечал: «Одна из таких черт, общих всем народам романо-германского типа, есть насильственность… Насильственность, в свою очередь, есть не что иное, как чрезмерно развитое чувство личности, индивидуальности, по которому человек, им обладающий, ставит свой образ мыслей, свой интерес так высоко, что всякий иной образ мыслей, всякий иной интерес необходимо должен ему уступить, волею или неволею, как неравноправный ему». В насильственности Н.Я. Данилевский усматривал «коренную черту европейского характера». Отсюда он выводил, в частности, стремление европейцев «к угнетению народностей».

Проект Генриха Штадена, предусматривающий завоевание нашей страны с последующим её расчленением, оказался проектом на века. Со временем возникли только дополнительные мотивы «крестовых» походов на Россию.

– Какие новые мотивы можно назвать?

– В конце XVIII в. над мировыми масонскими организациями, преимущественно стараниями которых свершилась так называемая Великая Французская революция, было провозглашено строительство «нового мирового порядка» – формирование мирового правительства, управляющего единым человечеством, лишённым национальных государств и границ. Но путь созидания «нового порядка» преграждали традиционные христианская Церковь и европейские монархии (в том числе, разумеется, и русское самодержавие). Появился масонский лозунг, призывающий сокрушить алтари и троны. Относительно России, олицетворяющей особую цивилизацию, удар лишь по Церкви и самодержавию был недостаточен, ибо она легла поперёк дороги архитекторов мирового правительства и государства, её нельзя было «ни объехать, ни обойти, единственный выход – взорвать».

Эту задачу, помимо прочего, решал Наполеон, который преследовал цель сдвинуть Русское государство за Урал, а европейскую его часть раздробить. В начале XX века снова заговорили о необходимости разрушения Российской империи. Соответствующие планы вынашивали и Франция, и Англия, а также Германия. В Версальском мирном договоре (1919 г.) фигурируют государства на территории «бывшей Российской империи». Любопытную запись сделал в своём дневнике (декабрь 1918 г.) английский посол во Франции лорд Френсис Берти: «Нет больше России. Она распалась... Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, т.е. Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т.д. – сколько бы их ни удалось сфабриковать! – то, по мне, остальное может убираться к чёрту и вариться в собственном соку».

Затем фашистская Германия собиралась расчленить и стереть с политической карты СССР (историческую Россию). Потом начали холодную войну, делая при этом упор на экономическое и финансовое истощение нашей страны посредством гонки вооружений и на разложение советского строя изнутри путём подготовки «пятой колонны», «агентов влияния» среди творческой интеллигенции и в высших эшелонах власти.

Как это ни горько признать, на данном этапе Россия потерпела поражение, потеряв национальные окраины. Расколотым на три части оказался и Русский мир – Россию, Беларусь и Украину...

Однако наши недруги не успокоятся, пока не растерзают Российскую Федерацию, сохраняющую, правда в усечённом виде, имперскую структуру и характер. Поэтому холодная война (во всяком случае, со стороны Запада) продолжается поныне. Да она, по правде сказать, ни на минуту и не прекращалась. А разговоры об окончании её, которые нередко слышим, есть байки, призванные одурачить русского человека, чтобы сбить его с толку и легче с ним управиться.

Возвращение Крыма, война на юго-востоке Украины означают, в сущности, войну за возрождение Русского мира. Но тут нужны терпение, выдержка, мудрость, наконец, решительность вместе с осмотрительностью. Хватит ли нам их?

Беседу вёл Владимир КРОТОВ

Теги: политика , экономика , развитие

Свидетели и провокаторы

Максим Григорьев. Евромайдан. - М.: Кучково поле, 2014. – 464 с.: ил. – 3500 экз.

Эта книга делалась по горячим следам – составлялась, компилировалась из свидетельств. Литературные достоинства её невелики, рассказы очевидцев почти не отредактированы, но впечатление она производит сильное.

Говорят сотрудники киевской милиции, бойцы "Беркута", почти все получившие травмы, неделями, месяцами противостоявшие толпе, которая с самого начала не была ни мирной, ни неорганизованной. Уже с декабря 2013 года было понятно, что у киевских демонстрантов есть обученные командиры, есть и чёткие задачи: «Сначала приходят люди, говорят, поют, затем резко сменяются, и на первое место выходят уже люди в масках, которые начинают использовать, например, газ[?] пытаются прорвать строй, ударяют палками по работникам милиции. Только мы начинаем идти вперёд, сразу начинают исполнять гимн Украины, песни разные. Агитация – милиция с народом едины».

Проверка стражей порядка на психологическую устойчивость и отсутствие приказов иных, нежели сдерживание, продолжалась до февраля и выродилась в жестокую борьбу прямо на городских улицах, когда в милиционеров летели коктейли Молотова, в них стреляли дробью и разрывными патронами, их забрасывали светошумовыми гранатами и били самодельными топорами люди, которых специально обучали бить по наименее защищённым частям тела.

С запада на восток шла волна захвата городских администраций, пятый этаж киевского Дома профсоюзов был превращён в штаб-квартиру «Правого сектора», в подвалах были устроены камеры пыток. Быстротечное отмирание государства, чёрная анархия, торжество вооружённого хама не где-нибудь в Сомали, а, как ни крути, на территории христианской цивилизованной Европы. Не успели ли мы забыть, как всё это было? Как пытали лидера львовских коммунистов Ростислава Василько? Как ставили на колени губернаторов, убивали судей, запугивали священников? Всё это было, когда ещё не было на Украине никаких «террористов-сепаратистов» – за исключением тех, что пришли с Запада.

Книга Максима Григорьева – пусть и составленная несколько наспех – призвана помочь нам не забывать. В ней не только звучит многоголосье очевидцев, но и выстроена хронология событий – начиная с заявления Олега Царёва, с которым тот выступил 20 ноября, за день до начала евромайдана, в Верховной раде Украины. Всё было прозрачно. Торжество жестокости и безначалия не было громом среди ясного неба. Всё было спланировано загодя. И выдержки из множества публичных выступлений крёстных отцов евромайдана за рубежом составляют ещё один раздел книги. Также предпринимаются старания разоблачать обман и провокации, которые призваны были переключать внимание западной публики на «русскоязычных террористов».

И хотя понятно, что книге свойственна некоторая популяризаторская заданность, её информационные достоинства бесспорны. Это пока ещё не история, но материал для написания истории.

Теги: Максим Григорьев , Евромайдан

Мир вращается на метафоре

Постоянный и многолетний автор "ЛГ" поэт Владимир Костров рассуждает о прекрасной иррациональности, имя которой - поэзия

– В молодости вы работали инженером на оптико-механическом заводе в Загорске. Писали ли вы в то время стихи и как химик уживался с лириком?

– Действительно, мне пришлось начинать свою жизнь с работы в науке и на производстве. Это было золотое время: юность, политическое потепление, полновесное звучание литературы. Мы все находились в приподнятом настроении. В это время я заканчивал университет. Моя дипломная работа называлась «Ди-третичные алкилметаны с тремя четвертичными атомами углерода» и заключалась она в осуществлении глубокого синтеза. Мы провели этот синтез вместе с замечательным литовским химиком, ныне академиком – Витасом Даукшасом. После чего были публикация в журнале «Общая химия» и доклад на Менделеевском съезде. В это же время начались публикации моих стихов. Было ощущение творческого счастья, невероятного подъёма. Вышел коллективный сборник «Общежитие», где, кроме меня, было ещё три автора, все, кстати, из научного мира, и сборник имел широкий резонанс. Тогда приветствовалось всё свежее, живое, была огромная уверенность в добром будущем страны.