Александр Филиппов - Порывая с прошлым Страница 5

Вечером он сходил за «свипером», и тот выбросил мусор за ворота, там он и остался лежать. В некоторых иностранных учреждениях сторожа иногда соглашались подмести в доме и вынести мусор, но старались сделать это в ночное время и так, чтобы за этим занятием их не застали соседские сторожа и садовники.

Помню, как-то у меня был разговор с одним пакистанцем, человеком вроде бы прогрессивных взглядов. Он возмущался политикой военного правительства, осуждал американскую интервенцию в Индокитае, тепло отзывался о нашей стране, откуда он только что вернулся. Рассказывая о вынесенных впечатлениях, он, не скрывая недоумения, стал говорить о воскреснике по благоустройству, во время которого он оказался в Москве.

— Я видел великолепные современные заводы, школы, больницы, детские сады, счастливых людей. Об этом мы, в Пакистане, можем только мечтать. Но вот я узнаю: в Москве воскресник! Студенты, партийные работники, инженеры, артисты и писатели взяли в руки метлы и лопаты. Они убирали дворы и улицы! Зачем? Ведь это время можно было провести с пользой на каком-нибудь собрании или митинге. В воскреснике есть что-то оскорбительное. Сталин совершил большую ошибку, что не поселил в стране пленных, захваченных в войне против фашистов. Из них надо было создать корпорацию, которая бы занималась уборкой дворов и улиц.

Разговор с этим человеком напомнил мне, как глубоко в сознании людей сидит предубеждение к «грязному» труду, как живучи еще подобные предрассудки.

Но новое все увереннее пробивает себе дорогу, ломает всякие предрассудки. В мае 1973 г. пакистанские газеты обошло примечательное сообщение. В нем говорилось, что обследование, проведенное одной из комиссий ООН, показало, что Карачи — самый грязный и антисанитарный город на земном шаре. Скандал! Правая оппозиция и религиозные организации подняли крик: Пакистан, мол, оскорбили, а правительство не реагирует!

Депутаты от правящей партии, выступившие на сессии Национальной ассамблеи, заявили, что в этом сообщении не следует усматривать оскорбительное недоброжелательство. Нужно благоустраивать Карачи, повести по-настоящему борьбу за чистоту, обязать предпринимателей улучшить жилищные условия рабочих в промышленной зоне.

В эти же дни в городе прошла кампания по переименованию улиц и площадей, носивших имена английских генералов. Их называли именами политических деятелей, писателей и поэтов Пакистана. Это коснулось, впрочем, и других городов страны.

Человек, приехавший сегодня в Карачи, не увидит, скажем, местного Уолл-стрита — Маклео-роуд. Она называется Чундригар-роуд. Из новых путеводителей исчез Эльфинстон-стрит, теперь это Зайбун Ниссе-роуд. Студенты, участвовавшие в снятии прежних вывесок, побросали их в самосвал и вывалили с барж в море.

Я уезжал из Карачи, когда в городе развертывалась кампания по борьбе с антисанитарией. Стало расширяться шоссе Дриг-роуд, убрали свалку, вынеся ее далеко за черту города. По утрам город оглашался стрельбой: подразделения санитарных отрядов истребляли бродячих собак. Газеты писали, что в отдельные дни умерщвлялось до 2 тыс. животных, ставших источником заразных заболеваний. В ряде районов началась реконструкция водопроводной и канализационной систем. Работы хватит не на один год, потребуются колоссальные усилия, чтобы привести в порядок город. Это далеко не легкая задача.

Руководители карачинского муниципалитета рассказывали мне, что в организации, занимающиеся ремонтом канализации, ликвидацией мусорных свалок, рабочие-мусульмане идти не желают. Они согласны строить дороги, мосты, дома, разбивать скверы. Но вот в ходе работы оказывается, что на пути прокладываемой дороги находится ассенизационный коллектор или яма с нечистотами. Тогда подрядчик идет за бригадой немусульман.

Планы у пакистанцев большие. Газета «Морнинг ньюс», поместившая интересный репортаж о жизни города, его общественных проблемах, предсказывает, что к началу XXI в. население Карачи составит приблизительно 12 млн. С учетом этого разрабатывается и генеральный план развития Карачи, к составлению которого привлечена большая группа архитекторов, дорожников, врачей и озеленителей. Появятся новые предприятия текстильной, обрабатывающей и химической промышленности. Предполагается соорудить второй морской порт, который будет обслуживать металлургический завод под Карачи, сооружаемый с помощью СССР.

Потребуется много электроэнергии. Даже сейчас, при наличии действующей атомной электростанции, ее недостаточно. Город, отвоеванный у песков и моря, испытывает растущую нехватку пресной воды. Это серьезно волнует пакистанские власти, ибо даже перебои с водой на несколько часов, вызванные плохим состоянием коллекторов, сразу отражаются на жизни города.

Когда несколько лет назад произошла авария водопроводной сети, на восстановление которой ушло около двух недель, это было катастрофой для Карачи. Остановились предприятия, суда не могли покинуть порт, засохла большая часть деревьев в скверах. Небольшое количество воды, привозившееся на машинах из других мест, делили на все население. Этот случай заставляет людей постоянно помнить о воде.

Прочитав репортаж в «Морнинг ньюс», я отправился в муниципалитет — в это напоминающее английский замок здание, сооруженное еще в дни британского владычества, чтобы уточнить некоторые подробности. Меня принял М. Усман, руководитель отдела планирования и благоустройства. Этот патриот своего города говорил, что осуществление плана развития Карачи зависит от двух факторов. Во-первых, если в стране победят идеи мирного сотрудничества с соседними странами, в частности с Индией и Бангладеш. Во-вторых, если настойчиво будет вестись борьба с противниками преобразований, с теми, кто продолжает превозносить традиции и обычаи, тормозящие прогресс в Пакистане. Усман имел в виду правые и религиозные организации, шовинистические и экстремистские силы. Об их деятельности я расскажу ниже.

Но вернемся к будням Карачи. Одним из первых встает рабочий люд города, те, руками которых создаются машины, станки, выпускаются ткани, производится цемент. Около одного миллиона человек живет вблизи заводских корпусов, на окраине города, в пролетарских кварталах Назимабад, Коранги, Малир и Лари. В тяжких условиях живут эти люди: цементные коробки, рассеченные на узкие комнаты, не имеющие подчас электрического освещения. Унылые дворы без зелени, один водопроводный кран на несколько сот семей. В жаркий сезон здесь невыносимо душно и влажно, а с наступлением зимы, когда температура опускается до +8 °C, холодно. Случись эпидемия холеры или оспы (а они частые гости в Пакистане) — в первую очередь они посещают эти рабочие кварталы. И понятно, что именно здесь зарождаются забастовочные тайфуны, потрясающие всю страну.

…Наступает время работы торговых и страховых компаний, учреждений и банков. В центр устремляется поток легковых машин, мотоколясок и велосипедов. Это едут служащие и клерки самого различного положения и достатка. Те, кто побогаче, едут из особняков, прячущихся в зелени пальм и кустарников в кварталах, раскинувшихся по обе стороны Дриг-роуд или в районе Клифтон, выходящем к продуваемому бризом побережью моря. Здесь теннисные корты и лужайки для игры в гольф, бассейны, закрытые клубы для офицеров и знати.

Мелкие же служащие едут из Саддара, района улиц и переулков, выходящих на Бандер-роуд. Мне приходилось бывать в этом квартале. Обветшалые каменные дома, словно соты, облепленные балконами, где обитатели их спят в жару. Не каждый может приобрести себе вентилятор. Электричество дорого, да и сам вентилятор стоит немалых денег. Дешевые харчевни и лавчонки, разбитые тротуары с открытой канализацией. Помятые, изрыгающие нефтяной перегар автобусы и дизельные трамвайчики. Передние места в них отведены для женщин. От остальных женская часть отделена металлической решеткой. Никто из мужчин не рискнет войти сюда. Его вытащат, если он будет противиться, и побьют пассажиры — приверженцы старины. Иногда в потоке транспорта можно увидеть важно шествующих верблюдов, впряженных в рессорные телеги. Они перевозят тюки с хлопком, уголь, песок, металлические балки для строек. Трусят ослики, с переброшенными через хребет корзинами, в них персики и мандарины.

К началу работы многотысячная армия клерков на местах. Опаздывать нельзя. Опоздал два-три раза — и прощайся с работой. Людей, жаждущих получить место, много, и предприниматель не церемонится. Из государственного учреждения уволить служащего сложнее. Если причина, вызвавшая опоздание или невыход на работу, существенная, то по новому законодательству уволить человека нельзя.

Традиция, заведенная еще в годы английского владычества, требует, чтобы служащие были опрятно одеты — белая рубашка, галстук, начищенные ботинки — и достойно вежливы. Едва они усаживаются за столы, как бои начинают разносить чай из таверн, открытых по соседству. Чай пьется на английский манер — обязательно с молоком и сладкий. Пьется по нескольку раз в день. Это традиция, возведенная в культ. Вы приходите в учреждение, даже в полицию, чтобы проставить отметку о прибытии или отбытии, и вам предлагается чашечка чаю. Могут предложить и кофе, оно тоже с молоком и сладкое. Отказаться — значит обидеть. В этом сказывается гостеприимство пакистанцев.