Николай Романецкий - Тринадцать мнений о нашем пути Страница 5

Евгений Лукин: За границу я не выезжал, поэтому мой опыт ограничен пределами бывшей нашей Родины. Нам с детства внушали, что полёты в космос, освоение ядерной энергии и прочие чудеса научно-технического прогресса — прежде всего заслуга Коммунистической партии Советского Союза. Собственно, так оно во многом и было. Поэтому ничего удивительного, что вместе с верой в коммунизм пошатнулась и вера в НТР.

Сергей Лукьяненко: В использовании достижений прогресса в военных целях, конечно же. Танки, самолеты, химическое и ядерное оружие — все это подкосило надежды оптимистов на скорые и обильные плоды прогресса.

Сергей Переслегин: В прогрессирующей безграмотности населения, с одной стороны, и безответственной позиции средств массовой информации — с другой. В экологической истерии. В публикации исторических трудов Фоменко и Суворова (Резуна). Я не хочу продолжать эту тему.

Геннадий Прашкевич: Опять же, в бедности.

Когда в России от запущенности всех ее проблем (в том числе и интеллектуальных) пытаются изъять из программ школ и вузов такие предметы, как литература, музыка, обществоведение, история, это говорит не просто о бедности, это говорит о духовной бедности. Да и как понять обывателю, содержащему семью на три-пять тысяч рублей в месяц, важность и необходимость искусства или фундаментальных наук? Он обязательно будет восставать против всего, что не приносит ему сиюминутной выгоды. Астрофизика, генетика, математика, да чем мы им обязаны? Зачем они нам? Это же развлечения для немногих. Причем дорогие развлечения! — восклицает обыватель. А наука (прежде всего фундаментальная) все равно была и остается единственной панацей от всех бед, ибо мы сами выбрали технологический путь развития.

Как говорится, жизнь страшна, но альтернатива еще страшнее.

Вячеслав Рыбаков: Маятник качнулся в обратную сторону из-за разочарования, связанного с крахом больших надежд. Но сам крах надежд есть лишь следствие того, что прогресс оказался только прогрессом средств, а не целей. Собственно, от техники и нельзя было ждать ничего иного. Само слово «техника» подразумевает не более чем более легкое, быстрое, умелое, качественное исполнение чего-то, что исполнялось уже и раньше. Прогресс целей может быть обеспечен только идеологиями — а позорнее, чем иметь идеологию, сейчас и греха нет, вся вторая половина двадцатого века прошла под знаменем борьбы с идеологиями, дескать, уродующими природу человека и ограничивающими его духовную свободу; под знаменем доказательств того, что всякое духовное единство есть следствие исключительно насилия и порождает исключительно насилие. В итоге все убийцы все равно остались с идеологиями (самыми старыми, пещерными) и действуют слаженно и с огоньком, а все приличные цивилизованные люди, которые не любят крови и хотят хоть какого-нибудь добра, сидят каждый сам по себе, ничего не знают о том, что такое хорошо и что такое плохо, и руками разводят: ах, да что ж это творится с нашей свободой?

5. Вопрос: Закончилась ли, на Ваш взгляд, эпоха Великих открытий?

Эдуард Геворкян: Нет. Вон на Марсе что ни месяц, то Великое открытие. А посмотрите на снимки спутников Сатурна, сделанные «Кассини»?!.. Или вот объект «Баффи», обнаруженный за Плутоном, словно явился из фантастических романов. «Хаббл» все еще преподносит сюрприз за сюрпризом. Сейчас как раз начинается новая эра Великих открытий.

Олег Дивов: А вот не факт. Великие открытия подстерегают нас на каждом шагу. Просто пора бы им сместиться в гуманитарную область — и тут человечество могут ждать самые неожиданные повороты сюжета.

Кирилл Еськов: «Не дождетесь!..»

Александр Житинский: Как ни странно, нет. Природа действительно неисчерпаема. Кроме того, у меня есть подозрение, что она еще и хитра и потихоньку меняет свои законы.

Андрей Измайлов: Величие открытия проверяется временем. Сравнительно недавно «открыли» металл алюминий. Были в восторге! Из него ложки можно делать — легкие, компактные! И таки царственные особы ненадолго сменили столовые приборы — с золота-серебра на алюминий. Он ещё и дороже тогда был, читай, престижней. Нынче такие ложки разве что на зоне…

А вот у нас на глазах случилось Великое открытие — мобильник. «Единственная роскошь — роскошь человеческого общения». Экзюпери… Да, разумеется, «всего лишь» модифицированный телефон. Однако даже братья Стругацкие в мире Полдня (ХХII век, между прочим!) понаставили в самых дремучих уголках Земли телефонные будки — очень удобно: нуль-транспортируйся хоть к чёрту на кулички, а там уже телефонная будка! А вы говорите!

Что касается обозримого будущего, хотелось бы разве только ещё одного Великого открытия — в этой жизни. Причём буквально. Типа таблетки долголетия. В детстве, помнится, когда пришло осознание конечности жизни, оптимистично утешился мыслью: впереди ещё много лет, а там учёные что-нибудь непременно придумают. Эх… Впрочем, пока живу, надеюсь. Ах, да! И таблетку, само собой, не одну, а несколько — и для родных-близких, и для друзей. А врагам: «В очередь, сукины дети! В очередь!» На всех не хватит…

Андрей Лазарчук: Нет.

Святослав Логинов: А это смотря что считать великим открытием. По-настоящему великое открытие было одно: огонь. А если считать великими открытие колеса, радиоактивности или законов Ньютона, то эта эпоха не кончится уже никогда.

Евгений Лукин: Плохо знаком с вопросом. Не берусь судить.

Сергей Лукьяненко: Только если говорить о Великих Географических открытиях. И то — подождем начала космической экспансии.

Сергей Переслегин: Да, конечно. Эпоха по-настоящему Великих открытий завершилась в мезолите, когда человечество изобрело колесо, дороги, парус и судно, лук и стрелы, веру в сверхъестественное, культуру как социальный механизм. Ничего подобного в нашей истории больше не было и уже не будет: детство бывает только один раз. Если же речь идет о фазовых Великих открытиях (такими в индустриальной фазе были паровой двигатель, двигатель внутреннего сгорания, неподвижное крыло, компьютер, радар…), то, конечно, новая фаза принесет значительное количество таких открытий. Некоторые из них изменят жизнь человечества.

Геннадий Прашкевич: Так любили говорить в начале двадцатого века: всё, физика кончилась, все химические элементы открыты, все законы природы сформулированы! А потом оказалось, что мы только на подступах к настоящим великим открытиям. Мы и сейчас только на подступах. Самое интересное впереди.

Вячеслав Рыбаков: Во Вселенной есть еще немало сюрпризов, просто не может не быть. Слишком уж она большая по сравнению с человеком. Но с той поры, как прогресс с увеличения могущества переориентировался на увеличение комфорта, открытий, разумеется, стало меньше — идет исступленная дошлифовка, подшлифовка под наше бренное тело того, что уже открыто. Способность к открытиям очень сильно зависит от установок: можно годами ходить мимо фундаментальных прорывов и не замечать их, потому что голова повернута в другую сторону. Зачем тебе нуль-транспортировка, если позарез надо разработать более удобную и безопасную модель автомобильного сиденья? Не откроет Сверхновой тот, кто смотрит исключительно себе под ноги. Конечно, под ноги смотреть надо, а то будешь спотыкаться на каждом шагу. Но время от времени надо останавливаться, а лучше даже садиться — и долго смотреть верх. А мы непрерывно бежим. Сами не ведая, куда — но скорее, скорее! Техничнее!

Ведь «куда» — это идеология, а от нее происходят исключительно нацизм, сталинизм и прочие мерзости, не так ли? Все приличные люди говорят, что так! «Но Брут его считает властолюбцем — а Брут весьма достойный человек!»

6. Вопрос: А в чем причина прогресса? Неужели только в стремлении человека к безопасности и комфорту?

Эдуард Геворкян: Какая может быть причина того, чего нет? В чем причина возникновения флогистона? Сколько миль до Авалона? Впрочем, если под прогрессом понимать усложнение механизмов, продуцирование дополнительных услуг, формирование новых потребностей, то можно сказать и о «материальных» стремлениях. Да, комфорт, и никаких предначертаний. Увы, безопасность, и никакой миссии.

Олег Дивов: Я бы не сбрасывал со счетов элементарное любопытство.

Кирилл Еськов: Прогресс — это всего лишь побочный продукт той Игры в бисер, что ведет, для собственного удовольствия, Homo ludens. А уж безопасность и комфорт — последнее, что заботит истинного luden’а.

Александр Житинский: Ну, я уже сказал, вроде, что в прогресс не очень верю, кроме научно-технического, где он очевиден. Причина его — в человеческой лени, с одной стороны, и любопытстве — с другой.