Эдуард Лимонов - Охота на Быкова. Расследование Эдуарда Лимонова Страница 50

Толмач — тихий такой, спокойный юрист был. Юрист! Ляпу когда убили: Толмач и вся бригада сидят в РБ в холле на корточках. Боялись. „Дай Мне погоны, только спаси меня!“ — сказал Толмач Агееву.

Мы ездили по Молявке, думали, пацаны Петрухи (вор в законе Бахтин) его грохнули, ездили в Зеленую Рощу. Там застаём такую картину: двухкомнатная квартира, гарнитур итальянский дорогущий, часть гарнитура не влезла в стену — отпилена ножовкой. В белых рубашках на корточках сидят ребятишки. Беломорину тянут с анашой. В центре диктофон с селекторной связью, это они с Петрухой собрались говорить, a потом на Шуфутинского, на концерт, должны были идти. Молявко музыкант был, контролировал все сделки Петрухи. „Хочу от Петрухи уйти, но не пускает!“ — он кому-то сказал. Мы думали, Петруха его. Как живая у меня эта сцена перед глазами».

Я: «Петруха уехал в Питер в 1994-ом, да?»

Щипанов: «Да. Петруха ненавидел Быкова всеми фибрами души, но боялся слово сказать. Из города его выдавили. Он и ушёл в Питер. В 95-ом я туда к нему приезжал. Закрыл его на тридцать дней. „Поедешь в Красноярск?“ — „Нет, не поеду…“ — „Тогда выходи“. Еще сцену помню, в Питере тогда только РБ организовался, дали им комнату одну на всех. Прихожу, в центре комнаты сидит Петруха на корточках перед 30-ю сотрудниками, и им понятия объясняет… Мир был интересный. Сейчас всё упростилось, похоже на фарс, а тогда была трагедия. Людей, правда, стали опять убивать… Парфенова убили. В Ахмедова стреляли…»

Я: «В Телятникова стреляли, Блинова отравили крысиным ядом только что».

Щипанов: «Это всё акции устрашения Быкова. Телятников никому дорогу не перешёл, мирный бизнесмен, но давний старый друг Быкова. Блинов — тоже. Блинова я сажал в 95-м, он у меня сидел 40 дней. У него был цирроз печени, ну я его и отпустил. Начинал он со спекуляции водкой в конце 80-х, когда при Горбачеве сухой закон был. Накупят заранее днём 5–6 ящиков водки и у ресторанов продают. Сейчас у него ребятишки самые порядочные. Человек 12, боевиков практически не осталось, все остепенились».

Справка: Виталия Парфенова убили в июле 2000 года. Директор государственного унитарного предприятия «Краевые рынки» приехал домой, во дворе вышел из «мерседеса», его застрелили. В связи с этим задержали Вилена Струганова (Цветомузыка) в Хакасии. Но через 4 дня выпустили. Парфенов был близок к Быкову. Но потом работал на лебедевскую администрацию. Октай Ахмедов — азербайджанец, владелец центрального рынка, друг Быкова, согласно информации в «Когте» — «лидер азербайджанского преступного сообщества». В 1997 году в него стреляли, в буквальном смысле сняли часть черепа. СОБР тогда охранял Ахмедова, скрывающегося в частном секторе на речке Каче. Думали, он помрёт, но выжил. И убийство Парфенова, и покушение на Ахмедова рассматриваются как попытка перераспределить рынки г. Красноярска.

Щипанов: «Парфенова убили. Считается, что Струганов. До 1995 года его бы тоже убили, но после 1995 года его бы просто выдавили из города. „Мы „крыше“ не платим, наша „крыша“ включена в банковский кредит“, — говорят наши предприниматели… Якобы Быков сказал Цветомузыке: — „Цвет, у тебя свой бизнес, у меня свой“. Многие в отсутствие Быкова пытались подобрать его бизнес… В Москве люди Цветомузыки представлялись вначале как быковцы, потому что Паша авторитетом не пользовался. Он всегда был в тени Быкова. При Быкове было ясно, к кому идти решать проблемы. Паша привёз молодых ребят с юга края. Голодных, с ментальностью 1993 года. Они приезжают на разборки с битами. Нонсенс в эти годы».

Я: «Говорят, Цветомузыку охраняет ФСБ».

Щипанов: «Еще неизвестно кто кого использует: Паша — ФСБ или ФСБ — Пашу. ФСБ стоят всегда рядом с нами, с милицией. Сейчас они стали серьёзно заниматься оргпреступностью. С ними стало интересно работать… По сбору информации они всегда были хороши. Сейчас вытаскиваю их информацию 95, 96 годов — и там много интересного. Кстати, есть версия, что эфэсбэшники приложили руку к тому, чтобы пустить Быкова в политику, чтоб потом посадить. Похоже на них… У них главное — сбор информации, а реализовать её не стремились… Половина того, что писал Тарасов, было из ФСБ».

Я: «Самков, говорят, ненавидел Быкова».

Щипанов: «Комлев, бывший зам. начальника УВД, г. Красноярска очень зол на Быкова. В УГРО Петрунину орали, что Быков выйдет из-под контроля, они благоволили Ляпе. Чтобы посадить Быкова, надо было заниматься и Татарином, и Пашей в то время, когда живы были ещё свидетели, когда все всё ясно помнили. Можно было посадить… (думает). Для того чтобы посадить Быкова — нужно развалить Пашу. Этого комиссия Колесникова не хотела, этого никто не делает. Делали всё топорно».

Я: «Разве нормальны те методы, с помощью которых Быкова арестовали 4 октября? Фальшивое убийство, подкинутые часы и документы. На, коснись рукой…»

Щипанов (улыбается): «У Исмендирова, его якобы убили вместе с Цветомузыкой, кличка Палач. Представляете, жертва с такой фамилией!.. У меня было порядка пяти таких уголовных дел. Когда нужно спасти жизнь человеку, то идёшь на такое, на „оперативный эксперимент“. Когда, например, киллер приходит испуганный в правоохранительные органы, так и так, мне поступил заказ, тогда начинаешь брать грех на душу. Струганов, кажется, уверен, что Быков его заказал. Он говорит, что чувствует свою правоту. Однако зачем это Быкову, на нём же не висело мокрых дел, на Быкове… Наоборот, Быков был заинтересован, чтобы со Струганова не упало бы ни волоска… москвичи всё сделали топорно. Бригада, которая работала из Москвы по Паше Цветомузыке, считает, что Паша и Быков — вечные враги…»

Я: «Газеты писали, что в ноябре милиция взяла троих парней Паши Цветомузыки за то, что они занимались наездами на валютчиков возле центрального рынка. Якобы такого вида рэкета не было лет пять».

Щипанов: «У Цветомузыки около 30 человек, ездят по кабакам и кафе. Если подтянет людей с юга, будет около сотни. У нас многие говорят: убрали Быкова — и нет бандитов в городе, сделаем красный город! Начальник УВД должен делать это».

Аноним № 3, мент:

«Вы знаете, у нас говорят, что начальник УВД Рудченко — бочка с киселём. Бочка до края налита, боится сделать движение, чтобы не выплеснулось».

Щипанов: «Перед тем как к вам идти, я посоветовался с моим начальником и с женой. Жена сказала: „иди, но не болтай много“. Начальник расспросил зачем, да что, о чём писать будете, и о старых делах 93–95 годов говорить разрешил».

Я: «Многие отказываются со мной встречаться. Тарасов наотрез отказался. Чечкину Сибалюминий не разрешил. Школьный отказался. Вначале были у меня неплохие отношения с быковцами, но с середины ноября Георгий Рогаченко молчит, до этого чуть ли не каждый день пересекались. А тут я ему звоню: „Ох, я занят, я вам перезвоню через пять минут“. И три недели не звонит. 11 декабря я ему позвонил, поздравил с победой „Блока Быкова“. „Да, спасибо, — говорит, — можно я вам перезвоню через 15 минут?“ И вот уже несколько дней… такое впечатление, что ему наговорили обо мне, что слухи какие-то…»

Щипанов: «Да, меня тоже информировали, что вы приехали в Красноярск с целью провокации, что готовится провокация».

Я: «ФСБ, конечно». (Щипанов улыбается).

Далее я рассказываю ему о своих отношениях с ФСБ, о том, как в июне 1993 года меня приглашали на Лубянку и радушно встретили, о том, что я в оппозиции с 1990 года, что участвовал во всех исторических стычках с государством: и в демонстрациях 23 февраля и 17 марта 92 года, и в показе сил 9 мая 93-го, и в октябрьских событиях 93 года, что я председатель Национал-Большевистской партии, потому неудивительно, что ФСБ мною занимается. И что я нахожу это противозаконным. То есть я оправдываюсь перед майором. На самом деле я возмущён куда больше, чем показываю. Эти «топтуны» пытаются совать мне палки в колеса, даже в таком мирном деле, как написание книги. Теперь я понимаю, почему мне не звонит Романов, хотя у него есть мои книги, он обещал меня познакомить с интересными свидетелями жизни Быкова. Понятно, почему не захотел со мною встретиться Школьный, охотно до сих пор встречавшийся с представителями прессы. Ясно, почему не звонит Телятников, он обещал меня познакомить с женой Быкова, Мариной. Ясно, их всех напугали этими слухами. Провокация! Я и крошечная Настя приехали взорвать Красноярскую ГЭС, захватить заложников, освободить Быкова, а за это он отдаёт нам половину своих миллионов… Всего этого я, конечно, не говорю майору Алексею Щипанову, я только ругаюсь про себя. Вспоминаю, как офицер ФСБ К., разозлённый тем моим предположением, что налёт на наш штаб 20 февраля 1999 года был совершён ФСБ, сказал, что за день до этого он приходил к нам в штаб на Фрунзенскую, в интервью газете «Сегодня» я назвал его по фамилии… Как разъярённый тем, что увидел свою фамилию в газете «Сегодня», он кричал: «После взрыва у вас, 14 июня 97 года, я мог вас посадить, но не посадил!!!» Была оттепель, мы стояли под козырьком здания на Лубянке, мой тогда ещё живой охранник Костя Локотков чуть вдалеке, и меня поразило, как это он мог меня посадить! Ведь меня взорвали, моё помещение, не я взорвал… ФСБ, …их мать…