Андрей Буровский - Наполеон - спаситель России Страница 52

Суворов в своей жизни не проиграл ни одной битвы, и только он знает, какой ценой это было достигнуто. Он не проиграл и эту. Бросив обозы, пленных и оставив раненых «на милость французов» в городе Гларис, армия под коман­дованием своего генералиссимуса осуществила знамени­тый переход через Альпы. Преодолев ледник Прагель и перевал Панике (высота более 2,5 тысячи метров), остат­ки армии, числом только 6 тысяч человек вышли в долину Рейна и вдоль реки вышли в Вадуц (ныне столица Лихтен­штейна).

После этого Суворов отказался продолжать кампанию. К императору ушли соответствующие рапорта от него, его генералов, русского представителя в австрийском штабе графа Толстого и эмоциональное письмо от царевича Кон­стантина, также участвовавшего в походе.

Павел I армию возвращает, но лично Суворовым очень недоволен.

Результаты войн с Бонапартом никакие, но и осо­бой беды России они тоже не принесли. Разрыв с Брита­нией и союз с Наполеоном в 1800 году принес только бед­ствия Российской империи и самому Павлу.

И в политике «свободных рук», и в войне с Бонапартом Россия была ведущей стороной. Она сама решала, что ей делать. Теперь же в этом союзе ведущая сила — Наполеон Бонапарт.

9 октября 1800 г. Бонапарт прибывает во Францию из Египта и начинает свой триумфальный путь в столицу. Франция с надеждой встречает долгожданного «спасите­ля»: это последний из генералов, не знающий поражений. Даже Жубер и тот погиб!

Сразу, как только Наполеон взял власть, он послал Павлу I письмо с выражением дружбы. Это было первое его действие после переворота 9 ноября 1800 г. (18 брю­мера VIII года по революционному календарю), который провозгласил Консулат и Наполеона Бонапарта первым консулом.

Затем Наполеон без всяких условий освободил всех русских военнопленных, в том числе раненых, оставлен­ных на милость победителя. Все они были переодеты в но­вую, специально сшитую для этого форму и отправлены в Россию за счет французского правительства.

Эти действия были следствием или гениального рас­чета Наполеона, или результатом не менее гениальной интуиции. Павел понимает, что позиции Франции слабы и что итог войны, само существование коалиции зависит от России. И тогда в самом конце 1800 года Первый кон­сул Наполеон Бонапарт заявил о передаче Мальты России. Это был гениальный по своей силе ход.

Некоторые историки полагают, что Павел I Петрович вышел из коалиции, напуганный либеральными идеями офицеров своей армии. Проявлением же этих идей стало то, что адмирал Ушаков провозгласил Ионические острова Республикой.

В действительности все происходило с точностью до наоборот: идеи конституции и либерализма ходили в рус­ском дворянстве независимо от участия в военных дейст­виях. Много раз историки показывали, что «европейские» политические конструкции и дворян, включая и декабрис­тов, и либералов-просветителей типа Белинского и Герце­на, и народовольцев были чисто утопическими. Они не имели ничего общего с реальностью. В воспоминаниях Тургенева есть потрясающее место: он водит по Парижу Белинского, показывая ему улицы и площади, связанные с революцией. А Белинский совершенно не интересуется реальной Францией и ее историей; гуляя по Парижу, он ведет речи о необходимости немедленного освобождения крестьян[83].

Скорее знакомство с реальной Европой и реалиями ре­волюции и французской диктатуры «излечивало» от утопи­ческого стремления делать «как в Европе». Ведь что видели офицеры и Суворова, и Ушакова? Нищее, замордованное население. Не только в Южной Европе, в Италии, Греции, но даже в Швейцарии и Голландии уровень жизни про­стонародья был не выше, чем в России. Жестокие нравы европейской деревни были не лучше, а то и похуже, чем в России. А дворянство было беднее русского и часто хуже образовано.

Война? Это разорение, принесенное войной, озлобле­ние и одичание. Трупы на обочинах дорог и на ветках при­дорожных деревьев, голодные дети, отчаявшиеся люди, у которых отняли последнее. Национальный и групповой эгоизм, упорное желание, по сути, всех таскать каштаны из огня чужими руками.

Революция? Офицеры, воевавшие в Европе, видели го­рода и деревни, ограбленные революционной армией, го­ворили со свидетелями чудовищных жестокостей, видели вывоз во Францию сокровищ культуры и истории. Они ви­дели, как по-хамски обращаются революционеры со свя­щенниками, как они гадят в церквах и раскуривают трубки от страниц священных книг.

Участие в войне было скорее «прививкой» от револю­ции.

При этом Павел I прекрасно знал и по рапортам Суво­рова, и по докладам ближних к нему лиц, что Британия и Австрия просто используют Россию в своих целях. Если бы он вышел из коалиции, это было бы политически оправ­данно и было бы только популярно в России.

Намного хуже была новая опала Суворова. Пока он был в чести, Павел пожаловал ему титул князя Италий­ского и звание генералиссимуса, приказал поставить ему памятник в Санкт-Петербурге. Но «своевольный» Суворов долго не удержался в зените славы. Переход через Альпы не прошел даром для великого полководца; все же Суворову было уже 70 лет. Вернувшись в Петер­бург 20 апреля, он умер 6 мая. За его гробом запрещено было идти придворному обществу и гвардии. Шли только армейские полки. А Суворов был культовой фигурой для дворянства и всех служивых людей. Передавали слова Массена: узнав о смерти Суворова, он произнес, что отдал бы все свои победы за один его швейцарский поход.

Еще хуже был союз с Британией...

По приказу Павла I российские войска были выведены из Европы. Ушаков передал все занимаемые позиции Ан­глии... Но это совершенно не помешало ей «прихватить» и важный стратегический пункт, Мальту.

После заключения дружбы России и Франции Брита­ния вполне мотивированно отказалась вернуть Мальту России. Получается, что Бонапарт Мальту подарил, а Бри­танцы подарок захватили.

Без русских войск Наполеон громит и турецкие и ав­стрийские войска. В мае, одновременно со смертью Су­ворова, армия Моро наступает в Баварии, а Бонапарт лично ведет войска в Северной Италии. После битвы у Маренго Австрия подписывает в Алессандрии с Первым Консулом соглашение о прекращении боевых действий в Италии.

Совсем выйти из войны Австрия не может: она, как наркоша на игле, сидит на британских субсидиях. Только после того, как в сентябре 1800-го генерал Макдональд занимает Швейцарию и Тироль, Мюрат идет на Неаполь, Брюн наступает в Ломбардии, после того как в декабре 1800-го Моро разбивает эрцгерцога Иогана при Гогенлиндене, взяв 25 тысяч пленных, Австрия просит о мире. Война окончилось полной победой Франции.

А Бонапарт, гениальный стратег и великолепный пси­холог, не забывает о новом союзнике! По Люневилльскому договору Ионические острова остаются под про­текторатом России. А зависимая от Франции Испания урегулирует пограничный конфликт с Россией в Кали­форнии.

Более того... Бонапарт предлагает России секретный план с предложениями о разделе Турции. Бывшая Визан­тия достается России, Ближний Восток — Франции, и о со­вместных боевых действиях в Индии.

Об индийском походе говорили и говорят очень раз­ное — вплоть до объявления его мифом и выдумкой «врагов императора Павла».

Но секретный проект Российско-французской коали­ции по захвату Британской Индии был. Очень возможно, именно он стоил жизни Павлу I. Во всяком случае, его не довели до конца именно из-за убийства Павла I.

По секретному плану должны были двинуться два пе­хотных корпуса, французский (с артиллерийской под­держкой) и российский, каждый по 35 000 человек, не считая артиллерии и казацкой конницы. Наполеон настаи­вал, чтобы командование французским корпусом было по­ручено генералу Массена. По плану французское войско должно было перейти Дунай и пройти через Южную Рос­сию, останавливаясь в Таганроге, Царицыне и Астрахани.

Объединиться с Российским войском французы долж­ны были в устье Волги. После этого оба корпуса пересека­ли Каспийское море и высаживались в персидском порту Астрабад. Все перемещение из Франции в Астрабад по подсчетам занимало восемьдесят дней. Следующие пять­десят дней занимал поход через Кандагар и Герат, и к сен­тябрю того же года планировалось достигнуть Индии.

Этот индийский поход должен был походить на Египет­ский поход Бонапарта — вместе с солдатами отправлялись инженеры, художники, ученые. По всем законам коло­ниализма, европейские армии вели с собой европейскую науку и культуру.

Реально? Совершенно реально. Этот план должен был вызвать панику у британцев: уж они-то знали меру «люб­ви» народов Индии к Британской Ост-Индской компании. Грандиозное восстание было совершенно гарантировано. Британцев «мочили» бы в сортирах — в деревянных тропи­ческих будочках даже там, где не появился ни один фран­цузский или русский солдат.