Елена Прудникова - 1953. Роковой год советской истории Страница 53

5 декабря он пишет соратникам по Политбюро:

Документ 9.10.

«На запрос Молотова по этому вопросу Молотов ответил, что допущена ошибка. Я не знаю, однако, кто именно допустил ошибку. Если Молотов распорядился три дня назад навести строгую цензуру, то надо привлечь к ответу отдел печати НКИД. Если же Молотов забыл распорядиться, то отдел печати НКИД ни при чем и надо привлечь к ответу Молотова…»

Остававшиеся в Москве Молотов, Берия, Маленков и Микоян, как положено, проверили инцидент и сообщили, кто виноват, однако Сталин остался недоволен. 6 декабря он пишет уже троим членам Политбюро: Маленкову, Берии и Микояну.

Документ 9.11.

«Вашу шифровку получил. Я считаю ее совершенно неудовлетворительной. Она является результатом наивности трех, с одной стороны, ловкости рук четвертого члена, то есть Молотова, с другой стороны…»

На самом-то деле история была глубже. В ноябре агентство «Рейтер» сообщило, что Молотов на приеме в честь 7 ноября заявил американскому журналисту: «Я знаю, что вы, корреспонденты, хотите устранить русскую цензуру. Что бы вы сказали, если бы я согласился с этим на условиях взаимности?»

Молотов утверждал, что ничего подобного не говорил, однако Сталин ему не верил. По-видимому, у него были какие-то основания, которые и прорезались во втором письме.

Документ 9.12.

«Молотов… не принял никаких мер, чтобы положить конец безобразию, пока я не вмешался в это

245

дело. Почему он не принял мер? Не потому ли, что Молотов считает в порядке вещей игнорирование таких пасквилей, особенно после того, как он дал обещание иностранным корреспондентам насчет либерального отношения к их корреспонденциям? Никто из нас не вправе единолично распоряжаться в деле изменения курса нашей политики. А Молотов присвоил себе это право. Почему, на каком основании? Не потому ли, что пасквили входят в план его работы?..

…Я убедился в том, что Молотов не очень дорожит интересами нашего государства и престижем нашего правительства, лишь бы добиться популярности среди некоторых иностранных кругов. Я не могу больше считать такого товарища своим первым заместителем.

Эту шифровку я посылаю только Вам трем. Я ее не послал Молотову, так как я не верю в добросовестность некоторых близких ему людей. Я Вас прошу вызвать к себе Молотова, прочесть ему эту мою телеграмму полностью, но копии ему не передавать».

Почему-то, анализируя послевоенные кадровые перестановки, наши историки объясняют их лишь тем, что Сталин одних людей к себе «приближал», а других «отдалял». Но ведь у этих назначений могли быть и объективные причины! Как видим, и «проблема Жемчужиной» появилась не в 1948 году, а гораздо раньше. Вспомним Документ 9.8. - показания против Жемчужиной. Почему письмо о «притеснениях» евреев на Украине было адресовано Молотову? А с кем советовалась Жемчужина по поводу Крыма, если не с мужем? То, что еврейские круги рассматривали министра иностранных дел в качестве своего «агента влияния» в правительстве, - это еще полбеды. Вопрос в другом: чьими агентами (и не только «влияния») были они сами?

…В ответном письме Сталину 7 декабря Маленков, Берия и Микоян изложили уже весь список прегрешений товарища Молотова за последние месяцы - и там оказались вещи гораздо более серьезные.

Документ 9.13.

«Мы напомнили Молотову о его крупной ошибке в Лондоне, когда он на совете министров сдал позиции, отвоеванные Советским Союзом в Потсдаме, и уступил нажиму англо-американцев, согласившись на обсуждение всех мирных договоров в составе 5 министров. Когда же ЦК ВКП(б) обязал Молотова исправить эту ошибку, то он, сославшись без всякой нужды на указания Правительства, повел себя так, что в глазах иностранцев получилось, что Молотов за уступчивую политику, а Советское правительство и Сталин неуступчивы.

Мы привели Молотову другой пример, когда он противопоставил себя советскому правительству, высказав Гарриману свою личную, уступчивую и невыгодную для нас позицию по вопросу голосования в Дальневосточной комиссии… Здесь мы напомнили Молотову, что он сам согласился с проектом решения Политбюро… в котором было сказано: "…Признать неправильную манеру Молотова отделять себя от правительства и изображать либеральнее и уступчивее, чем правительство"…

Мы указали Молотову, что он неправильно поступил, дав 7-го ноября на банкете согласие на прием сыну Черчилля, который в это время находился в Москве, как корреспондент газеты, и хотел получить интервью у Молотова…

Наконец, мы сказали Молотову, что все сделанные им ошибки за последний период… идут в одном плане политики уступок англо-американцам и что в глазах иностранцев складывается мнение, что у Молотова своя политика, отличная от политики правительства и Сталина, и что с ним, Молотовым, можно сработаться».

Как видим, произошла очень простая вещь. Министры - тоже люди и могут иметь свои предпочтения. Молотов был хорош против Германии, но когда дело дошло до вчерашних союзников, оказалось, что министр испытывает к ним непростительную для сложившейся международной обстановки симпатию. Резюмируя, Сталин 9 декабря писал:

Документ 9.14.

«Одно время Вы поддались нажиму и запугиванию со стороны США, стали колебаться, приняли либеральный курс в отношении иностранных корреспондентов и выдали свое собственное правительство на поругание этим корреспондентам, рассчитывая умилостивить этим США и Англию. Ваш расчет был, конечно, наивным. Я боялся, что этим либерализмом Вы сорвете нашу политику стойкости и тем подведете наше государство. Именно в это время вся заграничная печать кричала, что русские не выдержали, они уступили и пойдут на дальнейшие уступки… Очевидно, что, имея дело с такими партнерами, как США и Англия, мы не можем добиться чего-либо серьезного, если начнем поддаваться запугиваниям, если проявим колебания. Чтобы добиться чего-либо от таких партнеров, нужно вооружиться политикой стойкости и выдержки».

Тогда Молотов повинился, и инцидент был исчерпан. Но проблема-то осталась! Вячеслав Михайлович был по характеру, с одной стороны, невероятно упрям и амбициозен, а с другой - чрезвычайно изворотлив. Достаточно почитать его воспоминания о довоенном визите в Германию - как он профессионально раскручивал Гитлера на разговор о его стратегических планах. Не зря Сталин писал про «ловкость рук» -он-то за тридцать лет совместной работы изучил своего ближайшего соратника вдоль и поперек.

Молотов подчинился Сталину - но не стоит думать, что он мог (да и хотел!) так легко пересмотреть свои политические позиции. После того как выяснились его симпатии, вопрос о замене министра иностранных дел был лишь вопросом времени. Тем более что Сталина имел человека на замену. Вышинский в МИДе занимался как раз отношениями с «союзниками», был единомышленником Сталина, а к тому времени являлся и более крупной фигурой, чем Молотов.

Так что причина отстранения министра была не в «деле Жемчужиной» - скандал с супругой мог послужить разве что спусковым крючком. Молотов не подходил Сталину по своим взглядам. Поэтому очень мала вероятность, что Сталин согласился бы с его возвращением на пост министра иностранных дел. Эту кандидатуру продавили какие-то иные силы, и данная замена опять выводит нас на новый уровень расследования. Тем более что весной 1953 года Молотов сыграл во внешней политике СССР неоднозначную и, можно сказать, «черную» роль - возможно этого и не осознавая…

Основным яблоком раздора между СССР и бывшими союзниками в то время являлась Германия. Естественно, Сталин охотно включил бы эту страну в социалистический лагерь - однако союзники очень вовремя предприняли высадку в Нормандии: не слишком рано, чтобы всерьез не ввязываться в войну, однако вполне своевременно, чтобы успеть захватить большую часть Германии. В такой ситуации СССР выступал за Германию единую, нейтральную и не включенную ни в какие военные блоки. Американцев же, рассматривавших эту страну как свой плацдарм в Европе, такой подход ни в коей мере не устраивал.

Договориться они так и не смогли, и 20 сентября 1949 года была образована Федеративная Республика Германия, а три недели спустя - Германская Демократическая республика. После этого немецкие коммунисты, получив наконец собственное государство, радостно приступили к строительству социализма. Однако СССР не только не подстегивал этот процесс, но даже несколько тормозил его. Причина понятна: Сталин надеялся после подписания всех договоров, когда Германия в какой-то мере освободится от влияния союзников, все-таки объединить эту страну.

Ставки в игре были куда выше, чем можно предполагать, читая работы политологов. Дело тут совсем не в политике и не в сферах влияния, а в носителях атомного оружия. Да, американцы первыми взорвали атомную бомбу - но вот стратегическое положение СССР было намного выгодней. В то время в качестве носителя предполагалось использовать не ракеты, а самолеты. Так что американцы, как бы ни грозили нам, могли нанести эффективный удар разве что по Дальнему Востоку, зато наши с дальневосточных аэродромов накрывали всю территорию США. Янки жизненно необходимы были базы в Европе, а нам жизненно необходимо, чтобы этих баз у них не было. Естественно, без согласия правительства на территории чужого государства военные базы не разместишь. А самой зависимой от США страной в послевоенной Европе была побежденная Германия - американцы ее, во-первых, оккупировали, а во-вторых, финансировали ее восстановление. Вот почему Сталин так продавливал объединение Германии на нейтральной основе, чтобы ее неприсоединение к военным блокам закреплялось международными договорами. Американцам же надо было иметь хотя бы кусок зависимой от них европейской территории. В этом смысл всей игры вокруг ФРГ и ГДР - не в политике, а в военных базах.