Елена Прудникова - 1953. Роковой год советской истории Страница 57

Вот и вопрос: было ли такое в планах «ленинградцев», когда они выдвигали эту идею, или же они просто «не подумали»… Любопытно, что со Ждановым Попков о создании РКП не говорил - стало быть, соображал, что не так эта идея чиста, как кажется.

…Впрочем, «ленинградцы» отделались легко. Кузнецова назначили начальником Дальневосточного бюро ЦК, которое, правда, пока существовало только на бумаге - но кто мешал новому начальнику заняться его организацией? Родионова и Попкова направили на партийные курсы при ЦК ВКП(б) - по-видимому надеясь, что с образованием к ним придет понимание того, что такое государственная дисциплина и для чего она нужна. Но официальная версия упорно считает: их сняли, чтобы вскоре арестовать.

А вот это не факт! Общеизвестна истина: «вслед за этим» не всегда означает «вследствие этого». Возможно, одно с другим как-то связано - но вовсе не обязательно, что уже тогда, в феврале, их судьба была решена. Секретарей ЦК снимали и вправду редко - но бывало. Маленков за бардак в авиапромышленности поплатился тем же самым. Но уж Попков точно был не одинок: в конце 40-х - начале 50-х годов прошла целая серия региональных скандалов. «Ульяновское дело» - секретарь обкома снят за пьянство и расхищение спирта. Карельский обком - развал работы, пьянство, растраты. «Челябинское дело» - развал работы, блат, пьянство, бытовое разложение и т. д. Кстати, и Кузнецова Хрущев, уже в 1954 году, «обласкал», заявив во всеуслышание в Ленинграде, на собрании партийного актива: «Известно, что тов. Кузнецов и другие допускали разные излишества, выпивки допускались. И расходование средств государственных не по назначению допускалось, и бахвальство, и некоторое зазнайство…»

Партийных секретарей снимали постоянно: за развал работы, пьянство, групповщину, воровство… Одних сажали, другим находили работу по силам. Показательна в этом смысле история секретаря Московской организации Попова. Он, кстати, тоже выходец из Ленинграда, тоже секретарь ЦК, и сняли его в том же 1949 году за совершенно замечательные художества. Как было написано в письме, с которого начались его неприятности, товарища Попова «одолевает мысль в будущем стать вождем нашей партии и народа». Что касается фактов, то он вознамерился управлять всем, что расположено в Москве, в том числе союзными министерствами. Как было написано в постановлении Политбюро, Попов пытался «подмять министров и командовать министерствами, подменить министров, правительство и ЦК ВКП(б)» и многое, многое другое. В сравнении с постановлением по Москве «ленинградцев» просто по головке погладили.

Казалось бы - таких должны отстреливать в первую очередь. А вот ничего подобного! Товарища Попова, действительно, сняли с постов секретаря ЦК и первого секретаря МГК, но вот арестовывать его никто и не думал. Впоследствии, еще в сталинское время, он занимал министерские посты, был директором завода, при Хрущеве - послом в Польше, потом снова директором завода, благополучно дожил до пенсии и умер в 1968 году. Так что дело было в чем-то другом…

Разбирая эти вопросы, надо очень четко понимать: есть Устав партии, а есть Уголовный кодекс. В сталинское время одно с другим не путали. В постановлении по «ленинградцам», в принципе, можно найти и статьи УК - превышение власти там точно есть. Но вот статья 58 в нем не содержится - его герои виновны лишь в нарушениях Устава партии.

В действиях председателя Госплана Вознесенского прегрешений против партийного устава нет. Осужден он был на одном судебном процессе с «ленинградцами», но начиналось его дело самостоятельно - однако сразу после разборок с

264

Кузнецовым и его командой. Это заставляет кое о чем задуматься. Если «ленинградцы» в своих неприятностях виноваты исключительно сами - не стоило быть такими борзыми! - то председателя Госплана Вознесенского, возможно, слегка подставили.

Итак, не успел отгреметь «ленинградский» скандал, как начался скандал в Госплане. 1 марта 1949 года заместитель Вознесенского Помазнев написал в Бюро Совмина записку, в которой предал гласности перекосы в планировании. А 3 марта пришла какая-то очень уж своевременная жалоба от министра внутренних дел Круглова на непосильный для его ведомства план.

Бюро Совмина назначило проверку деятельности Госплана - и волосы у тех из проверяющих, у кого не было лысины, встали дыбом, такие там вскрылись приписки и перекосы. Оказалось, что председатель Госплана систематически занижал план одним министерствам и завышал другим. Соответственно у тех, кого он «любил», были хорошие показатели, премии и пр. А вот МВД товарищ Вознесенский, должно быть, недолюбливал…

Надо ли объяснять, к чему вели такие фокусы в условиях плановой экономики? К дезорганизации экономической жизни страны. В результате Вознесенский, естественно, полетел из Госплана - однако не на новую работу, а в бессрочный отпуск. Другого места работы для него не планировали, и неудивительно: как бы ни повернулось дело, товарищу Вознесенскому в ближайшем будущем предстояло на практике познакомиться с Уголовным кодексом. Хотя бы потому, что такие игры никогда не ведутся бескорыстно.

Итак, Вознесенского отстранили, а в Госплане началась тотальная проверка. Обнаружила она такое, рядом с чем все предыдущие факты были не компроматом, а так, семечками. За пять лет, с 1944 по 1948 год, в этом ведомстве пропало 236 секретных документов. Причем это были не бумажки на одном листочке. Вот лишь некоторые из пропаж: несколько государственных планов восстановления и развития народного хозяйства (документы на сотнях листов); планы меньшего масштаба, отдельные постановления, которые тоже не надо недооценивать. Например, исходя из баланса разных видов оборудования в пятилетнем плане можно было составить представление о дальнейшей экономической стратегии советского руководства. Ну, а такие документики, как сведения об объемах перевозок нефти и нефтепродуктов или об организации производства радиолокационных станций, говорят сами за себя.

Подбор пропаж тоже впечатлял. Во всем списке только один документ - об издании учебников для школ Украины - не был «находкой для шпиона» (должно быть, его на самом деле потеряли). Выяснилось, что Вознесенский о происходящем прекрасно знал, однако никаких мер не принял. В первом приближении партийные органы посчитали случившееся выдающимся бардаком. Вознесенского исключили из ЦК, а по факту пропажи документов началось следствие.

Чтобы правильно понять ситуацию, надо кое-что знать. В 1945 году советское правительство обратилось к Соединенным Штатам с просьбой о кредите на восстановление разрушенного войной народного хозяйства. Американское правительство согласилось дать кредит, но потребовало в ответ информацию о состоянии советской экономики такой глубины и объема, что наши отозвали просьбу: лучше уж самим выбираться, чем снабжать потенциального противника подобными сведениями. И самое естественное предположение, когда вскрылась госплановская клоака, было: американцы нашли более дешевый выход.

В деле явственно запахло шпионажем.

Шпионажем пахло и в «ленинградском деле». Именно с него оно и началось. Летом 1949 года МГБ по своим заграничным каналам получило информацию, что второй секретарь (теперь уже бывший) Ленинградского обкома Капустин является агентом английской разведки. 23 июля Капустина берут, 4 августа он начинает говорить, и уже 13 августа за решеткой оказываются первые герои «ленинградского дела»: Кузнецов, Попков, Родионов, председатель Ленинградского горисполкома Лазутин, секретарь Крымского обкома Соловьев. Вскоре за решетку попали и другие партийные аппаратчики.

Первый, основной процесс по «ленинградскому делу» состоялся 30 сентября 1950 года. Суд был вроде бы открытым, хотя состав присутствующих узок: офицеры МГБ и партийные аппаратчики. На скамье подсудимых - девять человек. Все признали себя виновными, ни один не отказался. Кузнецов, Родионов, Попков, Вознесенский, Лазутин и Капустин были приговорены к высшей мере, еще один их подельник получил 15 лет и двое - по десять.

Долгое время одним из свидетельств, что «ленинградское дело» идет в графе политических репрессий, являлось количество тех, кто был по нему привлечен. Говорили и писали, что осуждено более 2000 человек, из них 200 приговорены к смертной казни. Но сейчас выяснилось, что его масштабы гораздо меньше, чем принято думать. 10 декабря 1953 года МВД подготовило для Хрущева справку об осужденных и высланных по этому делу в 1949-1951 годах. Итак, на самом деле к высшей мере наказания приговорены 23 человека, 85 получили разные сроки - от 5 до 25 лет, и еще 105 человек отправлены в ссылку на срок от 5 до 8 лет. Из осужденных 36 человек работали в Ленинградском обкоме и горкоме, а также в областном и городском исполкомах, 11 - в обкомах других областей и 9 - в районах области. Как видим, на поверку дело-то невелико. Высланные - это, должно быть, члены семей, а самих осужденных - 108 человек, вместе с теми, кому дали по 5 лет (возможно, также члены семей). Собственно партийных работников - около 60 человек. При этом надо учитывать, что часть из них наверняка пошла под суд не по «политике», а за воровство - ибо злоупотребления в славном городе на Неве были, под стать его размерам и величию, беззастенчивы и громадны. Как видим, на репрессии никоим образом не тянет. Это явно какое-то групповое дело.