Игорь Рабинер - Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018 Страница 6

Авеланж сделал все, чтобы хотя бы наша футбольная команда в Америку отправилась. Приехал в Москву, пытался пробиться на самый высокий уровень – но выше председателя Госкомспорта Марата Грамова его не пустили. Грамов его принял, Авеланж – представьте – даже вручил ему орден ФИФА «За заслуги». Как жест доброй воли, что ФИФА ценит Советский Союз и надеется на сотрудничество. Но председатель Спорткомитета отрезал, что решение принято, и ни для одного вида спорта, в том числе футбола, исключения сделано быть не может.

Конечно, у Авеланжа могло бы накопиться негативное чувство к СССР, которое потом перешло бы и на Россию. Но бразилец – умнейший человек. Он прекрасно понимал нашу систему, знал, каковы взаимоотношения между партийной номенклатурой и рядовыми работниками – даже если те входят в исполком ФИФА. И осознавал, что самостоятельно здесь работать было абсолютно невозможно. Ко мне он испытывал просто отцовские чувства как к младшему на тот момент члену исполкома – у нас с ним 25 лет разницы, и почти со всеми остальными, кто тогда туда входил, было минимум столько же. Когда я 40-летним вошел в исполком, средний возраст там был далеко за 70…

Он стал моим учителем, и в итоге мы даже на Байкал в потрясающую поездку вместе ездили. Когда развалился Советский Союз, к России, как к молодому государству, он тоже относился очень тепло. Недаром каждый год до своего ухода с поста президента ФИФА в 1998-м он приезжал на Кубок Содружества. Иногда даже с женой Анной-Марией…

…Пройдут годы. Россия заявится на проведение сначала Олимпиады-2014 в Сочи, а затем футбольного ЧМ-2018. И Авеланж, которому будет уже за 90, в обоих случаях здорово нашей стране поможет. А после победы пришлет, по словам Колоскова, трогательнейшую поздравительную телеграмму…

Колосков рассказывает:

–  В случае с Сочи Авеланж, самый старый член МОК, лично принес нам минимум пять голосов. И по ЧМ-2018 он по моей просьбе напрямую разговаривал с людьми, к которым подобраться было трудно, а он для них является величайшим авторитетом. В первую очередь ко всем франкоговорящим – к примеру, президенту Африканской конфедерации камерунцу Иссе Хаяту. Он очень формально организовал официальную встречу с Мутко во время ЧМ-2010 в Южной Африке, держался подчеркнуто на расстоянии. Но Авеланж с ним поговорил, и уверен, что это оказало решающее влияние на то, что Хаяту в итоге проголосовал за Россию.

–  Но как Авеланж может в свои 95 обладать таким вли янием на могущественных людей?!

–  Да Авеланж каждый день в офисе, работает по 5–6 часов! Встает в 6.30. В 7 на час идет в бассейн, после завтрака к 10 едет на работу. Домой – только к пяти пополудни. Ужинает только фруктами. До недавних пор Авеланж был владельцем большой компании, которая в Сан-Паулу собирала автобусы, – я у него там был. Также он член совета директоров нескольких банков и двух страховых компаний – словом, очень уважаемый в Бразилии человек. Вполне дееспособный, он и выглядит для своего возраста великолепно.

Летом 2011 года на конгрессе ФИФА в Цюрихе, где Блаттера переизбирали на новый четырехлетний срок, Авеланж тоже был. И, увидев Колоскова, на глазах у всех обнял его и вновь поздравил с получением чемпионата мира. Для экс-президента РФС это была одна из самых счастливых минут…

В 1998 году Авеланж ушел на пенсию, предложив членам исполкома ФИФА в качестве своего преемника проголосовать за Зеппа (Йозефа) Блаттера. После 21 года правления бразильца на конгрессе в Париже наступила 17-летняя эпоха швейцарца, которая завершится в 2015 году. Эпоха человека, при котором Россия и получит ЧМ-2018…

–  Авеланж с Блаттером сейчас так же близок, как во времена «смены караула»? – спрашиваю Колоскова.

–  Нет, теперь у них формальные отношения, – удивляет экс-президент РФС. – В ту пору они были иными. Не то чтобы дружескими, так как Авеланж не сильно подпускал к себе людей, с которыми работал. Бразилец – суровый человек, немножко склонный к диктатуре. Но отношения с Блаттером у них действительно были хорошими, и он поддержал его кандидатуру на пост президента ФИФА. Но, мне кажется, Блаттер не все сделал, чтобы та теплота сохранилась. Формально Блаттер приглашает Авеланжа на все конгрессы и исполкомы, приветствует. У Авеланжа остался офис почетного президента ФИФА в Рио-де-Жанейро, есть у него международный секретарь, который ведет все его футбольные дела. Но прежних отношений между ними – нет.

Как в течение многих лет формировалось отношение Блаттера к России? Об этом тоже никто не сможет рассказать лучше Колоскова.

–  С Авеланжем и его зятем, ныне членом исполкома ФИФА и президентом Бразильской федерации футбола Рикардо Тейшейрой вы когда-то ездили на Байкал. А с Блаттером?

–  В Загорск ездили, ныне Сергиев Посад. Его принимал митрополит, в трапезной кушали, показывали ему все, что далеко не всем показывают. В Суздаль ездили. В Подмосковье, поскольку там у меня много друзей и возможностей нормально отдохнуть. Однажды, помню, в России была сессия МОК. Так мы всех членов МОК от футбола, а их было в то время человек шесть, возили к нашим друзьям на Истринское водохранилище. Устроили им, в том числе Блаттеру, хороший концерт индивидуальный…

Возвращались в Москву в районе половины первого ночи. Автобус был тяжелый, комфортабельный – «мерседес» для сборной. Дорога была песчаная, укатанная. А навстречу – легковушка. Наш водитель хотел съехать чуть на обочину, чтобы уступить ей дорогу. Но по инерции нашу махину снесло с дороги, и ее оттуда уже было не вытащить. Что делать?

Встали прямо напротив какой-то калитки. Маленький домик покосившийся, огонек в окне горит. Выходят две женщины, лет по 35–37. Немножко выпимши уже, но очень добрые. Спрашивают – что случилось? Я объясняю: едем с Истры, федерация футбола, члены МОК… И спрашиваю: «Может, у вас водичка есть?» Так они через несколько минут выходят с подносом. Там бутылка водки чуть-чуть ими же и початая, вода, сыр, колбаска…

Гостеприимство наших людей членов МОК растрогало. Ветераны, правда, из автобуса не вышли, а вот Блаттер и Вальтер Гагг (впоследствии – директор ФИФА по развитию. – Примеч. И.Р.) водочку эту с местными жителями распили. А потом уже приехали микроавтобусы, всех забрали и развезли. Замечательная была история.

Еще более замечательной она становится, когда читаешь книгу Колоскова «В игре и вне игры». Там он рассказывает то, что запамятовал в нашем разговоре:

« Помню, Блаттер тогда спросил:

– Вячеслав, признайтесь, эта остановка и встреча с местными жителями тоже заранее запланированы, как и цыгане на отдыхе?

– Ну что вы! И почему так подумали?

– Эти женщины так любезны, а мужчины так прекрасно разбираются в проблемах футбола. И они так искренне хотят, чтобы Россия стала великой футбольной державой. Если у вас глубинка так переживает за футбол, то, значит, у этого вида спорта в России есть будущее, я верю в это! »

Вот что такое судьба. Кому дано знать – кабы не съехал тогда на обочину автобус, была бы у Блаттера возможность прочувствовать, как в нашей глубинке относятся к футболу? А может, просто с глубинкой повезло?..

–  Как вы сдружились с Блаттером? – спрашиваю Колоскова.

–  Когда я в 1979 году пришел в исполком, Советскому Союзу по уставу этой организации полагалось одно кресло вице-президента ФИФА. Валентин Гранаткин ушел, я занял его место. Блаттер в то время был техническим директором Международной федерации, отвечал за собственно футбольные вопросы – методологию, технологию. Поскольку я уже в то время был кандидатом наук, то выступал на заседаниях исполкома как раз с позиций профессионального методиста. А советскую футбольную науку в то время в мире очень ценили.

Получилось так, что мы занимались смежными вещами, и прежде чем какие-то вопросы выносить на исполком, «перетирали» их между собой. Кроме того, сошлись и наши увлечения помимо работы. Поскольку заседания исполкома, как правило, продолжались несколько дней, то вечера, как правило, были свободны. Как Блаттер, так и я тогда увлекались теннисом: и для здоровья полезно, и приятно. Так получилось, что мы с ним сразу в паре стали играть, друг в друга поверили. Сошлись у нас характеры для этого, есть в них что-то одинаковое.

Блаттер – очень открытый человек. Общительный, моторный, подвижный. С ним прежде всего нужно быть искренним, это главное. А также – обязательным, поскольку швейцарцы таких очень ценят. Ни в коем случае нельзя выпендриваться, надуваться, как мыльный пузырь. Простым человеком надо быть!

Со временем у нас в теннисе серьезные противники стали появляться, молодые ребята из различных комитетов ФИФА. Но обыграть нас все равно было очень сложно. Так мы 8–10 лет вместе в теннис и играли – пусть и нерегулярно, 2–3 раза в год. В Москве такое случилось, по-моему, только один раз, поскольку приезжал Блаттер всякий раз ненадолго, и программа у него была расписана от и до. Играли мы и в футбол: дважды в год обязательно проводились матчи между исполкомами ФИФА и УЕФА, а также между администрацией и исполкомом ФИФА. Однажды даже Авеланж на место центрфорварда вышел, когда исполком проводил матч против цюрихских банкиров. А Блаттер играет неплохо – видно, что в юности в любительских командах неплох был…