Андрей Сахаров - Собрание сочинений. Тревога и надежда (статьи, письма, выступления, интервью). Том 1. 1958—1986 Страница 6

Уже для совсем отчаянных оптимистов, надеющихся это увидеть своими глазами, можно сформулировать «обобщенную теорию конвергенции Сахарова»: мир будет свободен от войн и насилия, когда все народы мира будут разделять общие ценности — ценности прав человека. Боюсь, что этой теории еще долго ждать своего доказательства или опровержения.

Сахаров возлагал большие надежды на конвергенцию — на сближение «капиталистической» и «социалистической» моделей. И Россия отчасти выполнила его программу, восприняв некоторые западные институты. Однако они оказались во многом неработоспособными, поскольку не были восприняты идеи и идеалы, воплощенные в этих институтах. Приводит ли «институциональное заимствование», в конечном счете, к восприятию обществом новых общественных ценностей и идеалов? Служит ли, например, свободный рынок развитию идей свободы и права, а свободная пресса — уважению свободы слова? Это также один из вопросов XXI века, существенных не только для России, но, например, для Ирака, возможно для Китая, и для многих стран Третьего мира.

И последнее в этом, вероятно неполном, списке. Ядерная энергетика имеет лишь косвенное отношение к политическим взглядам Сахарова, но именно о ней он писал в статье 1977 г. «Ядерная энергетика и свобода Запада». В ней Сахаров призывал Запад развивать ядерную энергетику, чтобы освободиться от нефтяной зависимости от СССР и арабских стран. В последние годы своей жизни он возвращается к теме ядерной энергетики и с увлечением говорит о проекте подземного строительства ядерных электростанций. Энергетическая зависимость Запада от России и, уже в меньшей степени, от арабских стран, несомненно будет серьезным политическим фактором и в XXI веке. И вряд ли можно сомневаться в том, что XXI век будет веком быстрого развития ядерной энергетики, а возможно и термоядерной, основанной на реакторах «Токамак», изобретенных Сахаровым и Таммом.

В заключение о том, что более всего интересует автора и, полагаю, читателя. Какой бы хотел видеть Сахаров Россию? Если когда-нибудь в России возникнет «партия Сахарова», что могло бы быть написано на ее знаменах или в ее политической программе?

В 1968 году в «Размышлениях» Сахаров заявил себя социалистом. И хотя позднее его взгляды на «страну победившего социализма» во многом изменились и он стал противником «тоталитарного социализма», полагаю, что он так и остался социалистом или социал-демократом. Мы точно не знаем, в чем он видел недостатки «капитализма», который он, тем не менее, полагал «ближе к истинно человеческому обществу» при условии проведения социальных реформ,[18] чем «тоталитарный социализм». Предположу, что ему не импонировал чистый капитализм как общество, управляемое законами рынка, спросом и предложением. Или он мог полагать неразумной и расточительной экономику, в которой экономический рост и занятость достигаются искусственной стимуляцией спроса. К тому же Сахарову как человеку эгалитарных убеждений был, безусловно, ближе принцип распределения доходов Джона Роулса, согласно которому дифференциация доходов оправдана только в той степени, в которой она служит всеобщему благу. Примерно такой принцип Сахаров формулирует в «Размышлениях». Более того, он полагал, что вопрос распределения «общественного пирога» со временем потеряет свою остроту благодаря научно-техническому прогрессу, который обеспечит материальное изобилие.

Одним словом, Сахаров не был «рыночником» современного российского пошиба. Не был он и американским либералом, полагающим государство необходимым злом. Предполагаю, что Сахаров, пользуясь выражением его американского друга Эдварда Клайна, видел в государстве инструмент воплощения общественных идеалов. И социализм Сахарова заключался в том, что он видел в государстве не только инструмент защиты прав и свобод, но и производителя социальных благ.

Трудно сказать, что именно Сахаров имел в виду, предлагая «конвергентное» общество. За исключением широких социальных программ и государственного сектора экономики, мы не знаем точно, какие именно черты социализма Сахаров предполагал сохранить. Например, следовало ли сохранить плановый характер государственного сектора экономики, и как бы это сочеталось с отстаиваемой Сахаровым независимостью государственных предприятий? Однако очевидно, что Сахаров предлагал социально ориентированную экономику, экономику, ориентированную не столько на максимальную прибыльность, сколько на социальные цели, например, на обеспечение занятости и высокий уровень оплаты труда.

Разумеется, Сахаров понимал опасность сохранения за государством значительной экономической власти, и я думаю, что он с симпатией бы отнесся к следующим словам другого социалиста, Альберта Эйнштейна:

«…нужно помнить, что плановая экономика — это еще не социализм. Сама по себе плановая экономика может сопровождаться полным закрепощением индивидуума. Переход к социализму требует решения нескольких чрезвычайно сложных социально-политических проблем: ввиду далеко идущей централизации политической и экономической власти как не дать бюрократии стать всемогущей и самонадеянной? Как защитить права личности и как может быть обеспечен противовес власти бюрократии?»[19]

Мы знаем рецепты Сахарова для решения этих проблем. Это уважение прав человека, основанное на законе и независимом суде. Это экономика смешанного типа. Это гласность и подконтрольность государственного сектора экономики и государственной бюрократии демократическим органам власти (например, парламентским комитетам).

Конечно, сегодня вряд ли кто-либо в здравом уме захочет доверить российскому государству управление социально ориентированным обобществленным сектором экономики. Однако в определенной ситуации, в условиях гласного общественного контроля это могло бы стать привлекательной альтернативой утвердившемуся в России уже не государственному, а чиновничьему капитализму. В любом случае, гласный общественный контроль над деятельностью крупных корпораций с преобладающим государственным участием вполне соответствовал бы программе Сахарова.

Рассматривая же конвергентное общество с более общих позиций, можно сказать следующее. Свободному обществу, т. е. капиталистическому в терминологии Сахарова, свойственна высокая степень конфликтности, проистекающей из борьбы частных интересов, тогда как в «социалистическом» обществе конфликт частных интересов подавлен государственным принуждением. Учитывая критику Сахаровым капиталистического индивидуализма, можно предположить, что, полностью в русле русской политической мысли, Сахаров предпочел бы гармоничное общество с низким уровнем конфликта. Можно ли, однако, создать такое конвергентное общество, которое было бы одновременно и свободным, и бесконфликтным? Полагаю, что нет и что сахаровское конвергентное общество, если оно возникнет в России, будет результатом компромисса, будет обществом с большей или меньшей степенью свободы и уровнем конфликтности, если оно, конечно, не будет полностью состоять из свободных альтруистов.

Здесь также уместно отметить, что Сахаров и его друзья правозащитники 60-х—80-х видели в государстве главную угрозу правам личности и, по понятным причинам, не слишком задумывались о том, что в обществе могут существовать и другие силы, угрожающие этим правам, и что осуществление гражданами своих прав часто чревато конфликтом между ними. По-видимому, конвергентному обществу придется решать, какие права оно гарантирует своим гражданам и какие права будут им ограничены.

Сахаровская альтернатива узурпации власти федеральным центром изложена в его проекте Конституции. В своем проекте Сахаров передает субъектам федерации (тогда еще союзным республикам) большие полномочия, в том числе собственную правоохранительную и судебную систему. Однако самым важным пунктом его программы я полагаю финансовую независимость субъектов федерации, потеряв которую они лишились постепенно и всего остального. Сахаров предполагает только определенные, фиксированные договором, перечисления в федеральный бюджет. Все же свои остальные бюджетные средства субъекты расходуют по своему усмотрению.

Российские интеллектуалы давно озабочены поиском «национальной идеи», причем сегодня, как и всегда, лидирующим кандидатом является идея «великой России», или, скорее, «великого государства» (когда-то самодержавного и православного, затем социалистического, а теперь, видимо, просто антизападного, с православно-патриотической закваской). Сахаров в своем проекте Конституции предлагает другую национальную идею, идею национального альтруизма во имя выживания человечества и решения глобальных проблем.