Павел Сутулин - Загадочная Отечественная война Страница 6

«1. Если бы Советский Союз по-прежнему оставался серьезным фактором, то в таком случае Финляндия хотела бы только скорректировать свою восточную границу между Ладогой и Куусамо. Это было бы компенсацией за передаваемую территорию на Карельском перешейке (имеется в виду территория, отошедшая к СССР после Зимней войны. — Прим. П. С.), необходимую для обеспечения безопасности Ленинграда (около половины перешейка).

2. Во втором варианте исходили из того, что победившая Германия возьмет себе Кольский полуостров. В этом случае Финляндия могла бы присоединить Беломорскую Карелию, в которой от Кандалакши до Кеми население было почти целиком финноязычным (за исключением территории вдоль железной дороги (Мурманской. — Прим. П. С.). Финляндия, таким образом, вышла бы к Белому морю, но линия канала Нева — Ладога — Онежское озеро — Белое море полностью осталась бы в обладании Советского Союза. На Карельском перешейке уступили бы вышеуказанную территорию.

3. При полном крахе Советского Союза Финляндия должна была просить границы 1939 г. на Карельском перешейке, по южному течению Свири, чтобы агрессор не мог в условиях мира начать неожиданные приготовления к наступлению. В районе Масельгского перешейка по этим же соображениям линия проходила немного восточнее канала им. Сталина.

4. В четвертом варианте стратегическая полоса обороны на юге Восточной Карелии простиралась бы к востоку от Онежского озера, т. е. на чисто русской территории.

5. При пятом варианте указанная выше полоса обороны расширялась бы к северу таким образом, чтобы новая граница Финляндии в районе Белого моря подходила бы к Нименге, западнее города Онего. В таком случае предполагали, что Архангельская область станет своего рода „лесной провинцией“ под непосредственным управлением Германии»[87].

Эти финские пожелания не только прекрасно иллюстрируют тот факт, что финское правительство не собиралось безучастно наблюдать за ходом советско-германского противостояния, но еще доказывают, что интересы Финляндии простирались куда дальше восстановления советско-финляндской границы 1939 года. Об этом же свидетельствует тот факт, что в мае 1941 года Рюти, помимо указаний Айро составить проекты новой границы, также дал задание нескольким финским ученым заняться обоснованием финских претензий на Восточную Карелию. В частности, такое задание получили финские историки В. Ауер и Э. Ютиккала. Ауер впоследствии вспоминал, что Рюти при этом сказал ему, что «если Германия победит и Советский Союз распадется, то Восточная Карелия — наша. Это надо ясно обосновать»[88]. Такое же задание дали и финскому профессору Я. Якколе[89].

Весьма интересными на этом фоне выглядят советско-финские отношения этого периода. Начиная с весны Советский Союз резко смягчил свою линию поведения по отношению к Финляндии. Новых требований к финнам больше не предъявлялось, новый посланник в Финляндии П. Д. Орлов производил в Хельсинки впечатление человека «образованного, гибкого, улыбающегося и покладистого»[90]. Финляндии даже дали понять, что советское руководство готово пересмотреть свою позицию по отношению к шведско-финскому союзу[91]. Но наиболее значимым для Финляндии проявлением «нового курса» Советского Союза стало событие, произошедшее 30 мая 1941 года, когда во время прощальной встречи с уходившим в отставку финским посланником Паасикиви Сталин неожиданно заявил: «Я оказываю вам лично маленькую услугу и дам вам 20 000 тонн (зерна)»[92]. В результате уже в тот же день Паасикиви мог обсуждать техническую сторону поставок с Микояном[93]. Особенно дружелюбным отношение СССР к Финляндии в этот период выглядит в контрасте с тем, какую политику тогда же проводила по отношению к Финляндии Британия. Англичане в этот период занимали весьма жесткую позицию в своих контактах с Хельсинки, что в конце концов привело к тому, что 14 июня Англия блокировала морские коммуникации Петсамо, а после этого в Форин Офисе даже обсуждалась возможность интернирования находящихся на территории Империи финских граждан[94]. При этом необходимо отметить, что советское руководство в 1941 году неоднократно получало разведывательные данные о положении в Финляндии и ее взаимодействии с Германией. 30 апреля из Берлина поступило сообщение Старшины, информировавшего Москву, что «по сведениям, полученным в штабе авиации, в последние дни возросла активность в сотрудничестве между германским и финским генеральными штабами, выражающаяся в совместной разработке оперативных планов войны против СССР. Предполагается, что финско-немецкие части перережут Карелию, с тем чтобы сохранить за собой никелевые рудники Петсамо, которым придается большое значение»[95]. 4 мая Москва, благодаря действиям своих лондонских агентов, получила в свое распоряжение информацию из раздела «Германия и Финляндия» сводки материалов английской разведки за 20–27 апреля, где, в частности, говорилось, что «в случае германо-русского конфликта Германия приложит все усилия к вовлечению Финляндии в войну против СССР. Немцы немедленно начнут наступление на район Мурманска… немецкие морские и воздушные силы окажут помощь финской армии, находящейся в южной части Финляндии»[96]. Советский резидент в Хельсинки Е. Т. Синицын позже вспоминал, что весной в Финляндии «враждебность против нас нарастала. По радио, в газетах, в театрах больше всего времени отводилось победам фашистской Германии на фронтах Европы. Правящая элита каждую победу немцев принимала как свою»[97]. Это же отмечали и иностранные наблюдатели. Так, 22 марта английский посол в СССР Криппс сообщил Вышинскому, что «за последнее время в Финляндии ведется усиленная антисоветская пропаганда, инспирируемая со стороны Германии: визиты немецких военных в Финляндию — генерала Зайделя и полковника Бушенхагена, лекционный тур немецкого профессора Хиндельберга в Хельсинки, поведение финляндской прессы, снабжение Финляндии немецкими фильмами»[98]. На основании этой информации можно сделать вывод, что советское руководство прекрасно сознавало угрозу присоединения Финляндии к Германии в грядущей войне, равно как и то, что силовые методы в данной ситуации бесполезны. И поэтому СССР предпринял попытку своим благожелательным расположением хотя бы ослабить стремление Финляндии к сотрудничеству с Рейхом. Однако, к сожалению, эта попытка оказалась тщетной, и Советский Союз в итоге добился лишь того, что перед самой войной Финляндия значительно пополнила запасы дефицитного для нее зерна.

А тем временем в Берлине решили приступить к выработке окончательных планов совместных с Финляндией действий в войне против СССР. 4 мая была издана директива ОКВ о начале переговоров с Финляндией[99], а 12 мая Йодль передал в немецкий МИД информацию о том, что «настало время для детальных переговоров о военном сотрудничестве с Финляндией»[100]. Приглашение на переговоры было передано финнам 20 мая через посла по особым поручениям Шнурре, который в беседе с Рюти предложил тому послать в Германию «одного или нескольких офицеров генштаба»[101]. Разумеется, Финляндия выполнила это пожелание немцев, и 25 мая в Зальцбург прибыла группа финских офицеров в составе начальника генерального штаба Э. Хейнрикса, начальника оперативного отдела генштаба полковника К. Таполы, начальника организационного отдела полковника Э. Мякинена, начальника отдела снабжения полковника Х. Рооса и начальника штаба ВМС коммодора С. Сундмана. В тот же день прошли переговоры финской делегации с представителями германского командования — начальником оперативного отдела ОКВ генерал-оберстом А Йодлем, генерал-лейтенантом К. Типпельскирхом, полковником Бушенхагеном и проч. В ходе переговоров стороны пришли к следующим предварительным договоренностям: было еще раз подтверждено намерение финнов наступать по побережью Ладожского озера, задачей же немецких войск в Финляндии была оккупация Петсамо и последующее наступление из этого района силами двух дивизий в район Мурманск — Полярное (при этом финны готовы были сопроводить немецкие части проводниками и разведывательными отрядами). Еще две немецкие дивизии должны были наступать через Саллу на Кандалакшу. Для проведения этих операций 8 июня в Финляндию должны были начать прибывать части Вермахта. При этом финские войска в Северной Финляндии будут подчинены немецкому командованию, а немецкие в Южной — финской. Было также решено провести в Берлине дополнительные переговоры по частным вопросам, а 3 июня в Финляндию должен был выехать представитель немецкого командования для ведения окончательных переговоров по обсуждавшимся в Зальцбурге вопросам с финским политическим руководством[102].