Милорад Павич - Биография Белграда Страница 6

* * *

На протяжении первой половины XVIII века, когда Белград находился под властью Австрии, которая в те времена поддерживала хорошие отношения с Российской империей, Сербия испытывала на себе весьма сильное российское влияние; здесь появилось много богослужебной и школьной литературы, а вместе с ней отмечался и приток русских и украинцев. Это происходило еще во времена Петра Великого, который по просьбе тогдашних церковных властей начал посылать в страну религиозные книги, учебники и учителей. Так в тридцатые годы XVIII века в Белграде и Сремских Карловичах появились русские и украинские преподаватели, основавшие в этих городах сербско-латинские школы по образцу русско-латинских, распространенных в то время в России. Влияние русских и украинских книг и этих школ, после того как их ученики созрели для участия в общественной и культурной жизни Сербии, проявилось в первую очередь в языке литературы и церкви. Именно тогда возник так называемый русско-славянский язык, который господствовал в сербской литературе и богослужении вплоть до появления первых представителей классицизма, предромантизма и романтизма с Вуком Караджичем во главе, который в середине XIX века ввел народный сербский язык в повседневное публичное употребление. Русское влияние в начале XVIII века ощущалось и в отношении литературных родов и версификации, отразившись на развитии барочного школьного театра. Кроме того, русские и украинские учителя сербско-латинских школ стали тогда весьма влиятельными посредниками между сербской культурой, с одной стороны, и античными культурами Греции и Рима, с другой. Наконец, без русского влияния невозможно понять и природу двух массовых переселений сербов в Россию в середине XVIII века и их переход с австрийской военной службы в армию Российской империи.

* * *

После того как в 1789 году Белград снова ненадолго перешел от христиан к туркам, в Лондоне в 1791 году, в Королевском театре «Друри-Лейн», была поставлена и пятьдесят раз исполнена опера «Осада Белграда», которую сочинил итальянский композитор Стефан Стораче, ученик Моцарта, и которая рассказывала зрителям об актуальной на тот момент «малой крестовой войне» в Сербии. Позже эта опера с успехом шла в Нью-Йорке и Дублине.

Из окрестностей Белграда был родом Теодор Янкович Мириевский (1740-1814), один из известнейших реформаторов школьного образования эпохи высокого просветительства, который реорганизовал систему образования в Австрии среди проживающих там сербов и позже, по приглашению Екатерины Великой, провел реформу школьного дела в России.

Во времена турецкого господства в Белграде произошел удивительный случай, связанный с собаками. В городе развелось множество одичавших собак, которые бродили по улицам и нападали на кого придется, и как-то раз их жертвами стали несколько иностранных дипломатов. Дипломаты обратились к властям с жалобой, после чего турецкий командующий белградским гарнизоном приказал переловить всех собак и поместить их на ошвартованное у пристани судно. Когда приказ был выполнен, судно взяло курс на противоположный берег Дуная, принадлежавший в то время австрийцам, чтобы выпустить животных там. Но на середине реки одна из собак спрыгнула в воду и поплыла назад, домой. За ней тут же последовали и все остальные, благополучно вернувшиеся таким образом в Белград.

В Средневековье и позже часто упоминается самая высокая башня Белграда, не сохранившаяся, но широко известная и вошедшая в сербский фольклор под именем Небойша. Позже при впадении Савы в Дунай была построена другая башня с тем же названием, которая стоит там и по сей день и упоминается уже в художественной литературе, а точнее, в поэтических сочинениях. В 1789 году в Белграде, в башне Небойша, турки казнили Рига де Фере, греческого поэта и организатора движения за освобождение Балкан. Таким образом, эта башня в определенном смысле символизирует связь трех революций: французской, которая вдохновляла Рига де Фере, греческой и сербской, так как вскоре после казни этого греческого поэта начались преследования и резня сербских князей, массово уничтожаемых турками, которые стремились воспрепятствовать укреплению связей между сербскими и греческими революционерами. Сербскую буржуазную революцию, которая вспыхнула в 1804 году, через пятнадцать лет после французской, финансировали сербские купцы из Вены, Будима и Триеста, чей совместный капитал в конце XVIII века превосходил капитал «Ллойда». Уже в 1806 году участники восстания во главе с сербским вождем Карагеоргием Петровичем освободили Белград, и он стал столицей обновленного сербского государства.

О сербском восстании против турок 1804 года рассказывается в объемном сочинении «Сербская революция» («Serbische Revoluzion», 1829) известного немецкого историка Леопольда фон Ранке. Сегодня одна из улиц Белграда носит его имя.

Русский путешественник Дмитрий Николаевич Бантыш-Каменский в 1810 году опубликовал свои письма как «Путешествие в Молдавию, Валахию и Сербию». Бантыш-Каменский прибыл в Белград в самый неудачный для города момент, сразу после того, как сербы освободили его от турок. Путешественника ужаснули следы жестокости и запустения, которые он увидел. Карагеоргия он в городе не застал, тот находился за его пределами, в особой резиденции, но Каменский описал в одном из писем его биографию, богатую деталями, соответствовавшими тогдашним вкусам. Следы военной разрухи все еще были вполне явственны, тем не менее Каменский отметил, что Белград довольно большой город, со множеством каменных домов и с мечетью, в которой оставшиеся в городе турки могут молиться. Белградскую крепость он отнес к числу первых в мире, особо подчеркивая, что все ее ворота двойные. В бывшей резиденции паши он обратил внимание на картину, изображавшую сербских правителей, в числе которых был и Карагеоргий. Пребывание Бантыш-Каменского в Белграде омрачали две вещи: страх новой войны сербов против турок и змеи, ползающие по улицам разрушенного города, стоящего на берегах двух прекрасных рек.

В 1812 году французский поэт Альфонс де Ламартин во время путешествия на восток проездом побывал в Белграде и Земуне, описав свои впечатления в «Записках о Сербии». В знак благодарности ему поставлены два памятника, один в парке возле храма Святого Савы, а второй в Земуне. Знаменитый сказочник Ханс Кристиан Андерсен, совершивший в 1840-1841 годах одно из своих продолжительных путешествий и возвращавшийся на родину сначала по Черному морю, а потом и по суше, заехал в Сербию и Белград, о чем с восхищением упомянул в путевых очерках «Базар поэта» («En Digters Bazar», 1842). Здесь он, в частности, пересказывает легенду, известную и русскому поэту Александру Пушкину, о столкновении Карагеоргия со своим отцом под Белградом, во время бегства от турок. Белград того времени Андерсен описывает такими словами: «Стояло утро, все было залито солнцем. Местность ровная. С левой стороны луг со сторожевыми вышками на высоких подпорках, чтобы их не унесло во время полноводья...

Крепость с мечетью возвышаются на вершине пологого холма, вокруг них город, простирающийся к Дунаю и Саве, с другой стороны его граница — огромный дубовый лес. В Белграде четырнадцать мечетей, правое крыло города — это турецкая часть, центр и левая часть — сербские. Двадцать первого февраля 1839 года сербы обрели свободную конституцию. В руках турок пока остается только крепость...»

Между Белградом и Земуном, между тогдашними Австрией и Турцией, Андерсен увидел рынок: «...две ограды, одна совсем рядом с другой, разделяют покупателей и продавцов; по узкому длинному проходу между ними прохаживаются австрийский стражник и служащие карантина со своими длинными палками, они следят за тем, чтобы не случалось никаких контактов, чтобы турецкие товары попадали в карантин, а деньги, прежде чем их примут на австрийской стороне, были промыты в уксусе. Стоит гам, люди жестикулируют, чтобы понять друг друга, товары, прибывая, поступают в оборот, находясь в постоянном движении; свиней, коней, одним словом, любой скот загоняют в реку, потому что считается, что речная вода смоет заразу. Щелкает бич, звучит рог, животные то и дело испуганно бросаются обратно, к туркам, а потом их снова отгоняют на купание». Особенно сильное впечатление произвела на Андерсена белградская пристань: «Нечто совершенно новое представляла собой длинная череда речных судов, каждое из них выглядело как Ноев ковчег, длинное, узкое и с каютами; их было так много, что они могли бы составить целую улицу. Все они были пестро раскрашены, на одном с каждой стороны дверей стояло по кричаще красному льву, на другом — зеленый дракон с золотой короной на голове, но большинство же было украшено картинами с изображением святых... по крыше над судном, идущей от носа и до кормы, двигалась колонна, состоявшая не менее чем из двадцати одного мужчины, они тянули канат, который далеко впереди был привязан к якорю посреди реки; дело шло со скоростью улитки».