Олег Матвейчев - Суверенитет духа Страница 6

Нельзя видеть в Петре просто жалкого подражателя и марионетку Запада, какого-нибудь саакашвили или ющенко тех времен. Уже то, что Петр не пошел за влиятельнейшим католичеством, а выбрал для подражания протестантские страны, говорит о многом. Если для западников счастье быть последними в Европе, то проект Петра состоял в том, чтобы стать в Европе ПЕРВЫМ. Никак не меньше. О том, что его народ предназначен только к лидерству, Петр заявляет в разговоре с Лейбницем. Концепция «избранности» России осталась от отцов и дедов, но теперь она переформулирована так, что Россия, как партизан и шпион, сначала маскируется под Европу, перенимает у нее все лучшее, а потом внезапно становится тем, к чему давно стремилась, ― лидером. Россия должна была не просто победить Запад, а стать центром западного мира и центром Европы вообще! Подобно тому, как Патриарх Никон в порыве реализации идеи «России ― Израиля» всерьез создавал под Москвой Палестину (с Иорданом, Голгофой, Сионом, Вифлеемом, новым Иерусалимом, Назаретом и проч.), Петр Великий хотел создать в России новую столицу, Санкт-Петербург, которая была бы большей Европой, чем сама Европа. Ярчайшийпредставитель «Святой Руси» св. князь Александр Невский сказал, «Кто с мечом к нам придет, от меча же и погибнет!». У Петра речь шла о том, чтобы победить Запад его же оружием: науками, духом, идеями, Просвещением. Так, оказывается, наше «западничество» вытекает из нашего «славянофильства»!

Именно поэтому Петр начинает перекачку мозгов, встречается с главным философом того времени ― Лейбницем, делает ставку на флот, как основу тогдашнего могущества. Интересен и такой факт: мы употребляем слова «Европа» и «Азия» часто не задумываясь, откуда они вообще взялись, и на каком основании те или иные территории были отнесены туда или сюда, и кто это сделал? А сделал это, то есть провел границу Европы по Уралу, картограф Страленберг по подсказке «птенца гнезда Петрова» В. Татищева! И теперь, согласно всем картам, Санкт-Петербург оказывается как раз самым центром, столицей Европы! О духовном лидерстве в Европе, а «не токмо» о географическом, мечтает еще один «петровец» ― Михайло Ломоносов, который говорит о «собственных Платонах и быстрых разумом Невтонах», которые вот-вот появятся в России и сделают ее духовной и научной империей мира.…. Иностранцев ко двору русских князей в большом количестве начал приглашать еще Иван Третий, но это все были узкие специалисты: архитекторы, живописцы, пушкари. При Петре же началась настоящая перекачка мозгов на все возможные должности для того, чтобы в следующем поколении, научившиеся русские могли превзойти учителей, как сам Петр превзошел своего военного учителя короля Карла под Полтавой.

Но уже в этом содержался подвох. Одно дело ― снимать сливки с западной культуры и науки, так, чтобы этот плодородный слой дал учеников, действительно превосходящих западный уровень, другое дело приглашать ловцов счастья, денег и чинов, космополитов третьей свежести, которые могли дать таких же серых бездарных учеников и обеспечивали не превосхождение Запада, а как раз наоборот ― постоянное отставание. К тому же, западные серость и чванство действительно стали душить самородные русские таланты, появившиеся в результате энергичного порыва нового проекта. На это справедливо жаловался уже Ломоносов. Возникло как бы две России. Одна, народная, все еще была православной, традиционной, допетровской (пугачевщину, кстати, можно интерпретировать как попытку бунта против либеральной элиты и возвращению к старым порядкам, с настоящим царем). Другая, Россия дворянская, была европейской. Постепенно она даже полностью перешла на другой язык. Голландцев и немцев сменили англичане, а потом и французы. Тонкий слой элиты жил европейской жизнью. Дворцовые перевороты, балы, красавицы, лакеи, юнкера… Россия, к тому же считает своим долгом участвовать во всех европейских делах, в европейской политике. Россию использует как союзника то одна держава, то другая, льется русская кровь, но никаких ощутимых выгод России это не приносит, наоборот, ее презирают те, кому ее удалось использовать, и бояться и ненавидят те, кому этого не удалось.

Но все победы России, военные победы, делались народом на основе прежней православной миссии. Народ воевал за спасение души, православного Бога, православного Царя и православное Отечество, а не за либеральную свободу или геополитические интересы. Все великие полководцы использовали православие для поднятия духа войск. Ушаков уже канонизирован, Суворов обязательно будет канонизирован на ближайшем Соборе, как человек живший православной жизнью и прививавший в войсках православие. Кутузов позже приказывал обносить иконой Божьей Матери войска перед любой битвой. Величие и авторитет России опять держался на воинской славе, на штыке. Россию в Европе боятся, но ей не соблазняются. Она опять предстает страной чуть обузданных варваров, за европейским лоском найдешь азиата, говорят о России. Пока Екатерина гордится собой, что переписывается с самым модным философом Европы ― Вольтером, сам Вольтер использует переписку в качестве пиар-акции для реализации часов фирмы, в которой он был акционером.

Эта огромная проблема, проблема превосходства европейцев деле Просвещения, сознавалась Петром Третьим. Указ о дворянской вольности, об освобождении дворян от службы, должен был решить именно этот вопрос, он вовсе не ставил задачу увеличить эксплуатацию крестьян, как пишут в либеральных и марксистских лубочных учебниках истории. Просто картина маслом какая-то: сидят Петр Третий и Екатерина Великая и думают, как бы им побольше закабалить крестьян и наплодить паразитов… На самом деле, они понимали то, что не понимает обыватель, что не понимали элиты впоследствии и до сих пор не понимают в руководстве России.

Дворянство было освобождено от службы только для того, чтобы в обществе появился огромный слой людей, чьей каждодневной обязанностью будет производство духовных ценностей (искусства, философии, науки…). А это, в свою очередь, возникло из понимания, что духовное служение, служение науке, искусствам, просвещению дает государству больше, чем служение военное!!! С точки зрения стратегической безопасности и увеличения суверенности, лучше, чтобы в стране было больше философов, художников, поэтов, архитекторов, литераторов, религиозных деятелей и проч., чем военных, потому что все они обеспечивают духовное лидерство страны и ее духовный суверенитет, они делают страну любимой другими, а не страшной, как это делают военные.

Сто лет ― достаточный срок, чтобы подвести итоги и сказать, смогли ли мы догнать и перегнать Европу. И вот Петр Чаадаев в «Философических письмах» диагнозит: Россия, дескать, ничем себя не проявила, и уже, похоже, не проявит, она призвана явить миру урок бесполезности. Россия всего лишь окраина Европы, ее бездарная ученица. Проект Петра утонул в подражательстве и низкопоклонстве перед Европой. У нас может быть и лучшие в мире балерины, но не мы создали балет, у нас может быть и отличные художники, но не мы создали живопись. Да что там виды искусств, мы не создали даже стилей! У нас могли быть шедевры романтизма и классицизма, но не мы создали романтизм или классицизм как стили. Россия не породила ни одного философа уровня Платона и ни одного ученого уровня Ньютона, вопреки пророчествам Ломоносова. Наверное, это и невозможно было вообще. Грубо говоря: ты можешь проигрывать или выигрывать в футбол, но в обоих случаях ты играешь в футбол, а не в лапту, и это льет воду на мельницу Англии, «раскручивает» Англию, которая футбол породила. И так во всем. Безумнейшее и головокружительное упоения Европой дало только первенство в светской жизни ― таких роскошных балов и салонов, как в Петербурге, не было нигде! Оказывается обеспечение «материального базиса», материальной независимости, наличие свободного времени, освобождение от нужды не только недостаточное условие для духовного творчества, но и вовсе не необходимое. А, возможно, даже и вредное. Выращенный на всем готовом, воспитанный французским гувернером, барчук, как дрессированная обезьяна, мог только имитировать и симулировать некий привнесенный усредненный образец «культурного европейца». Набор необходимых качеств был незатейлив, чтобы пройти тест на культурность и европейскость надо было… «по-французски изъясняться совершенно и писать, легко мазурку танцевать и кланяться непринужденно…чего ж вам больше?» (Пушкин). Зато сколько пафоса, чванства, высокомерия по отношению к холопу, не овладевшему культурной нормой, сколько презрения к «Ваньке»!

Уже поход Наполеона привел нашу проевропейскую элиту в смятение: она не могла понять, как Европа может вообще напасть на Россию? Ведь мы, по сути, такие же, как и они, состоим в одних и тех же масонских обществах, посещаем одни и те же салоны, танцуем одни и те же мазурки... После победы над объединенной Европой (а у Наполеона служили все), он стал воплощением всего Запада, а мы его победили. Никто не задался вопросом: как это вообще было возможно? Каким духом?