Сергей Кремлев - Как проср.ли СССР Страница 6

Предупреждение – особенно для русских людей – на века! Жаль, что ему не вняли широкие массы советских людей в 50-е, 60-е, 70-е, 80-е и последующие годы. Ведь скольким неплохим, если вдуматься, людям загадили мозги разного рода самозваные «властители душ», издававшиеся как «Самиздатом» и «Тамиздатом», так и, увы, вполне легальными, государственными советскими издательствами.

И скольким они загаживают мозги по сей день!

Массовые витии московских и прочих кухонь никогда не всплывали в СССР до уровня высшего слоя – то есть до уровня густо покрывшего жизнь советского общества «элитного» дерьма. Наоборот, нередко кухонные «витии» опускались на социальное дно. Но и на дне они всё же существовали, а не вымирали.

После гибели СССР этот слой – как явление – просто самоуничтожился и сегодня если и существует, то лишь как богемное развлечение для нуворишей. А ведь когда-то «витии» претендовали на то, чтобы перевернуть и Россию, и весь мир.

Перевернули.

Наконец, третий вариант гибели СССР – заказное предумышленное убийство. Есть ли у нас основания остановиться на нём как на отражающем реальность?

Безусловно! Он-то её и отражает. Сегодня этого всё чаще не скрывают сами убийцы как из числа деятелей «пятой колонны» в СССР, так и из их зарубежного руководства. Собственно, убийство СССР не могло быть так или иначе не замышлено! И оно было замышлено, и намного раньше, чем это сегодня представляется большинству. Я скажу об этом в главе 5 «Убить до рождения» и главе 6 «Прорабы измены: от Горбачёва к Троцкому…».

Да, Советский Союз пал жертвой преступления. И не может быть сомнений в том, что это было многократно резервированным предумышленным убийством. Для СССР давно готовился предательский нож в спину со стороны «пятой колонны», то есть – прямых предателей…

На убийство СССР умело подстрекали неврастеничных, взвинченных, интеллигентствующих полудурков – как монаха Жака Клемана науськивали на французского короля Генриха IV…

СССР умело десятилетиями отравляли ядами внешней подрывной работы.

СССР ослабляли, разваливали, чтобы убить.

И, возможно, убили.

А возможно, и нет!

Глава 2

Когда я слышу слово «интеллигенция»…

В конце пролога этой книги я сообщал читателю, что давно имею свой вариант печально знаменитой «крылатой» фразы из пьесы Ганса Йоста «Шлагетер»: «Когда я слышу слово «культура», моя рука тянется к спусковому крючку пистолета».

Что же до автора этой книги, то вот уже много лет, когда я слышу слово «интеллигенция», моя рука тянется к розге!

И вот почему…

Знаменитый русский историк Василий Осипович Ключевский классифицировал интеллигенцию так:

«1) Люди с лоскутным миросозерцанием, сшитым из обрезков газетных и журнальных. 2) Сектанты с затверженными заповедями, но без образа мыслей и даже без способности к мышлению. 3) Щепки, плывущие по течению, с одними словами и аппетитами».

Понятие «интеллигенция» впервые употребил писатель Пётр Дмитриевич Боборыкин, человек судьбы, надо заметить, не очень обычной: из дворян, родился в 1836 году в Нижнем Новгороде, умер в 1921 году в швейцарском Лугано, но не как белоэмигрант, потому что не жил в России с 1865 года, бывая на родине лишь наездами. Боборыкин запустил в оборот слово в 70-х годах XIX века, а в 90-х годах того же века Ключевский писал:

«Это слово недавно вошло у нас в употребление. Оно некрасиво, хотя имеет классическое происхождение. Некрасиво оно потому, что неточно, значит не то, что хочет обозначать. Оно означает человека понимающего, а им называют человека, обладающего образованием. Может быть, потребность перезвуковывать образованного русского человека в интеллигентного внушена полусознательным, патологическим процессом, который совершается в русском обществе и образец меткого диагноза которого дан в пословице: «У кого что болит, тот о том и говорит». Не потому ли и подвернулось слово, смешивающее образование с пониманием, что способность понимания у образованного русского человека становится больным местом» (выделение курсивом моё. – С. К.).

Ключевский прослеживал проблему со времен ещё допетровских и заключал словами, удивительно современными, полностью подходящими для оценки как «политиков» на «интеллигентских» кухнях 70–80-х годов, так и нынешних «политологов», «социологов», «идеологов» и прочих «мыслителей» в «Россиянии»:

«Гордый русский интеллигент очутился в неловком положении: то, что знал он, оказалось ненужным, а то, что было нужно, того он не знал. Он знал возвышенную легенду о нравственном падении мира и о преображении Москвы в Третий Рим, а нужны были знания артиллерийские, фортификационные, горнозаводские, медицинские, чтобы спасти Третий Рим от павшего мира. Он мог по пальцам пересчитать все ереси римские, люторские или армянские, а вопиющих домашних пороков не знал или притворялся не замечающим… Образованный русский человек знал русскую действительность как она есть, но не догадывался, что ей нужно и что ему делать»…

Читая это, я невольно и неизбежно вспоминаю многих, увы, очень многих…

И – всех былых витий времён «застоя» и затем – «катастройки».

И – витий эпохи загустевшего ельцинизма.

И большинство нынешних «интеллигентских» участников различных «ток-шоу» на различных каналах российского телевидения.

Историческое и социальное невежество всех этих клямкиных, урновых, млечиных, сванидз, жириновских и т. д. и т. п. чаще всего поражает, особенно на фоне заявленных ими непомерных амбиций, поразительного нахальства и самомнения.

Они упорно считают себя «мозгом нации», в то время как на самом деле они представляют собой, гм… нечто иное.

Они, эти «прорабы измены» – кто со стажем, а кто и недавно призванный, – претендуют на монополию на истину (естественно, антисоветского образца), однако для нынешних «мыслителей», как и для нынешних властителей, Истина нестерпима так же, как нестерпим яркий свет для тараканов.

Вернёмся, впрочем, к Ключевскому. Означает ли его оценка, что в нашем Отечестве в давно прошедшие, в дореволюционные, времена так уж никогда и не бывало людей со знанием и с пониманием?

Конечно же нет!

Можно перечислить имена сотен только выдающихся русских и российских людей XVIII, XIX и начала XX века, которые, сидя за рабочим столом в кабинете, или укрывшись от дождя плащ-палаткой, или придерживая сползающую от качки чернильницу, выводили на листе бумаги: «Что делать…» и далее ставили двоеточие, а не знак вопроса, потому что писали не «философские» трактаты, а план конкретной созидательной работы на завтра.

Когда начинаешь думать о них, вспоминать их – и тех, что на слуху со школьной скамьи, и тех, о ком можно узнать лишь в толстых энциклопедиях, – дух захватывает от этого моря и мира имён!

Член-корреспондент Петербургской академии наук Пётр Соболевский (1781–1842), которого Гумбольдт называл одним из первых инженеров Европы, – химик, металлург, автор мирового класса работ по аффинажу платины…

Академик Герман Гесс (1802–1850), всего через шесть лет после восстания декабристов выпустивший в николаевской России учебник «Основания чистой химии», который формировал взгляды русских химиков вплоть до выхода в свет «Основ химии» Менделеева.

Лишь два имени! А их – подлинных светочей России, подлинных её мозгов – в нашей истории сотни и тысячи!

Увы, кто из нынешних «интеллигентов» в нынешней «Россиянии» не знает, например, философов Бердяева, Ильина, Солоневича или Соловьёва и кто помнит Петра Соболевского и Германа Гесса?

И много ли знаем мы о, например, Пржевальском, который исходил планету не менее, а более англичанина Ливингстона?

Размышляя о них, таких разных, убеждаешься, что чуть ли не с самого начала петровской европеизации существовали и существуют две образованных России: одна читавшая и другая – понявшая. Одна – интеллигентская, а вторая – интеллектуальная. Тот же Василий Ключевский был интеллектуалом, но интеллигентом он не был.

Как не был им, к слову, Александр Сергеевич Пушкин.

Думаю, именно в силу этого обстоятельства Александр Пушкин и сумел так точно и безжалостно определить заблуждения Александра Радищева:

«Беспокойное любопытство, более нежели жажда познаний, была отличительная черта ума его. <…> Он есть истинный представитель полупросвещения».

Как это точно и как, увы, злободневно.

Российская интеллигенция уверенно считала и считает именно себя носительницей русского самосознания и главной (в некотором роде) национальной ценностью. Она искренне уверена, что только она способна дать российскому обществу национальное видение бытия, национальную идею и…